Михаил Фиреон - Полиция Гирты [СИ]

— Тебя надо подстричь — глядя на Марису, строго сказала герцогиня и позвала Парикмахера, мрачного молодого юношу с пронзительными черными глазами и суровым узким лицом, больше похожего на ученика мага-алхимика, чем на мастера стрижки. Он ополоснул руки холодной мыльной водой, и, не отряхивая их, достал ножницы и стальной гребень, взялся за волосы Марисы. Она уже было испугалась, что ее сейчас обстригут совсем, или сделают какую-нибудь модную столичную прическу, какие совершенно непригодны для обыденной человеческой жизни, но Парикмахер оказался мастером своего дела. Он вымыл и расчесал Марисе волосы, каскадом чуть подрезал концы, почти как у принцессы и слега загнул горячими щипцами несколько прядей чтобы было красиво. То же самое сделал и с ее челкой и, критически оглядев свою работу со всех сторон, снова расчесав их, развернул вращающийся стул к зеркалу, но так и не дал Марисе уйти. Ловко подхватил часть волос чуть ниже затылка и заплел ей тонкую косу перевив ее алой, с черными письменами, лентой с жемчужиной и манерной мохнатой кисточкой на конце.

— Так приказала леди Вероника — прикладывая руку к груди, с поклоном сообщил Парикмахер, продемонстрировав Марисе в большом зеркале, ее собственное отражение. Глянув на его руки, она слегка удивилась тому, насколько они были грубыми, жилистыми и крепкими, как будто привычными скорее к мечу, лопате или топору, нежели к инструментам для наряжания девиц.

После обеденной трапезы начали собираться на торжественный банкет. Приехал князь Мунзе. Высокий, сутулый мужчина лет пятидесяти, с треугольным желчным, обрамленным серыми бакенбардами лицом, в блестящей кирасе, высоких модных сапогах и с начищенным до блеска, почти как у майора Тинвега, самозарядным пистолетом на поясе в кобуре. Привез в повозке свою жену и невесток. Вместе с ним верхом явились его двое облаченных в латы, как на войну, сыновей, свояк и еще человек тридцать нарядных, кто во что горазд, пеших, больше похожих на позеров с перекрестка, чем на солдат, его вассалов, оруженосцев и рыцарей. Демонстрируя себя герцогине, что наблюдала за ними из окна своего кабинета, они выстроились как на параде перед Малым дворцом по стойке «смирно», подняли знамя дружины Университетского квартала с изображением черной пятиголовой гидры с бирюзовыми глазами на багровом полотне. Фрейлины принцессы Вероники долго и придирчиво рассматривали его в лорнет, обсуждали, что они сшили бы лучше, поссорились с княжескими невестками. Но князь Мунзе спешился, перекрестился и, приложив руку к груди, молча и торжественно встал между ними, на чем ссора как-то сама собой и завершилась. Видя эту сцену, принцесса велела передать ему, чтобы отправил всех своих домой, а сам, вместе с младшим сыном, подождал внизу, пока она и ее свита не соберутся к выезду.

Собрались относительно быстро, но всех задержала принцесса Вероника. К ней в кабинет явился какой-то важный человек из герцогской администрации, вручил толстую папку и сказал, что требуется какое-то срочное заключение, так что выехали только около шести часов вечера. Неспешно, торжественной верховой процессией, пересекли Соборную площадь, проехали под аркой ратуши, выехали на проспект Булле, поехали по нему вниз, в сторону проспекта Рыцарей.

На перекрестке, у дома депутатов, нес вахту почетный караул, облаченный в нарядные доспехи с лиловыми клубными лентами. Лейтенант Манко и его люди поклонами приветствовали герцогиню и ее свиту. Заметив князя Мунзе, рыцарь одобрительно прищурился, кивнул ему. У моста ярко горели фонари. Перегородив проспект, здесь стояло множество колясок, повозок и карет. Тусклым железом и нарядной краской сверкали ипсомобили. У коновязи не хватало мест. На широких ступеньках, в стороне от входа, сидели, ожидали своих хозяев и рыцарей оруженосцы и лакеи.

Процессию встретили граф Прицци, Пескин, барон Тинвег и майор Вритте. Военный комендант чинно поклонился принцессе, сдержанно, но радушно улыбнулся ей, на что она благосклонно кивнула в ответ. Протянув руки, помог спешиться, галантно взяв под локоть, повел в ярко освещенные электрическим светом распахнутые двери депутатского дома, за которыми сиял множеством огней богато отделанный белым мрамором, зеркалами и желтым лакированным деревом, украшенный статуями и декоративными растениями холл, к ведущей на второй этаж выложенной зеленой ковровой дорожкой парадной лестнице.

Наверху, в залах, играла музыка. Рыцари и гости почтительно расступались, салютовали, прикладывая руки к груди, улыбались, низко кланялись герцогине, приветствуя ее как саму правительницу Гирты, а графа как самого Герцога. Суровые рыцари, облаченные в красные, черные и синие мантии с золотыми и серебряными цепями и позументами, в расшитых блестящими письменами шарфах с длинными хвостами, закинутыми за плечо, в украшенных наградными подвесками и нарядными накладками портупеях, с суровыми и грозными лицами торжественно вставали по стойке «смирно». В готовности служить, сжимали перебитые пальцы на эфесах мечей. Такие же гордые и торжественные женщины, их жены, дочери и сестры в тяжелых длиннополых одеждах, в расшитых золотыми кошками, извивающимися драконами и змеями, цветами, волнами и листьями накидках, в украшенных теснением кожаных перчатках, поясках и сапожках, с переливающимися в свете ярких электрических огней красными, лиловыми и зелеными камнями в заколках, браслетах и ожерельях, с перевитыми нарядными, цветов Гирты, лентами волосами, держались за локти сопровождающих их мужчин. С благосклонными улыбками взирали на графа, принцессу и ее свиту. Прикладывая к лицам рукава и веера, скалились, весело перешептывались, поводили плечами, с улыбками обсуждали новоприбывших.

— А где же Борис? — спрашивал кто-то, многозначительно кивая на графа Прицци, что вел под руку такую же властную и гордую, держащуюся за него как за своего мужа, принцессу Веронику.

— Да он никогда сюда не приедет! — отвечали ему, приподнимая большим пальцем в ножнах меч и клацая им в знак важности своего мнения.

Граф проводил принцессу и ее многочисленную свиту на второй этаж, где в просторном банкетном зале с окнами с видом на проспект Рыцарей, мост и реку стояли заранее расставленные для них диваны, стулья и кресла, а в стороне был накрыт стол с холодными закусками и напитками.

Здесь их уже ожидала большая компания городских депутатов, старшин, банкиров и их нарядных и важных сыновей. Приветствуя герцогиню, они ловко расступались перед ней, оправляя столичные сюртуки, вскакивали со своих мест, добродушно улыбаясь, слегка кланялись, веселыми голосами осведомлялись как здоровье и настроение. Бодро шутили, как и все важные люди, что всегда на «ты» даже с самым высокопоставленными лицами. Закончив приветствия, формально откланявшись, спешно отходили, как будто дорога была каждая минута, собирались в маленькие кружки по двое по трое, чтобы продолжить свои разговоры о новостях, событиях в мире и политике. Важно салютуя друг другу фужерами, веско и аргументировано высказывали свои оценки, ссылались на знакомых влиятельных и известных людей, их мнения и мысли, излагали их с таким видом, что, глядя со стороны, могло показаться, что именно они и есть истинные и полноправные правители герцогства. Но как только следом за принцессой, графом и остальными в зал потянулась и приветствовавшая их внизу и на лестнице шумная и многочисленная молодежь, добродушно морщась и покачивая головами «ах, как все сумбурно, сколько вас здесь!», как-то постепенно прекратили свои разговоры, а потом и вовсе начали покидать зал, переходить в другие помещения, чтобы найти место где потише и никто не будет мешать важным деловым беседам, которые обязательно надо провести, пока все рядом и не за кем не нужно бегать по особнякам и кабинетам.