Дарья Иорданская - Во имя Абартона

— Профессор Эншо мне все рассказал, — Мэб подкатила поближе кресло и села, закинув ногу на ногу. — Э-эй, мисс Шоу!

Девушка шмыгнула носом и продолжила играть в молчанку.

— Гм, хорошо… Оно того стоило? Тебе нравится парень?

Лили Шоу пожала плечами.

— Ты не хочешь отвечать, дорогая моя, или не знаешь? — Мэб сощурилась, разглядывая ее сквозь ромашковый дым. Хорошенькая, вся пунцовая. Она, конечно же, посещала занятия по истории магии, но совершенно не запомнилась, а значит не блистала своими способностями и не выводила Мэб из себя наглостью и выходками. Совершенно невозможно было представить, как начать с ней, незнакомой, чужой, разговор на такую неловкую тему. — Эм… Знаешь… Моего первого звали Жак Дежернон, он был студент по обмену из Вандомэ. Такой красавчик. Ну… на Этьена Люса похож, знаешь такого?

— Актер? — Лили Шоу шмыгнула носом.

— Именно! Вылитый Этьен Люс, только без усов, — Мэб хихикнула. Жака она не вспоминала много лет, хотя, надо же, когда-то казалось, что она влюблена. — Он уговаривал меня четыре месяца. Два раза в окно моей спальни залезал по плющу.

Лили издала звук, отдаленно напоминающий восхищенное оханье.

— Невелик, знаешь ли, подвиг. Я жила на первом этаже в дормитории Колледжа Принцессы. Помнишь, там еще так выпирает облицовка цоколя… в общем, в окно забраться легче легкого. В общем, уговаривал он меня, уговаривал, а потом пришел, все, сказал, завтра я уезжаю и мы никогда больше не увидимся! И я сдалась. И знаешь, что? Никуда он, мерзавец, не уехал и потом еще хвастал, что соблазнил меня. Я его таким чудесным проклятьем наградила! Три недели общественных работ.

Против воли в голосе прозвучала гордость. Ни до, ни после Мэб не приходилось проклинать людей, она на спецкурс-то ходила только потому, что интересовалась историей, а примерно половина событий начинается с того, что кто-то кого-то чем-то проклял. Проклятие было стыдное, и Мэб искренне надеялась, что оно все еще действует.

— Магию я, конечно, не утратила, — сочла нужным уточнить Мэб. — Это — глупое суеверие.

Лили Шоу шмыгнула носом.

— И ты бы об этом знала, если бы внимательнее читала учебник.

— Простите… — пробормотала девушка.

Мэб придвинулась еще ближе и склонила голову, пытаясь разглядеть выражение заплаканного лица.

— Почему ты плачешь на самом деле?

Лили вновь отвернулась и пробормотала едва разборчиво:

— Я всех подвела.

— Каким образом? Лили, послушай, — Мэб попыталась говорить одновременно мягко и строго. — Твой дар по-прежнему при тебе. Никто не будет тебя ни в чем обвинять. Ты сдашь экзамены, я уверена, хорошо. Ты ведь умная, старательная девочка.

— Он проклял меня, — прошептала Лили. — И сделал снимки.

— Приплыли, — Мэб резко поднялась. Стул откатился назад и ударился о шкаф. Вниз упали несколько пухлых тетрадей. — Проклял и сделал снимки? Чем проклял? Какие снимки?

— Сказал, если я расскажу о нем хоть кому-то, то всем станет ясно, какая я распущенная девка.

Лили Шоу еще ниже опустила голову, вжала ее в плечи, ссутулилась. Мэб мгновенно растеряла весь свой скептицизм и всю игривость. Девочка действительно напугана, смертельно напугана, и она верит в то, о чем говорит. Всем станет ясно, какая она распущенная? Ха!

— Сядь прямо. Отдай мне кружку, руки на колени ладонями вверх, — поставив кружку с нетронутым чаем на пол, Мэб обошла замершую девушку. На первый взгляд ни следа проклятья. Но, если натренироваться, можно так его наложить, что никто не заметит. Или, как вышло это когда-то с Жаком Дежерноном, проклясть сгоряча и от души, и за дело. — Как он тебя проклял? Что-то сказал, сделал?

— Он сказал, что сделал подклад, — еле слышно отозвалась Лили. — Если я скажу его имя, то… мне же хуже.

— Это обычная угроза, Лили, — Мэб подошла, присела на корточки и осторожно погладила девушку по судорогой сведенной руке. — Он просто мерзавец, который решил напугать тебя, чтобы ты молчала. Он применял к тебе насилие?

Лили мотнула головой.

— Я сама согласилась.

— Согласилась? В форме «Да, пожалуйста» или «Да, пожалуйста, только не делай со мной ничего плохого»?

Лили промолчала.

Мэб подскочила, не в силах усидеть на месте.

— Что за снимки?

— Он снял меня… голой. У него есть моментальная камера, — прошелестела Лили, вновь опуская взгляд в пол. — И еще… он показал… кто-то снял… нас… ну…

— Хватит! — Мэб запрокинула голову, разглядывая потолок. Ну почему Эншо привел эту несчастную жертву к ней? Ей своих проблем мало? Им своих проблем мало? Со своей бы сексуальной жизнью разобраться, прежде чем переходить к чужой.

— Вот что, Лили. Отправляйся в свой корпус, скажись больной и отдохни пару дней. Если заметишь что-то странное, немедленно обращайся к профессору Эншо… или ко мне. А я найду специалиста по проклятьям и…

— Нет! — Лили Шоу испуганно вскинула голову, и у нее прорезался голос. — Нет! Не надо! Если кто-то узнает… это опозорит ее величество!

— Хорошо, хорошо, ты права, я никому и ничего не скажу, — Мэб вздохнула. — Я сама поищу надежный способ обнаружить проклятье, идет? Лили, идет?

Девушка медленно кивнула.

— А теперь — иди домой и хорошенько выспись, — Мэб подняла девушку со стула, обняв за плечи. — И не связывайся больше с этим человеком.

Выпроводив Лили, Мэб прислонилась спиной к двери, прикрыв глаза. «Грезы», пожар в общежитии, насильник. Веселое окончание учебного года, нечего сказать. Может быть, следовало все же остаться в Имении? Бесконечная вереница женихов начала представляться Мэб в значительно более радужном свете.

Мэб Дерован в брючках все не выходила из головы. Отчасти потому, что зрелище было непривычное, что-то менялось в этой знатной и гордой женщине, появлялась какая-то незнакомая простота. Отчасти же потому, что ноги были удивительно хороши. Если какая-нибудь сумасшедшая при дворе или в Кванионе введет брюки в моду, не будет больше мужчинам покоя. Потребовалось некоторое усилие воли, чтобы наконец отодвинуть на задний план видение и заняться делом.

Сперва нужно было расспросить подруг Лили Шоу по общежитию.

Девушка обучалась в Колледже Шарлотты, самом новом из всех, располагавшемся при том в одном из самых старых зданий Университета. Оно затесалось среди учебных корпусов и выглядело заблудившимся ребенком среди взрослых. Королева Шарлотта вложила в свое начинание немало средств, привлекла деньги неравнодушных аристократок, жен финансистов, актрис, а также всех тех, кому просто нравится привлекать к себе внимание. К знатным дамам в массе своей Реджинальд относился с неприязнью, но королева своим энтузиазмом всегда восхищала. По ее распоряжению старое здание расформированного факультета теологии было отремонтировано, переоборудовано под нужды колледжа, и в него заселили двадцать пять девушек-сирот из самых бедных слоев населения. Они учились в Абартоне на королевскую стипендию, что придавало им одновременно ореол героинь и изгоев.