Дарья Иорданская - Во имя Абартона

Наскоро смыв с себя остатки сна и неприятное ощущение липкой патоки, Мэб оделась, заколола волосы, постоянно норовящие упасть на глаза, и медленно спустилась вниз. На первом этаже пахло кофе. Негромко играла музыка, какая-то причудливая джаз-импровизация, Мэб в этом совсем не разбиралась. Осторожно, сама и не зная, почему старается не привлекать лишнее внимание, Мэб заглянула на кухню.

На круглом обеденном столе разложены были стандартные медальоны, отлитые из олова. Судя по слабому сиянию над ними, Реджинальд начал уже работу над амулетами. Чуть поодаль на подоконнике громоздились всевозможные книги, справочники, пухлые тетради с выпадающими страницами, словно это не кухня, а рабочий кабинет. Поверх них навалены были самопишущие перья, готовые амулеты, пучки трав, небольшие приборы, нитки, бусины и полоски металла — все то, что составляет рабочий инструментарий артефактора. Сам Реджинальд, удивительно домашний — в тонком жемчужно-сером джемпере, с растрепанными волосами, с — удивительно, но и эта деталь смотрелась по-домашнему уютно — рабочими оккулярами, сдвинутыми на лоб, крутился возле кухонного стола, на котором возвышалась странная конструкция из стеклянных колб, чаш и трубок. Руки, обнаженные до локтя, порхали над аппаратом, подкручивая, поворачивая, сдвигая на сотую долю дюйма, и все это словно в такт джазовой импровизации.

Мэб сглотнула образовавшийся в горле ком.

Реджинальд улыбнулся, и по губам его на мгновение скользнула приветливая, совершенно мальчишеская улыбка.

— Леди Мэб, доброе утро.

— Кофе, — грубо прохрипела Мэб. — И во что вы превратили кухню?!

А ведь она хотела извиниться за вчерашнее! Реджинальда, впрочем, тон ее ничуть не задел. Он аккуратно сдвинул в сторону амулеты, наполнил чашку кофе и, отдав ее Мэб, вернулся к своей странной конструкции. К горьковатому аромату кофе прибавился резкий, но достаточно приятный запах жидкости для травления.

— Что это? — стараясь взять любезный тон спросила Мэб.

— Это? — Реджинальд сквозь окуляры изучил замысловатую конструкцию. — Прибор Маршана для определения состава зелий. Если я нигде не ошибся, через полчаса это будет усовершенствованный прибор Маршана.

Мэб склонила голову, изучая конструкцию. Прибор был, вне всякого сомнения, революционный: как она не силилась, не могла понять, что здесь к чему.

— Приведенное в газообразное состояние зелье проходит через эти три трубки и оседает на стенках чаши, — пояснил Реджинальд, продолжая рассматривать плоды своих рук с немалым сомнением. Он, кажется, и сам не был уверен, что все собрано правильно и будет работать как нужно. — После некоторых усовершенствований оно будет определять состав с очень высокой точностью. Если вы не будете говорить мне под руку.

Мэб промолчала.

Ей нравилось наблюдать за артефакторами за работой. Сама она, пусть и отличалась усидчивостью, но несколько иного рода. Она не смогла бы раз за разом терпеть неудачи из-за неверно проведенной линии и начинать все заново. Люди, способные переделывать огромную работу, а не бросать все после первой же ошибки, вызывали у нее восхищение. К тому же в артефакторах, и Реджинальд Эншо тому отличный пример, была особенная грация. То, как он двигался, плавно, не делая ни одного лишнего жеста, точно экономя силы, как легко и естественно смотрелся в крошечной кухоньке несмотря на свой рост, не могло не восхищать Мэб. По правде, трудно было оторвать от него взгляд.

— Готово!

Мэб моргнула, сбрасывая наваждение, и сделала глоток остывшего уже кофе.

— И что, это будет работать?

— Еще минут тридцать пять, и мы проверим, — Реджинальд наполнил свою чашку и сел. Снова их разделял стол, но такой маленький, что колени невольно соприкасались. Мэб не стала отодвигаться.

— Извините меня, — все же сказала она. — За вчерашнее. Не знаю, что на меня нашло.

— Я знаю, леди Мэб. Это все — зелье. Вам не за что извиняться.

У Реджинальда была прекрасная улыбка, мягкая, ей хотелось поверить, но Мэб не могла. В действительности она ведь знала, что так разозлило ее, что переполнило ее гневом, переплавившимся в такую же злую страсть. Это была ревность, и, оглядываясь назад, Мэб не была уже настолько уверена, что все дело в зелье.

— Поможете с именными артефактами? — предложил Реджинальд, легко меняя тему на самую безопасную. — Нужно, чтобы кто-то подержал экран.

Мэб кивнула.

Из всех магических дисциплин артефакторика была самой безопасной. Даже у средней руки мастера ничего не взрывалось, не начинало пузыриться или источать клубы ядовитого дыма, как это частенько случалось у фармацевтов. Единственная угроза — выброс магической силы — могла навредить только почти готовому изделию, нарушить тонкую настройку артефакта. Это делало артефакторов, возможно, самыми обидчивыми магами из всех, несколько склонными перекладывать ответственность за свои неудачи на чужие плечи. Однако, сам Реджинальд всегда гордился своей выдержкой и считал, что ничто не может отвлечь его от любимой работы.

Оказалось — может, очень даже может.

Мэб Дерован стояла в дверях на максимально возможном расстоянии от стола, подняв руки на уровень груди, ладони ее окутывало голубоватое свечение магического экрана. Взгляд был опущен в пол, ресницы трепетали, и то и дело женщина прикусывала губу. С недавних пор ее рот буквально притягивал все внимание Редджинальда, отвлекая неимоверно. Каковы ее губы на вкус? Как целуется эта странная противоречивая женщина, которая задирает нос, ездит на трамвае и не любит посещать пышную столицу? Отзовется ли она на поцелуи?

— Как мы будем следить за студентами?

Реджинальд сбился с мысли и, наверное, это было только к лучшему. А еще он поймал себя на том, что находит рациональность Мэб Дерован необычайно сексуальной. Стоило ли малодушно списывать эти мысли на действие зелья? Реджинальд все меньше был убежден в том, что, сняв чары, сможет избавиться от наваждений. И все меньше ему хотелось от них избавляться. Не особенно пугала даже мысль, что, когда связь будет разорвана, Мэб Дерован развернется и уйдет, навсегда оставив его в одиночестве. Этим в любом случае кончится.

— Реджинальд! — резкий окрик заставил его вздрогнуть и едва не выронить амулет, над настройкой которого он как раз работал.

— Простите. Задумался… — Реджинальд отложил амулет, потер переносицу и усилием заставил себя вернуться к реальности. Не время мечтать, тем более о несбыточном. А не то этак можно дойти до безумных идей: пригласить Мэб на бал, к примеру. — У меня было несколько вариантов. Полагаю, самый удобный — воспользоваться картой Университета.

— А потом она послужит отличным доказательством против нас на разбирательстве в комиссии по этике, — Мэб покачала головой. — Лучше взять что-то маленькое, незаметное и не такое очевидное. Часы, или, скажем, компас…