Чайна Мьевилль - Город и город [litres]

В зеркало заднего вида я заметил, что мистер Джири смотрит на проезжающий мимо грузовик. Я этот грузовик развидел, поскольку он находился в Уль-Коме.

Время от времени он перешептывался с женой, но мой английский – или слух – был недостаточно хорош, чтобы понять, о чем они говорят. По большей части они молчали – в одиночестве – и смотрели в окно.

Шукмана в лаборатории не оказалось. Возможно, он хорошо знал себя и то, каким его увидят родственники покойных. В подобных обстоятельствах я бы не хотел встретиться с ним. Хамзинич повел нас в хранилище. Родители Махалии застонали именно в тот момент, когда вошли в комнату и увидели очертания фигуры под простыней. Хамзинич, не говоря ни слова, уважительно подождал, пока они приготовятся, и, когда мать кивнула, он открыл лицо Махалии. Ее родители снова застонали. Они уставились на нее, и после долгой паузы мать коснулась ее лица.

– О… о да, это она, – сказал мистер Джири и заплакал. – Это она, да, это моя дочь, – сказал он, как будто мы просили официально ее опознать. Они хотели ее увидеть. Я кивнул, словно эти сведения нам помогут, и бросил взгляд на Хамзинича. Он вернул простыню на место и занялся какими-то делами, а мы тем временем повели родителей Махалии прочь.

– Я очень хочу отправиться в Уль-Кому, – сказал мистер Джири. Я привык слышать этот легкий акцент на глаголе у иностранцев, но в его речи он показался странным. – Простите, я знаю, что это, скорее всего… сложно организовать, но я хочу увидеть… где она…

– Конечно, – ответил я.

– Конечно, – сказала Корви. Ее знания английского позволяли ей следить за ходом беседы, и иногда она даже вступала в разговор. Мы с Джири зашли пообедать в «Королеву Чезиллу», достаточно уютный отель, у которого уже давно существовала договоренность с полицией Бешеля. Его персонал обладал большим опытом в тех случаях, когда появлялась необходимость опекать и почти незаметно держать под замком неподготовленных гостей.

К нам присоединился Джеймс Тэкер, двадцативосьми– или двадцатидевятилетний чиновник среднего звена из американского посольства. Время от времени он заговаривал с Корви на превосходном бешельском. Из окон ресторана виднелась северная оконечность острова Густава. Мимо (в обоих городах) проплывали лодки. Джири ковыряли на тарелках заказанное ими блюдо – посыпанную перцем рыбу.

– Мы предполагали, что вам захочется посетить место работы вашей дочери, – сказал я. – Мы поговорили с мистером Тэкером и его коллегами в Уль-Коме о том, какие бумаги понадобятся для того, чтобы провести вас через Копула-Холл. Думаю, нужно подождать день или два, не больше.

В Уль-Коме американского посольства, разумеется, не было, только мрачный отдел защиты интересов США.

– И… вы сказали, что это… что это теперь отправится в Пролом? – спросила миссис Джири. – Вы сказали, что теперь расследовать дело будут не улькомцы, а этот Пролом, да? – Она подозрительно уставилась на меня. – Так когда мы поговорим с ними?

Я бросил взгляд на Тэкера.

– Этого не будет, – ответил я. – Пролом не похож на нас.

Миссис Джири внимательно посмотрела на меня.

– На «нас»… на полицию? – спросила она.

Вообще-то под словом «нас» я имел в виду и ее тоже.

– Ну да, в том числе. Он… они не похожи на полицию Бешеля или Уль-Комы.

– Я не…

– Инспектор Борлу, я с радостью все объясню, – сказал Тэкер.

Он помолчал: ему хотелось, чтобы я продолжал. Любое объяснение, сделанное в моем присутствии, должно было быть довольно вежливым: наедине с другими американцами он мог бы подчеркнуть, какие нелепые и сложные эти города, как он и его коллеги сожалеют о дополнительных сложностях, связанных с тем, что преступление произошло в Бешеле, и так далее. Он мог намекать. Это было неловко и неприятно – иметь дело с такой необычной силой, как Пролом.

– Я не знаю, что вам известно о Проломе, мистер и миссис Джири, но он… он не похож на другие силы. Вы разбираетесь в его… возможностях? Пролом… обладает уникальными способностями. И действует в крайней степени скрытно. У нас – у посольства – нет никаких контактов с… какими-либо представителями Пролома. Да, я понимаю, как странно это звучит, но… Уверяю вас, что с преступниками Пролом разбирается… э-э… свирепо. Его результаты впечатляют. Нам сообщат о ходе расследования и о действиях, которые он предпримет против тех, кого сочтет виновными.

– Означает ли это… – начал мистер Джири. – Здесь же есть смертная казнь, да?

– А в Уль-Коме? – спросила его жена.

– Да, конечно, – ответил Тэкер. – Но, если честно, то проблема не в этом. Мистер и миссис Джири, наши друзья в правительстве Бешеля и Уль-Комы собираются призвать Пролом, чтобы разобраться с убийством вашей дочери, так что законы бешельские и улькомские законы тут неприменимы. Находящиеся в распоряжении Пролома… э-э… санкции… практически безграничны.

– Призвать? – спросила миссис Джири.

– Существуют протоколы, – ответил я. – Им необходимо следовать. Только после этого Пролом появится, чтобы разобраться с этим делом.

Мистер Джири:

– А как же суд?

– Он будет закрытым, – сказал я. – Свои трибуналы… – в голове я покрутил слова «решения» и «действия», – …Пролом проводит тайно.

– Мы не будем давать показания? Мы ничего не увидим? – ошеломленно спросил мистер Джири. Все это должны были им объяснить раньше, но… сами понимаете. Миссис Джири в гневе закачала головой, для нее, похоже, эта новость не стала сюрпризом.

– Боюсь, что нет, – сказал Тэкер. – Это уникальная ситуация. Но я практически гарантирую, что виновный будет не только пойман, но и… э-э… довольно сурово наказан.

К убийце Махалии Джири можно было почти проникнуться сочувствием. Но мне было совсем его не жаль.

– Но это…

– Знаю, миссис Джири. Мне жаль, честное слово. Во всем министерстве больше нет такой работы, как у меня. Уль-Кома, Бешель и Пролом… Это уникальные обстоятельства.

– О боже. Знаете, это… все это, всем этим занималась Махалия, – сказал мистер Джири. – Город, город, другой город. Бешель, – он произнес «Беццель», – и Уль-Кома. И ор синий.

Последнюю фразу я не понял.

– Ор сини, – сказала миссис Джири. Я посмотрел на нее. – Это «Орсини», милый, не «Орсиний».

Тэкер, ничего не понимая, сложил губы трубочкой и вопросительно покачал головой.

– Что, миссис Джири? – спросил я.

Она затеребила свою сумку. Корви тихо достала блокнот.

– Всем этим увлекалась Махалия, – сказала миссис Джири. – Именно это она изучала. Собиралась стать доктором по этой теме.

– Она делала большие успехи, – мистер Джири улыбнулся – снисходительно, гордо, смущенно. – Она немного нам про это рассказывала. Похоже, что Орсини похож на этот Пролом.