Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

Официант разгрузил поднос, справился, не нужно ли ещё чего и, услышав единодушное «нет», тотчас смылся за стойку.

Не медля ни секунды, Зоран наполнил рюмки водкой, а фужеры соком и выдохнул:

— Давай, Веня! За что-нибудь хорошее!

И залпом сглотнул свои законные семьдесят грамм.

Пока Веня протискивал в желудок водку да запивал соком, Зоран без всяких церемоний наколол на Венину вилку одну из Вениных сосисок и принялся как ни в чём ни бывало уплетать. Веня протестовать не решился.

— Ты не знал, что ли? — не прожевав толком, продолжал Зоран.— Лет тридцать назад засекли беспилотный аппарат за орбитой Юпитера. Явно разведывательный. Прикинули траекторию — из системы Центавра. Ближайшие, так сказать, соседи нами заинтересовались. Ну, в общем, решили их радиопередачи, во-первых, раскодировать, а во-вторых… на всякий случай откорректировать, если пойдут данные о Земле. Этим я собственно, и занимался два года. Вкручивал соседям, что Земля безжизненна, бесплодна и ни разу не интересна.

— Н-да,— с завистью вздохнул Веня, на миг позабыв даже о прискорбном факте увольнения Зорана.— Интересно живёте… то есть интересно жили… прости.

— Да ладно,— отмахнулся Зоран и снова потянулся к графину.

«А я, понимаешь, два года сканировал осточертевшие марсианские пустыни. Да ломал голову над тазионарными аномалиями — сдвигом и двумя всплесками на стандартных тазиограммах. Офигительно интересно».

От мысли, что проклятый шаттл когда-нибудь всё-таки взлетит, Веня доберётся до опостылевшего «Гелиотропа» и не менее опостылевшей лаборатории и снова будет сидеть перед экраном и тасовать безликие цифры в поисках ускользающего объяснения, стало ещё гаже. Поэтому наполненную Зораном рюмку Веня воспринял уже с одобрением.

— И что? — поинтересовался минутой спустя Веня.— Клюнули эти центавряне на вашу липу?

— Не знаю,— пожал плечами Зоран.— Сигнал к ним дошёл года за четыре. Мы честно сфабриковали картинку и сопутствующие данные пустынной Земли, начисто лишенной атмосферы воды и, разумеется, жизни. Но на Центавре, понимаешь ли, не успокоились. Ты о тазионарном сканировании слыхал что-нибудь?

— Здрасьте,— фыркнул Веня.— Это как раз то, чем занимался последние два года я.

— Знаешь, стало быть,— кивнул Зоран, наливая по третьей.— Так вот, эти сволочи перестали посылать беспилотные аппараты, а взамен занялись этим самым сканированием. Приходится и это перелицовывать на пустынный лад.

— Ну,— Веня глядел на наполненную рюмку уже определённо с вожделением,— мы ведём себя точно так же. Марс сканируем, Венеру, Меркурий, спутники… Давай ещё по одной, что ли?

— Давай,— Зоран очнулся.— Давай за космос. Люблю я его всё-таки… хоть и командуют его освоением сплошные сволочи.

Выпили.

«Да уж,— думал Веня, жуя сосиску.— Конечно. Не эти уволившие Зорана сволочи корпят ночами над отчётами и ломают головы над теми же аномалиями данных сканирования. Ну откуда, скажите на милость, взяться в отражённом сигнале одному сдвигу и двум всплескам? И потом, как вообще могут возникнуть всплески в зонах когерентного отражения? Бред ведь… Бред, данный нашим датчикам в ощущениях…»

— Знаешь, в чём главная головная боль наших умников с «Омеги-двенадцать»? — продолжал выбалтывать служебные секреты захмелевший ещё больше Зоран.— Ты как спец должен понимать. Если искажать отражённый тазионарный поток, в нём возникает какой-то сдвиг и какой-то всплеск, кажется, даже не один. Свойство такое паршивое. В естественных условиях его быть не должно вроде. Вот наши начальнички и боятся, что на Центавре заподозрят неладное и пошлют пилотируемый корабль. А живым инопланетянам голову морочить гораздо труднее.

Очередная наполненная рюмка выпала из рук Вени. Брызнула водка — на скатерть, на пол, на безработного Зорана Радманицу. Зоран с изумлением уставился в округлившиеся глаза Вени.

— Твою мать! — пробормотал Веня.— Пустыня, значит! Красная безжизненная пустыня! И при этом — один сдвиг и два всплеска в отражённом потоке!! И никаких шансов заслать к Марсу нормальную экспедицию!! С такой-то полуживой космонавтикой, когда один отдел не ведает, чем занимаются остальные!! Твою мать!!!

Веня с грохотом хватил по столу кулаком.

— Ты чего? — испуганно промямлил Зоран, на всякий случай придерживая графин с остатками водки.— А, Веня?

Но тот уже малость успокоился и сел.

— Да ничего, собственно. Просто я понял: у марсиан есть своя станция «Омега-двенадцать». Или как там по-ихнему, по-марсиански? И я даже не слишком удивлюсь, если с этой станции всех скоро к чёртовой матери поувольняют. Дай только долететь до «Гелиотропа»…

В полумраке кабины посадочного модуля рыжим пятном выделялся экран внешнего обзора. Пятно светилось над головой Натаниела, работавшего за панелью управления. Берт, опоясанный ремнями безопасности, сидел в кресле сбоку от него и, широко открыв глаза, неотрывно смотрел на экран. Расстыковавшись с кружащим по орбите кораблём, на котором остался командир экспедиции, модуль совершил запланированный манёвр и нырнул в реденькую атмосферу Марса в нужное время и в нужной точке, чтобы с минимальным расходом топлива по кратчайшей траектории выйти к расчётному месту посадки в знаменитой области Сидония.

Экран был рыжим, потому что внизу расстилалась покрытая пылью пустынная сухая ржаво-красная равнина, усеянная дюнами, невысокими зубчатыми скалами и каменными глыбами — свидетелями давних тысячелетий. Модуль по диагонали снижался над Сидонией, распростёршейся у древнего высохшего моря, снижался, расставаясь с небом, где сиротливо пристроилось маленькое, в полтора раза меньше земного, тускло-жёлтое солнце — бледное подобие того яркого светила, что так привычно освещает и согревает мир людей. Марсианское солнце — далёкое и какое-то отчуждённое, отстранённое — висело, окутанное лёгкой дымкой, в розовом, как ломоть сёмги, небе с едва заметными разводами облаков из кристалликов льда и не в силах было согреть этот неласковый мир — там, внизу, на ржавой равнине, свирепствовал сорокаградусный мороз.

И вот уже заняли весь обзорный экран таинственные объекты Сидонии — модуль приближался к Сфинксу, а сбоку, справа, вздымались сооружения Города, а дальше, за ними, застыла под солнцем Пирамида Д и М, а слева от неё гигантским пузырём, словно выдавленным из-под поверхности каким-то древним марсианским чудовищем, вздулся загадочный Купол — третья вершина равностороннего треугольника, создание древней расы, что канула в небытие, но оставила свой след под этим холодным солнцем.

И впервые над изъеденными временем марсианскими пространствами прозвучал голос землянина. Это был голос Берта.