Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

— Я никогда ничего не предсказывал,— гуру грустно потряс головой.— Я — не верующий, я просто очень одинокий и несчастный человек, которому дана возможность видеть и чувствовать больше, чем на то способны другие,— и помогать этим другим. Если я во что и верю, то в судьбу и предопределённость. Наиболее достойно удивления при этом то, что люди считают, будто я живу по каким-то определённым правилам, соответствующим их представлениям о пророках. Я не пророчествую, госпожа, я просто вижу. Ничего личного. Я могу помочь — и я помогаю. И у меня болит сердце за всё, что происходит на Земле.

— Всё сказанное убеждает меня, что вы и есть тот самым человек, который мне нужен.

— Зачем вы позвали меня сюда?

— Вы можете сделать слепца зрячим?

— Если так предначертано — да, могу.

— Так вы можете сделать зрячими — слепцов?

— Госпожа, я не бог.

Три дня понадобилось Мерседес на то, чтобы убедить руководство хабитата в том, что ей нужно совершить один рейс на подъёмнике на поверхность Марса. В противном случае, пригрозила она, Марс её лишится. Линкольн отказывался верить в её решимость уехать, и правильно делал, поскольку Мерседес, само собой, блефовала, но цели своей пожилая дама добилась. Своего сына он знала как облупленного.

Гуру Сингхасатхитх, Мерседес и Линкольн Оберхайм вошли в подъёмник и в полной тишине поднялись по шлюзу хабитата наверх. Гуру видел Марс в первый раз, он взирал на него безгласно, как-то отстранённо и без интереса. Лицо Линкольна выражало хандру и безразличие, он был здесь лишь ради того, чтобы удовлетворить каприз своей матери, прогулявшись с ней и её гостем. Однако сама Мерседес выглядела довольной и даже торжествующей.

Подъёмник достиг пункта назначения. Дальше были только купол и непокорная марсианская атмосфера.

— Садитесь,— предложила Мерседес.— Садитесь и смотрите.

— Я всего этого уже насмотрелся, мама,— сказал Линкольн.

— Я сказала это нашему гостю,— произнесла Мерседес степенно.— Я делаю то, что тебе следовало бы сделать уже давно, тогда, когда Марс нас предал.

Линкольн тяжело вздохнул и взглянул на гуру. Тот уселся в роскошное, удобное кресло и стал смотреть на планету.

— Видите вон те замёрзшие саженцы? — спросила Мерседес.— Воспоминания о терраформировании. Мёртвые воспоминания. Я хочу, чтобы вы сказали мне, что вы чувствуете. И что вы видите.

Гуру не реагировал. Спустя какое-то время он повернул голову к пожилой даме.

— Вы мне не мешаете, я так и работаю… можете говорить свободно.

— Послушайте, что это за комедия? — не понял Линкольн.

— Это не комедия,— отрезала Мерседес.— Пусть наконец хоть один человек почувствует и поймёт эту планету. Пусть он скажет тебе, что она скрывает. И если ты сейчас в это не поверишь, то начнёшь верить по прошествии лет. Тогда, когда Марс осуществит свой план.

— Мама, что ты хочешь этим сказать?

— То, что мы все пойманы в ловушку. Вы в своих кабинетах с машинами этого не видите, и мне ты не веришь. Гуру прибыл сюда, чтобы превратить одного слепого в зрячего, и я попросила его сделать так, чтобы прозрели наконец все обитатели хабитата. Не только моя сестрица Федора слепа — слепы вы все, приходящие сюда гулять, верящие лишь в свои экраны и нанотехнологии.

Сингхасатхитх вдруг закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и с трудом сделал вдох.

— Вам плохо? — поинтересовался Линкольн.

— Конечно, ему плохо. Ему и должно быть плохо. Он увидел и почувствовал то, что скрыто в Марсе, то, что правит бал на этой планете. В точности, как в тех старых ужасных историях, когда во время раскопок на Марсе обнаружили нечто таинственное. Того, Кто Ждёт. Он пребывал в спокойствии — до тех пор, пока не пришли люди, враги. Он убил своих врагов…

— Мама, ты говоришь что-то не то…

— Я хочу, чтобы ты увидел это, мой мальчик. Возможно, это моя вина, ведь ты — мой единственный ребёнок, у тебя нет братьев-сестёр, а у меня они были. И есть. Федора…

Побледневший Сингхасатхитх вскочил на ноги. Он затрясся, по тёмному лбу скатились холодные капли пота.

— Сёстры,— прошептал он.— Они же сёстры…

— Конечно! — почти закричала Мерседес.

— Ну да, мою маму и Федору называют сёстрами,— согласился Линкольн.— Но я не возьму в толк, при чём тут это.

— Он заманил вас сюда,— промолвил гуру тихо.— Чтобы здесь убить.

— Марс соблазнил нас обнадёживающими результатами анализов,— продолжила Мерседес.— Он сделал всё для того, чтобы завлечь нас сюда. И мы пришли, потому что больше нам было просто некуда идти. Землю мы уже убили. Это — месть, мой мальчик. Гуру, скажите ему!

— Этот купол,— забормотал Сингхасатхитх,— он скоро упадёт. Его… его разрушают. Приближается большая буря, которая сдвинет с места горы. Горы прилетят… похоронят… могила.

Не в силах более произнести ни слова, он упал обратно в кресло, прерывисто вздохнул, его руки затряслись.

— Мама,— угрожающе сказал Линкольн, сдвинув брови.

— Что бы ты сделал,— обернулась к нему Мерседес,— если бы кто-то убил твою сестру? Ты бы отомстил. Позвал бы душегуба к себе, заманил его, приручил, пообещал бы всё, что он пожелает. И потом — убил бы. Медленно, наслаждаясь его мучительной смертью…

Линкольн Оберхайм, нанотехнологический властитель, безмолвно взирал на свою мать, которую он теперь считал сумасшедшей. Считал ещё около минуты, пока все экраны подъёмника не начали мигать красным светом опасности и в его уши не проник неприятный сигнал. А потом мягкий женский голос сказал:

— Внимание. В щите хабитата произошла авария уровня А‑9. Трещина в защитном щите. Просьба ко всем немедленно вернуться в свои стационарные комнаты. Транспортные системы откажут через семь минут. Внимание…

Он шёл по пыльной улице, засунув руки в карманы своей рваной вельветовой куртки. Безразлично поглядывая по сторонам, поплёвывал себе под ноги и думал, где бы разжиться сигаретами и хлебом. Полицейский, до сих пор скучавший у стены маленького магазинчика, присмотревшись, подошёл к нему и нехотя спросил документы.

— Пора бы уже свои иметь,— равнодушно сказал бродяга и, порывшись в нагрудном кармане, достал оттуда вчетверо сложенный лист бумаги.

— Освободился,— сказал полицейский, разворачивая бумагу.

— Да уж хватит. Пора и честь знать,— ответил бродяга, блуждая взглядом по вывескам. На стене одного из домов он прочел: «Кафе «Маленькие радости». Слева от двери на вертикальном щите крупными буквами было написано: «Только для бродяг, алкоголиков и проституток».

— Что за богадельня? — спросил он у полицейского, изучающего бумагу.

— Зайди — узнаешь,— ответил тот, возвращая бродяге документ.— И постарайся не попадаться мне часто на глаза.