Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

— Красивы. Теперь-то я к ним привыкла,— отвечала Мерседес.— Ты словно в рыжеватом тумане, он с безумной скоростью накатывает на тебя и обволакивает, образуя причудливые формы. А когда туман рассеивается…

— Да, когда он рассеивается?..

— Тогда воздух становится таким прозрачным, что кажется, будто вон те две горные вершины совсем близко.

— Как там сейчас, Мерси? Он зелёный?

Мерседес позволила взгляду скользнуть по покрытому острыми камнями пустырю и редким чахлым росткам в ледяной пустыне.

— Да, почти,— вымолвила она.— Старый добрый Марс ты бы ныне не узнала.

— Они сказали, что скоро мне сделают новую операцию, и я опять смогу видеть. Я так хочу посмотреть на наш зеленеющий Марс…

— Конечно, Федди, ты его увидишь.

— Этот твой гость уже приехал?

В голосе Федоры слышалась ревность? Нет, Мерседес не могла в это поверить.

— Он прибудет следующим кораблём. Довольно скоро. Когда нас выпустят, мы непременно придём тебя проведать… Твой врач делает мне знаки, что тебе пора отдохнуть. Я позвоню тебе сама через несколько дней, когда буду точно знать, когда рассеется песчаная буря, ладно?

Федора вздохнула, и её холодные, тёмные глаза моргнули Мерседес в знак прощания.

— До свидания, сестричка. Зелёный, говоришь?

— Да… более-менее… до свидания…

Мерседес сама прервала соединение, она не могла больше видеть лицо слепой и бестолковой старухи, в которую вскоре суждено превратиться и ей. Они с Федорой были самыми старыми людьми под тремя куполами Марса, их на этой планете холили и лелеяли более, чем кого-либо. Однажды они торжественно поклялись друг другу, что не умрут здесь первыми.

Зрение у Федоры начало пропадать ещё в то время, когда первые результаты терраформирования подавали большие надежды; когда триумвират окончательно решил, что Марс ему нужен, и поселил колонистов под стеклокуполами, защищавшими от климата, астероидов и прочих неблагоприятных внешних условий всех обитателей подземных хабитатов, включая важнейших учёных и персонал корпораций с их семьями. Триумвират смотрел в будущее человечества и переселил на Марс его лучшую часть, в надежде передавать надежду эстафетой дальше. Первые родившиеся на Марсе дети были уже другими. И пока здесь никто ещё не умер.

Дети смотрели вместе с родителями на то, как восстанавливалась марсианская атмосфера, как первые струйки воды текли из расплавленных полярных шапок. Вечная мерзлота, этот неиссякаемый источник воды, двуокиси углерода и азота, казалось, пала под натиском первых всемогущих нанолабораторий. Планета, которая не дышала целую вечность, теперь, казалось, сделала первый вдох, и первые нежные струйки оранжерейного газа поднялись вверх. Газы, уничтожавшие жизнь на Земле, порождали её на Марсе. Планета начала согреваться. То были времена счастья и ликования, под тремя куполами проводились банкеты, устраивались приёмы. Потепление марсианского климата сделало возможным претворение в жизнь экологической мечты. Здесь, на Марсе, могло осуществиться новое начало. Хватка корпораций на Земле стала лишь жёстче — десять лет добросовестной работы, и у тебя в руках билет на Марс… желающих податься сюда было много.

Мерседес глубоко вдохнула, и её руки заскользили по экрану, который передавал теперь грустную, безнадёжную картину результатов второго этапа терраформирования. Марс повернулся к ним спиной. Но говорить об этом Федди было нельзя!

Пожилая дама оставила себе на прогулку ещё примерно час; время от времени она, онемев, смотрела в одну точку, регулировала резкость и фокус, вглядывалась в ледяную крошку и зубчатые булыжники, потом направляла взгляд к горизонту, к возвышавшимся вдалеке двум горным вершинам, которым никогда не стать зелёными холмами. Иногда она убирала экран и смотрела с высоты подъёмника на реальный Марс. Однако сквозь трёхмерную оптику планета выглядела куда более большой и интересной. Мерседес оставалась в подъёмнике несколько часов. Гулять так гулять…

Она уже собралась было уйти, вернуться к своей обычной рутине, посмотреть несколько голофильмов о романтических приключениях на зелёной Земле, поесть здоровый, приготовленный из генетически изменённых продуктов завтрак, подобного которому на Земле давно уже не ели миллиарды людей… и тут её тело пронизала омерзительная дрожь. Накатил страх, все экраны начали мигать багровым, запищал неприятный зуммер-тон. Затем кабину подъёмника наполнил мягкий женский голос:

— Внимание. В щите хабитата произошла авария уровня А‑7. Просьба ко всем немедленно вернуться в свои стационарные комнаты. Транспортные системы откажут через семь минут. Внимание…

Вряд ли читавшая текст заторможенная девушка вообще понимала, о чём говорит. А вот Мерседес знала значение каждого произнесённого слова. Щитом называли стеклокупол, авария на А‑7 означала серьёзное механическое повреждение; под стационарным помещением понимался закреплённый за каждым человеком жилой корпус. Её собственный, например, находился в приватном жилье Оберхаймов, прозванном «Дворцом».

Мерседес Оберхайм провела на Марсе двадцать лет. Щит купола никогда ещё не получал механического повреждения. Она бросила взгляд в небо, но не заметила на незримом щите ничего особенного. Да, разумеется, она знала, заметить повреждение щита невооружённым глазом почти невозможно…

Подъёмник опустил её ниже уровня поверхности за две минуты, оттуда, сталкиваясь по пути с нервными, суетящимися учёными в костюмах и функционерами в комбинезонах, она успела «пройти» по освещённой галогеновыми лампами движущейся дорожке во Дворец. Мерседес стояла на дорожке, горделиво держа осанку и с чувством превосходства взирая на суетящихся вокруг людей. За всю свою жизнь она ни разу не поддалась панике.

— Мама! — Линкольн Оберхайм протянул к ней руки. Верхняя пуговица у сына была расстёгнута — то был знак спешки.— Ты была наверху? Я уже начал беспокоиться.

— Разве там со мной могло что-то случиться?

Меседес уселась в кресло, которое беззвучно приняло идеальную для её тела форму и подобрало оптимальную температуру.

— Разумеется, нет, все системы работают нормально. Но компьютер не ошибается — со щитом всё же что-то случилось.

— Кто-нибудь уже выяснил, что именно? Тебе доложили? Я не хотела бы отказываться от своих прогулок.

— Надеюсь, в этом не будет необходимости. А теперь извини меня…

И сын Мерседес, президент и владелец «Оберхайм Корпорейшн» в одном лице, испарился. Впрочем, она к этому уже давно привыкла.

Правление хабитата доложило совету корпорации о поломке щита через два часа. Мерседес сидела рядом с сыном в ярко освещённом зале, не скрывая хандры и того, что он выше длинных учёных объяснений. Когда собрание перешло на обсуждение совсем уж заковыристых технических подробностей, она нажала на кнопку, автоматически блокировавшую микрофоны других выступающих.