Карина Демина - Ловец бабочек [СИ]

И конечно, посетители его не дали себе труда постучать. Дверь распахнулась, пропуская воеводу, который поприветствовал пана Штефана коротким кивком. За ним вошли давешняя панночка, мужчина обильных статей и вида диковатого — вот с него можно было бы на тысячу взять материалу, а то и поболей — и бледненькая актриска, явно готовая при малейшей опасности лишиться чувств-с.

— Ужас, — только и произнесла она, одарив пана Штефана возмущенным взглядом. А он огляделся, пытаясь понять, какой же такой ужас.

Ничегошеньки не увидел.

Мертвецкая? Так ведь без нее никак… зато при нем в мертвецкой чистота и порядок, не то, что при его предшественнике. Крысы вон бегали. Поговаривают, что, разошедшись, оные крысы того самого предшественника и сожрали, но тут Штефан был преисполнен сомнений.

Крыса — животное умное. Всякую дрянь есть не станет.

— Мне морально тяжело находиться здесь! — заявила актриска, обмахиваясь веером.

— Можешь не находится, — князь произнес это с немалым раздражением. И хвостом вильнул.

…а у пана Штефана мелькнула мыслишка: сколько б за хвост дали? Или ничего? Или… его клиенты радовались необычному материалу. Может, целиком бы взяли тело, живым, сиречь, мертвым весом… правда, это так, пустое, потому как воевода, во-первых, помирать не собирался, был жив и весьма бодр. А во-вторых, случись такая оказия, то к телу его пана Штефана, как он подозревал, и близко не допустят. Родня налетит.

Коллеги.

Нет уж…

— Себастьян, ты все еще дуешься…

— Пан Штефан, вы не могли бы показать ту девушку… — пан воевода был привычно вежлив, но все одно…

…черствый человек.

…равнодушный.

Пан Штефан кивнул.

И мысленно порадовался, что все ж удержался от искушения. Он подошел к столу, на котором изволила почивать неизвестная — ах, хороша, до чего хороша, и кожа, и кости, и прочие элементы. Пан Штефан и продавать не стал бы, использовал бы для собственных изысканий — и приподнял простынку.

— Она, — неожиданно тонким голосом промолвил огромный человек и покачнулся, а дабы не упасть, ухватился за стол с панной Сокуловской, едва оный стол не опрокинувши. — Вотана ради… она… как же так, пан воевода?

И вопрос этот прозвучал донельзя жалобно.

Возвращалась Катарина по темноте. Единственная фара «Призрака» давала довольно света, чтобы хватило и на дорогу, и на обочины.

Через мост ее пропустили без лишних вопросов. Хелега, который ждал ее на той стороне, Катарина увидела издалека. Прямой. Спокойный.

Раздражающе спокойный.

Появилось преогромное желание проехать мимо. Но Катарина его подавила. Она остановилась. И дотянувшись до ручки, открыла дверцу.

— Ты так целый день здесь и провел? — спросила она, прерывая неловкое молчание.

— Были дела, — туманно ответил Хелег.

И сел.

— Как день прошел? — поинтересовался он, когда Катарина тронулась с места.

— Спасибо. Хорошо.

— Отчет напишешь, — это было не вопросом, но констатацией факта. А ведь и вправду придется. Домой бы доехать. Под душ и спать. Она предыдущую ночь глаз не сомкнула, и теперь вот не получится, потому что Хелег — уже не Хелег, а младший дознаватель при исполнении.

Эту его роль она ненавидела.

— Как тебе фигурант? — он все же не выдержал, хотя пару минут драгоценной тишины подарил, и уже за это Катарина была ему благодарна.

— В отчете прочтешь…

Хелег усмехнулся и, отвернувшись к окну, предупредил:

— Осторожно, Катарина.

— Я осторожна.

— Нет, — он оглядел ее с тем же непонятным выражением лица, которое порой появлялось совершенно без повода, и Катарина, говоря по правде, даже по прошествии нескольких лет, проведенных рядом с Хелегом, не сумела найти этому выражению толкование.

Презрение?

Отнюдь.

И не насмешка. И… скорее такое жадное ожидание, но вот чего?

— Ты думаешь, что ухватила белую кошку за хвост, но… смотри, как бы хвост ее в руках не остался.

Интересное предупреждение.

— Князь — личность прелюбопытная, да, — Хелег откинулся на сиденье, скрестил руки и ноги вытянул, насколько это было возможно. — Особенно своими похождениями. Он еще не попытался забраться к тебе под юбку?

— Прекрати.

— Отчего же? Или, думаешь, я не в курсе того задания, которое тебе Нольгри дал? — Хельги оскалился. — Скотина…

Слово, которое он добавил, Катарине было известно, скорее уж удивляло, что спокойный, порой пожалуй чересчур спокойный Хелег использовал это слово.

— Удивлена? — он вдруг положил руку на рулевое колесо. — Остановись.

Приказ.

И Катарина должна бы подчиниться, но…

— Успокойся, — она вдавила педаль газа в пол, и «Призрак», взрыкнув, понесся по дороге, к счастью, пустой. — Ты пьян?

— Нет, — как ни странно, но Хелег и вправду успокоился.

Руки убрал.

Сел ровно.

Заговорил, обращаясь к Катарине, но не глядя на нее.

— Тебя используют, глупая… а ты и рада… думаешь, будут потом благодарны, если задание исполнишь? Но ты не исполнишь. Не сумеешь. И дело даже не в том, что ты не особо красива.

— Спасибо.

Прозвучало обиженно.

— Для девочек важна не только и не столько внешность. Настрой. Задор. Им, поверь, нравится то, что они делают… вне постели и в постели тоже. А в тебе, уж извини, куража ни на грош. С тобой, говоря по правде, скучновато. Для жены это скорее достоинство, но вот любовница без огонька… — Хелег щелкнул пальцами. — К сожалению, к моим доводам Нольгри остался глух…

Они еще и это обсуждали?

Конечно, обсуждали.

И подробно… интересно, Хелег всем делился? Или нет, говорил лишь то, что счел нужным. И почему ее мутит? Икра несвежей была? Хотя нет, икры она не ела, и вообще к еде не притронулась почти… и значит, от разговоров.

Немудрено.

От такого разговора не то, что мутить, и вырвать может.

Катарина остановила автомобиль:

— Выходи.

— Злишься, — с мрачным удовлетворением заметил Хелег. — А ведь я не сказал ничего, кроме правды. Или тебя тянет поиграть в роковую соблазнительницу? А что, сначала с одним, потом с другим… с третьим и с четвертым… девочки легко входят во вкус. Правда, забывают, что рано или поздно игра заканчивается. И что тогда с ними происходит, Катарина? Не думала? Подумай.

…и дверцей хлопнул.

Ушел.

Не обернулся.

И не надо надеяться, что он прощения попросит. Хелег никогда не просил прощения, даже когда оба понимали, что он был неправ. Случалось и такое, пусть и редко…

…плевать.

…она больше не будет думать о том, как бы помириться. Изыскивать способы, чтобы гордости не задеть. И вообще… она поднимется к себе, примет душ и ляжет в постель. Быть может, заснет. И проснется по звонку будильника. Катарина поднималась по лестнице, чувствуя, что ноги налились свинцовой тяжестью. И туфли, удобные, разношенные, впились в кожу, и значит, ноги распухли.