Сьюзен Янг - Девочки с острыми шипами [litres]

– Вот и все, – с усмешкой говорит он. – Желаю вам приятного дня.

– И еще, девочки, – окликает нас Леандра. – Через час я хотела бы переговорить с вами в актовом зале. – Улыбка словно примерзла к ее лицу. – Не опаздывайте.

Я уже собираюсь уходить, когда мистер Уикс еще раз окликает меня по имени.

– Постарайся немного повеселиться, – говорит он. – Ты выглядишь грустной.

– Здесь всегда весело, мистер Уикс, – отвечаю я, и он смеется.

Обменявшись веселыми ухмылками, мы с Сидни направляемся к нашим комнатам. Когда мы подходим к главному залу, Сидни косится на меня.

– Так значит… мистер Уикс, да? – спрашивает она.

– Немного староват для меня, как ты думаешь?

– Верно. Тебе больше нравятся худощавые студенты, – говорит она.

– Это верно, – восклицаю я, и она давится смехом.

Я действительно рада хорошим новостям – у нас будет больше экскурсий. Больше времени я смогу провести по ту сторону забора.

Несмотря ни на что, мы входим в актовый зал в приподнятом настроении. Марчелла рассказывает нам о последней пробежке и о том, что она почти уверена, что сможет победить смотрителя, если они побегут наперегонки.

– А кто не сможет? – спрашивает Бринн. – С тех пор как он здесь работает, он ни разу не тренировался. Все эти его мышцы – сплошная тяжесть. Мы его на круг обгоним, – говорит она с улыбкой.

Я смеюсь, но потом поднимаю взгляд и вижу, что Леандра стоит посреди помещения и ее лицо абсолютно серьезно. Стулья расставлены вокруг нее полукругом. Ребекка стоит рядом с ней, опустив голову, ссутулив плечи.

Улыбка резко исчезает с моего лица, когда к ним подходит профессор Пенчан. Леандра жестом велит нам сесть.

Сидни усаживается рядом со мной, и мы обмениваемся встревоженными взглядами. Леандра улыбается.

– Здравствуйте, девочки, – начинает она. – Я попросила профессора Пенчана присоединиться ко мне, чтобы мы вместе поговорили с вами. Думаю, без его наставлений здесь не обойтись. – Она тепло смотрит на него, и он подтягивает штаны, поправляя их на талии, прежде чем встать рядом с ней.

– Я бы сказал, что да, – резко перебивает он, но Леандра продолжает говорить, ответив ему лишь благодарным кивком.

– Нами было выяснено, что во время дня открытых дверей произошел нежелательный контакт, – произносит она, кивая в сторону Ребекки. И прежде чем Ребекка отправится на терапию контроля побуждений, я подумала, может, она захочет объяснить, почему она сочла допустимым обесчестить себя и навлечь позор на свою семью.

Слова звучат сладко, как мед, и обжигают, как яд. Ребекка всхлипывает, но не отвечает. Волосы падают ей на лицо.

– Нечего сказать? – спрашивает Леандра с деланым сочувствием. – Совсем нечего?

Ребекка отрицательно качает головой.

– Очень хорошо. Профессор, – Леандра смотрит на него, – может, тогда вы?

– С радостью, – говорит он и поворачивается, обращаясь ко всем нам. – Вы оказались в нашей академии, чтобы стать лучше. Стать самыми лучшими девушками. А это означает, что вы, – он загибает пальцы, – красивые, молчаливые и непорочные. – Отнимите последнее, и вы уже не будете особенными. Вы станете обычными проститутками.

Некоторые девушки вздрагивают, услышав это.

Протянув руку, профессор берет Ребекку за шиворот, как щенка. Она хнычет, и, когда она поднимает лицо, я вижу, как тушь размазалась вокруг ее глаз. Это ошеломляет – видеть ученицу такой разбитой и сломленной. И это необычно – словно она переступила границу, нарушения которой школа уже не может простить.

– Видите ли, девочки, – Леандра начинает прохаживаться взад-вперед, цокая каблуками, – мы ожидаем, что вы будете драгоценностями, а не бесполезным мусором. Инвесторы платят хорошие деньги за образцовых учениц.

Профессор Пенчан улыбается и скрещивает руки на груди.

– Соблюдение приличий – важнейшая черта наших девушек. Иначе получается, что вы сами провоцируете подобное поведение. Мужчины не могут контролировать себя, когда рядом оказываются такие красивые девушки, как вы. – Он повышает голос. – Так что от вас зависит, где вы проведете границу. Сохраните себя для будущих мужей. В конце концов, они этого заслуживают. Они имеют на это право.

Меня начинает ощутимо подташнивать, а Сидни, сидящая рядом со мной, беспокойно ерзает. Я знаю, что профессор Пенчан неправ, несмотря на то, что он лишь доводит до предела то, чему нас всегда учили. Может, я уже не соглашаюсь с ним так охотно из-за того, что больше не принимаю витаминов.

Леандра громко хлопает в ладоши, словно аплодируя словам профессора.

– Вы хотите, чтобы с вами хорошо обращались? – спрашивает она. – Тогда ведите себя как девушки, заслуживающие уважения. Мы больше не потерпим подобного поведения – у нас тут не бордель. – Она смотрит на Ребекку, а затем берет ее за подбородок, заставляя поднять лицо, чтобы мы все снова на нее посмотрели.

– Ты слаба, – с презрением произносит она. – Ты не сказала «нет». Ты даже не рассказала никому. – Она наклоняется к ней еще ближе и шепчет: – Теперь ты никчемная дрянь.

Ребекка рыдает, больше не в силах сдерживаться, а Сидни хватает меня за руку и стискивает ее так сильно, что мне становится больно. Я чувствую, как глаза начинает щипать от подступающих слез – из-за того, что я вижу, как унижают другую ученицу. Леандра тут же отворачивается и выходит из комнаты, высоко держа голову. Профессор Пенчан задерживается еще ненадолго, он злорадно пожирает Ребекку хищным взглядом, словно ее уязвимость делает ее подходящей целью для его злобы.

Я замечаю тревогу в лице Аннализы – будто она хочет защитить Ребекку от их унизительных замечаний. Но она молчит. Она опускает глаза. Оглянувшись, я вижу Валентину. Она смотрит на меня – ее глаза блестят от слез. Она кивает, признавая, что все происходящее несправедливо.

Тот факт, что она это тоже видит, становится внезапным подтверждением моим мыслям. Я отворачиваюсь, опасаясь, что кто-то заметит, – словно наши мысли у всех на виду, словно их могут прочесть. Позже мне нужно будет поговорить с ней и выяснить, что она знает о книге, которую я нашла в комнате Леннон Роуз.

– Приятно вам пообедать, – объявляет профессор. Он выходит, ведя за собой плачущую Ребекку.

Когда дверь закрывается за ним, некоторые девушки так и сидят, словно оглушенные. Бринн плачет, не скрывая слез, Марчелла успокаивает ее – на ее лице застыло потрясение. Ребекка была не виновата. Мы с Сидни сказали Антону об этом – и он вроде бы понял.

И тут мне приходит в голову… А вдруг это моя вина? Если бы я не сказала Антону, Ребекку бы все равно наказали? Я тут же пытаюсь отогнать эту мысль, убеждая себя, что избавиться от мистера Вольфи было важнее. Это все школа – это они виноваты. Несправедливо так обращаться с ней.