Сьюзен Янг - Девочки с острыми шипами [litres]

Внезапно я чувствую себя очень одинокой – не только потому, что я одна в коридоре.

Я перестала принимать витамины, я стала замечать ненормальность происходящего вокруг… Я чувствую, будто я хоть немного стала по-настоящему собой. Знание делает меня одинокой. Может, Валентина всегда себя так чувствует? Может, Леннон Роуз тоже чувствовала себя так, прежде чем покинула академию?

Мне на глаза попадается телефон на другом конце коридора. Я беру кусочек бумажки, который спрятала в карман, и подхожу к нему. Я сказала Джексону, что буду начеку, а сегодня я увидела немало. Может, он, глядя со стороны, сможет мне что-то посоветовать? А может, все еще лучше и окажется, что он нашел номер Леннон Роуз, так что я смогу узнать, как у нее дела.

Эта мысль дарит мне немного надежды, и, подходя к телефону, я уже улыбаюсь. Я перечитываю цифры, нацарапанные на бумажке, и шепчу их, набирая номер.

Волнение достигает предела, когда раздается щелчок соединения. Я открываю рот, чтобы сказать «алло», но вместо голоса Джексона я слышу лишь равномерные гудки.

«Набранный вами номер больше не обслуживается, – произносит механический голос. – Пожалуйста, проверьте номер и наберите заново».

В растерянности я вешаю трубку и набираю номер заново, перепроверяя каждую цифру. И слышу то же сообщение. Я разочарованно вешаю трубку. Наверное, Джексон неправильно что-то написал.

Где-то дальше по коридору раздается взрыв смеха. Я вздрагиваю, услышав его, и, посмотрев в ту сторону, вижу, что ко мне идут Ида и Марианна. Ида спрашивает, освободила ли я телефон, и я отвечаю, что он мне больше не нужен.

Я иду в свою комнату, не переставая думать о записанном сообщении. О том, что механический голос казался до странности знакомым. Вернувшись к себе, я ожидаю Сидни.

Минут через сорок я слышу тихий стук в дверь.

– Заходи, – откликаюсь я.

Сидни и Аннализа входят, здороваются со мной и усаживаются рядом на кровати. Аннализа держит в руках ленту. Она спрашивает меня, не хочу ли я, чтобы она заплела мне волосы. Я отвечаю, что мне пока и так нормально.

– Бринн мне разрешит, – пожав плечами, говорит она, и я смеюсь, потому что это правда.

– А где Марчелла и Бринн? – спрашиваю я.

– Думаю, в комнате Марчеллы, – отвечает Сидни. – А что?

– Приведи их, – прошу я. – Хочу показать вам кое-что. И это важно.

Сидни соглашается и, почувствовав серьезность ситуации, торопится за остальными. Я говорю Аннализе, что сейчас вернусь, и пробираюсь в комнату Леннон Роуз, проверив перед этим, нет ли поблизости смотрителя.

От тоски по ней у меня на мгновение перехватывает дыхание. Словно я все еще могу почувствовать ее присутствие. Я чувствую его даже сильнее, чем вчера. А может, я просто научилась чувствовать больше? Подойдя к кровати, я просовываю руку под матрас и с облегчением обнаруживаю, что книга все еще там. Спрятав ее под рубашку, я быстро возвращаюсь в комнату.

Марчелла с подозрением смотрит на то, как я вхожу и закрываю за собой дверь, жалея, что не могу ее запереть.

– Еще какая-то тайна? – спрашивает Марчелла, но ее попытка пошутить никого не смешит. Сегодняшний день и без того был опустошительным, и я думаю, что все мы еще не до конца осознали слова Леандры и профессора Пенчана.

Я достаю книгу из-под рубашки, и Марчелла удивленно вздрагивает. Сидни смотрит на меня с беспокойством, но уже не реагирует так, как во время пробежки. Я сажусь на пол, и она устраивается рядом. Затем остальные подсаживаются к нам так, что получается круг.

– Я нашла ее в комнате Леннон Роуз, – говорю я. – Думаю, она читала ее перед днем открытых дверей. Может, именно из-за нее она была так расстроена.

– А я думала, она была расстроена из-за того, что у ее родителей кончились деньги, – возражает Аннализа, оглядываясь на остальных.

– Это Антон нам так сказал, – объясняю я. – Но он мог и соврать, а в комнате Леннон Роуз я нашла вот это.

Я раскрываю книгу и нахожу стихотворение «Девочки с острыми колышками». Мне страшно показывать его другим ученицам, я все еще сомневаюсь. Оно кажется… слишком дерзким. Но когда я смотрю на Сидни, она кивает, и я передаю ей книгу.

– Стихотворение называется «Девочки с острыми колышками», – говорю я.

Марчелла улыбается, услышав название, а остальные с нетерпением ждут, пока Сидни читает. Я наблюдаю за ней, вижу, как она потрясенно моргает. Покончив с чтением, она ошарашенно смотрит на меня.

– Дай мне взглянуть, – просит Аннализа. Сидни, погруженная в свои мысли, передает ей книгу, не говоря ни слова. Аннализа быстро читает, и я вижу, как она улыбается, дойдя до последней строчки. Улыбку сменяет виноватый взгляд, а затем возвращается улыбка.

– Кто это написал? – спрашивает она, глядя на меня. Ее глаза блестят от возбуждения и непокорности.

– Точно не знаю, – отвечаю я. – И откуда оно у Леннон Роуз, тоже не знаю, но думаю, Валентина могла дать ей эту книгу.

Бринн, дочитав, так и сидит неподвижно. Она приоткрыла рот, ее щеки покраснели. Она передает книгу Марчелле.

– Это написала какая-то девушка, – говорит Бринн. – Я уверена.

Марчелла читает последней, а потом долго смотрит на страницу. Внезапно я пугаюсь, что она не примет написанное или что она испугается, но она лишь смотрит на меня.

– Это… – начинает она. – Это совсем как у нас. Как с нами обращаются в школе. Как… – она не заканчивает фразу и снова смотрит на страницу.

Ее глаза наполняются слезами.

Сходство с нашей жизнью очевидно. По крайней мере, сейчас, когда мы пытаемся его найти. То, как нас учат, как мы живем, что мы знаем. Только теперь мы начинаем осознавать, что с нами происходит. Может, мы не понимаем все до конца, но возникает ощущение, что с нами… обходились несправедливо.

Тяжесть тянет нас к земле, и мы все опускаем головы. Я вспоминаю о том, как унизили Ребекку, и о том, как она пыталась сопротивляться единственным способом, который знала, разрушая то, чего они желали, – свою красоту.

– И это еще не все, – продолжаю я, чуть помолчав. – Вам больше не следует принимать витамины перед сном.

Бринн выглядит растерянной.

– Почему нет? – спрашивает она. – Я же стану неуравновешенной.

Я объясняю, что с вечера пятницы не принимала ни одного. А потом, когда я рассказываю им о серебристой пыли, которая была внутри капсулы, Бринн в ужасе вцепляется в ногу Марчеллы.

– Не знаю точно, как они на нас действуют, – отвечаю я, – но с тех пор, как я перестала их принимать, я вижу больше, понимаю больше. Эти таблетки контролируют нас. Как именно? Не знаю точно. Но нам нужно разобраться, чего на самом деле хочет от нас школа.

Я замечаю, что девушки не вполне понимают мои слова, хотя стихотворение явно произвело на них впечатление.