Алексей Чайка - Крепость Луны [СИ]

— И когда-нибудь вы видели камень такой чистоты?

— Нет.

— Вот и я нет.

— Моисей Эмильевич, в том, что вы не сталкивались с подобным камнем, ничего удивительного, а тем более предосудительного нет.

— Напрасно, напрасно вы так жалеете меня, молодой человек. А мне вот, скажу вам, очень стыдно. Даже после сделанной работы для меня осталось загадкой происхождение этого камня, несмотря на мой богатый опыт. Получается, что я не смогу вам помочь. А ведь вы, я думаю, пришли бы ко мне, даже если бы Ольга Павловна и не упоминала обо мне в своём послании, не так ли?

— Вы угадали, Моисей Эмильевич. Я бы непременно пришёл, надеясь получить сведения не только о вашей встрече с госпожой Кожевиной, но и о находящихся в моих руках камне.

— Да, да, да. К сожалению, я не знаю, что вам посоветовать. Пожалуй, вы можете обратиться к ювелирам в столице, там работают великие мастера ювелирного дела, например, Пашев, Фахтенбраун, Кольц, Вяловский. Они подскажут.

— Благодарю, — кивнул я Бергу, решив не стращать его собственными проблемами с законом. Положение моих дел было такого, что я и мечтать не мог в ближайшие месяцы вернуться в столицу.

— Не за что меня благодарить, — махнул рукой Моисей Эмильевич. — Я бы хотел вам помочь, да не могу. Позвольте задать вопрос?

— Пожалуйста.

— Владеете ли вы сведениями, достаточными для успешного завершения поисков Ольга Павловны?

— Нет, — вздохнул я и начал подниматься. — Узнать что-либо новое и важное от жителей деревни не удалось и едва ли удастся. Мы с Авдотьей Парамоновной, матерью Ольги Павловны, изучили место, на котором якобы в последний раз видели девушку, но ничего примечательного не нашли. Если честно, я в замешательстве.

— Но возможно ли вообще отыскать госпожу Кожевину? — осторожно спросил Берг.

— Разумеется, возможно. Тем более, некоторые обстоятельства указывают на то, что она жива. Поиск Ольги Павловны — это всего лишь очередное трудное дело на посту сыщика. Рад был встречи с вами.

— Взаимно, господин Переяславский. Позвольте проводить вас.

— Благодарю.

Я быстро обулся, и мы распрощались.

Солнце уж начало длинными мазками рисовать неповторимый закат очередного дня, мороз крепчал и начинал по краям оконных стёкол класть узоры; из дымарей потянулся серый вихрастый дым; почва твердела с каждым шагом и, крошась под ногами, обращалась в пыль.

Авдотья Парамоновна встретила меня с беспокойством и сразу же заявила, что готова слушать. Я поделился с ней тем, что поведал ювелир, и, услышав в ответ тысячу восклицаний, решился спросить, как она отнесётся к тому, что я возьму камень для продолжения поисков Ольги Кожевина без промедления согласилась, однако её быстрое согласие выдавало лишь всем знакомую ранийскую доверчивость к каждому прохожему. Я предложил составить своеобразный договор, утверждающий мою ответственность за судьбу найденного ею камня, но Кожевина решительно запротестовала и даже состроила обидчивую физиономию.

— Такого стыда я ещё не видывала: чтобы честным людям на слово не верить! — заявила она и о подробностях договора не захотела и слушать.

— Боюсь, камень может пригодиться, когда я обращусь к всеведущему человеку.

— Так берите! Он мне вовсе не нужен. Вы, главное, постарайтесь найти Оленьку!

Я глянул в окно, за которым только-только начал угасать короткий день поздней осени, и решил, что нужно сейчас же обратиться за помощью к Рыцарю Ночи. Я был уверен: этот достойнейший господин вновь сможет помочь.

Разумеется, остаться на ночь в деревне Савкиной было благоразумней по двум причинам: во-первых, ночью я мог хорошо всё обдумать, во-вторых, на следующий день я мог бы узнать ещё кое-что любопытное и важное для поисков. Но эти простые доводы разрушались совершенно ясным осознанием, граничащим с предчувствием того, что место, где исчезла Ольга Павловна, исчерпало себя и более никоим образом поискам не поможет. А предчувствие порой играет великую роль в выборе моих поступков.

— С вашего позволения, я продолжу своё путешествие без промедления. Благодарю за гостеприимство.

— Как же… на ночь глядя…

— Я приложу все усилия, чтобы вы снова увидели дочь, — искренне и твёрдо заявил я.

На полчаса растянулось долгое слёзное прощание. В конце концов, Авдотья Парамоновна выпроводила меня на крылечко и даже помахала платочком, которым вытирала слёзы.

По черному куполу бездонного неба медленно плыли освещенные восходящей луной облака. Морозец, крепчающий с каждой минутой, разлился в ночном воздухе. Ветерок то лениво замирал, то легким порывом трепал волосы и пытался залезть за воротник.

Я спустился по широкой спящей улице под редкий лай собак, покинул деревню и зашагал к опушке леса. Не хотелось мне, чтобы чьи-нибудь любопытные глаза заметили позывное заклинание.

Довольно плохо разбирал я дорогу, часто спотыкался через кочки и пеньки, и потому путь, на который я мысленно отводил не больше пятнадцати минут, растянулся на полчаса, а то и больше. Когда окраина леса надежно скрыла меня от посторонних, я зашвырнул камешек, подаренный Рыцарем Ночи, поднял указательный палец над головой и сказал во всю грудь:

— Рыцарь Ночи, взываю тебе! — и чуть тише прибавил. — Приди, если не занят доблестным делом спасения погибающих душ!

Молочный свет пущенного луча упал на лесную опушку, осветив изогнутые ветки деревьев, которые в этот миг напоминали многоруких уснувших великанов; голос прокатился по невидимым тропам и ложбинам, норам и кустарникам и затих в навалившейся тьме.

Я решил ждать. Прохаживаться из стороны в сторону было делом хоть и приятным и располагающим к раздумьям и поэзии, однако же требовало ровной земли, камня мостовой или паркетного пола. После того, как я пару раз споткнулся и едва не клюнул носом, я по-мальчишески забрался на первое попавшееся дерево, удобно расположился на крупной ветке, улыбнулся самому себе, приподнял воротник и уперся спиной в шероховатый ствол.

На удивление быстро я уснул, и явился мне темный всадник на громадном коне, из ноздрей которого вырывались серебристые струи пара. Всадник несся по бескрайней долине, освещенной яркой луной. Над долиной висело беззвездное небо с клочками плывущих облаков.

— Это опять вы, сударь? — спросил всадник с дружеской усмешкой, которую я не видел, а чувствовал сердцем.

— Да, я. В беду еще не попал, но в совете вашем нуждаюсь, — ответил я, хотя во сне меня не было.

— Смею вас заверить, еще попадете, если продолжите свое путешествие в сторону Уральских гор.

— Уж не отговаривать ли меня решили?

— Что вы, господин Переяславский! Как можно?