Алексей Чайка - Крепость Луны [СИ]

— Нет, Николай Иванович, — продолжила Капския, заламывая руки, — благодарю за покорность, но… она требует уже много-много лет и даже десятилетий, чтобы входили к ней без одежды вообще.

— Постойте, — нахмурил я лоб, — я не понимаю.

— Вы как гость великой феи Тауфтанского предгорья должны снять всю одежду перед тем, как входить в покои госпожи.

— Но как же…

— Умоляю вас! Заклинаю! Все без исключения так входили.

— Это чья-то злая шутка, и я отказываюсь принимать в ней участие.

Едва я это договорил, Капския распахнула дверь и с не девичьей силой втолкнула меня в другой коридор.

— Идёмте скорее, она ждёт! Скорее же!

Капския шагала рядом, вся взволнованная и бледная (уж после я понял, что это была лишь актёрская игра), изредка подталкивая меня и, вероятно, околдовывая, потому что я чувствовал совершенно ясно, что иду против своей воли.

Скоро мы увидели свет, прямоугольником ложившейся на каменный пол, и оказались в другом помещении, небольшом и чрезвычайно уютном. Я не успел и глазом моргнуть, как возникли неизвестно откуда две девицы в странных полупрозрачных платьях и сначала сорвали с меня сумку, потом ловко расстегнули и швырнули на диван полушубок, затем одна стащила жилет, другая посадила на стул, а Капския рванула сапоги и чулки. Я пытался бороться, но не столько волшба, сколько простая магия женских рук, раздевающих мужчину, оказалась во сто крат сильнее меня.

— Довольно! — рыкнул я и поднялся.

Девушки воспользовались этим и вмиг освободили меня от нижнего белья.

— Хорош, — сделала итог Капския, окинув меня похотливым взглядом.

— Жаль, не моя очередь зачинать, — с грустью и со вздохом добавила другая девица.

Двери распахнулись, и в широком проёме показалась ещё одна девушка, совершенно нагая, с ослепительными формами и льняными волосами до округлых матовых бёдер.

— Госпожа ждёт, — сказала она, глядя только на меня.

Я запротестовал было, но Капския и её подруги толкнули меня к нагой девушке, а та быстро закрыла двери, отрезав, таким образом, путь к отступлению. Разумеется, я бы мог применить магию и одним движением руки перебить половину мебели, занимающей эти подземные хоромы, но останавливали меня эти фокусы с раздеванием и пьянящая бессонная ночь. Поэтому я, как послушный мальчик, босиком шагал по толстым коврам, текущим своими бесконечными узорами по коридору.

Снова дверь. Господи, сколько же сегодня было дверей!

— Прошу.

Створки открылись. Смущенный своей наготой я шагнул в странное многогранное помещение, в котором было по меньше мере пять стен (точно я не смог посчитать), увешанных картинами, изображающими интимную обстановку и в различных позах совокупляющихся мужчин и женщин. Прямо напротив меня стояла огромная кровать с алым подобранным пологом, а на кровати полулежала на левом боку женщина, на вид зрелая, но ещё не ведавшая старости. Копна чёрных волос падала на плечи, а крайние пряди при каждом движении катались по большим, налившимся грудям.

Женщина повернула голову, когда я уже был на середине комнаты, словно до этого не заметила открывшихся дверей. Её взгляд, доселе наполненный какой-то тихой грустью, а точнее, скукой, сразу загорелся и стал живым. Она улыбнулась мне, приподнялась на левой руке и слегка приподняла верхнюю правую ногу. От её просто движения у меня перехватило дыхание, судорожный ком свился в груди.

— Здравствуйте, Николай Переяславский, — сказала она дрожащим, низким голосом, и голос этот выдал её пылкость и самоотверженность в любви. Я сразу понял, что она вся, от волос до пальцев ног, являет собой всепоглощающую страсть, она рабыня этой страсти, она и госпожа. — Что же вы стали? Садитесь ко мне.

Я не двигался.

— Садитесь, я вас не укушу, — она хохотнула и добавила тише, — и вашего… мм… сударя буду трогать, только когда вы разрешите.

Что же я, в самом деле, мальчишка какой, ни разу не видевший обнажённой или не ласкавший женщину? Кто кого должен смущать и ставить в неловкое положение, кто кого должен компрометировать и совращать? Может ли мужчина позволить женщине, какой бы опытной она ни была, насмехаться над собой?

Подумав столь критически, я резко подошёл и сел на край кровати, устланной бархатным покрывалом.

— Меня зовут Уральта. Я госпожа фей и здешняя владычица. Мой слуга привёл вас сюда, приворожив. Буду откровенна: он удивлён, что вы так легко поддались на волшбу, он полагает, что вы до этого были в какой-то передряге. Не так ли, Николай Иванович?

— Это верно. Мне трудно пришлось в схватке с оборотнями, но ещё труднее выносить мысль, что ваш слуга, действуя обманом, привёл меня в место, о котором я ничего не знаю, и странности которого дают мне понять, что мои передряги, как вы изволили выразиться, ещё не закончились.

Женщина с возросшим вниманием заглянула мне в глаза.

— Я знаю, вы сыщик, но я не могу поверить, что в вас нашлось столько храбрости, чтобы вступить в бой с оборотнями. Эти кровожадные твари достойны целого отряда хорошо вооружённых воинов. Как же вы справились?

— Моя заслуга не велика. Я всего лишь не медлил, использовал наиболее подходящие моменты для ударов. Не думаю, что даме это сколь-либо интересно.

— Почему? Разве дама не может интересоваться храбростью такого сильного мужчины, как вы?

Я промолчал. Уральта разглядывала меня, и от её взгляда тоненькая струйка возбуждения опускалась всё ниже, грозя переродиться в мощный, неудержимый поток.

— Вы очень красивы, Николай. Ещё я вижу вашу странную судьбу.

Тут я усмехнулся.

— Уж никогда не думал, что у голого мужчины узор на ладонях — место, наиболее достойное внимания.

— Разве судьба только на ладонях пишется? Мы все — картины своей судьбы. Наше тело, особенно глаза, носит отпечаток прошлого и будущего.

— Я буду рад, если мои передряги оборвутся простым гаданием.

— Значит, вам суждено огорчиться, — вздохнула с улыбкой Уральта. — Дел у нас много, а у вас ещё больше. Я буду руководствоваться вековыми обычаями фей, обещаю вам. Но давайте сначала поговорим о судьбах. Я вижу в вас интересного собеседника.

— Предпочёл бы перейти сразу к делу, но раз вы настаиваете…

— Вы уже бывали у гадалки, Николай?

— Если мой ответ приблизит развязку, то я вынужден ответить утвердительно на ваш вопрос.

— Что же вам сказала гадалка?

Уральта говорила со всей серьёзностью, и я вынужден был с должной внимательностью относиться к её словам.

— Она несколько раз разложила карты, а потом сказала, что не видит моей судьбы, и приказала помощнице отдать мне деньги назад.

Женщина приподнялась от удивления.

— Не увидела судьбу… — повторила шёпотом Уральта, глядя в никуда. — Это говорит он об исключительности вашей судьбы, Николай. В вашей жизни много было и будет страданий, но все они будут вознаграждены. Я вижу — не знаю, как тогда, а теперь ваша судьба открыта — необычную женщину, судьба которой пересекается с вашей судьбой. Женщина эта… о, да! Она воистину велика! Владычица жизни… Вы желаете слушать дальше? — спросила Уральта, очнувшись.