Алексей Чайка - Крепость Луны [СИ]

— Позвольте спросить ваше имя.

— Сначала вы назовите своё, — отрезал старец.

— Что ж, — мягко и с удивлением проговорил я, — если вы желаете… Меня зовут Николай Иванович Переяславский. Я сыщик, работаю…то есть работал в сыскном отделе в столице.

— Хм, — только и был ответ.

Я подождал минуту, оглядывая местность и занимая себя этим простым делом. Но старец молчал.

— Простите, вы не назвали себя.

— Разве? — недоверчиво спросил мой спутник.

— Так и есть.

— А мне кажется, назвал.

— Нет же.

— Быть может, вы прослушали? — подбросил догадку старец.

— Исключено. Впрочем, если вы не желаете называть своё имя, я могу высказать предположение, что вы — старец Авенир.

— Не дурно, — заметилспутник. В голосе его звучало нечто, похожее на похвалу.

— Что?! — невольно вырвался возглас. Я попал в точку!

— Если ты туг на одно ухо, перейди на другую сторону и впредь будьвнимателен. Полагаю, виной может быть сера или грязь, забившая ушные раковины.

— Да нет же, нет! — снова воскликнул я, но тут же заставил себя успокоиться. — Вы сказали, что вас зовут Авенир, а это значит, что вы тот самый великий старец, к которому я шёл за сведениями.

— Сведения ищут в библиотеке, мой дорогой, — едко заметил старец.

— Я шёл к вам за советом…

— Советы раздают направо и налево холёные мужи в накрахмаленных сорочках, с надушенными бакенбардами и с дымящимися трубками в зубах.

— Хорошо, — быстро согласился я, окрылённый встречей, — если вы всё отвергаете, то я пришёл к вам просто так, ценя ваш опыт и ваши знания.

— Вот уж не знал, что нуждаюсь в оценки моих знаний каким-то мальчуганом.

«О, Небо… Но меня предупреждал о характере Рыцарь ночи», — подумал я и выпалил:

— Велел кланяться Рыцарь Ночи.

— О, этот повеса всё такой же задира, болтун и пьяница?

Я был ошеломлён мнением старца о собственном ученике.

— Вы изволили сказать «задира»? Он храбр, как лев, и скромен, как весенний луч. Болтун? Он интереснейший рассказчик и к тому же честен. Пьяница? Его твёрдая натура едва ли позволит ему испить лишнюю чашу вина.

Старец тихонько засмеялся.

— Нет на свете людей, которые бы совмещали все описанные тобой качества, сударь мой. Ты сам ещё тот сказочник и тоже, видать, болтун, задира и пьяница.

— Мнение о людях — отражение наших собственных качеств, — не выдержал я.

— Однако, сударь… — старец несколько растерялся, а мне стало страшно, что разгневается. — За такие слова я должен был бы гнать тебя в три шеи, а меж тем, язык твой не даст мне скучать. И ты напрашиваешься ко мне в ученики?

— Вероятно…

— Вероятно?

— Полагаю, так…

— Полагаешь?

— Я не уверен…

— Если ты не уверен, что хочешь быть учеником, значит, ступай прочь! — Авенир махнул палкой в сторону одной из гор. — Убирайся с глаз моих!

Признаюсь, я струхнул.

— Нет, Авенир, постойте, послушайте. Мне нужна ваша помощь, но время не ждёт. Я не уверен, что могу стать вашим учеником только по этой причине.

— Что ж поделаешь, — вздохнул старец. — Ты просто выбираешь спешку, а не меня и мою помощь. Лети, пылай, греми дальше.

— Но мне нужна ваша помощь! Скажите, что я должен делать, и я буду это делать.

— Ох, юноша, почему же все с такой радостью накладывают на себя цепи? Почему сразу «должен»? Хочешь — делай, не хочешь — не делай. Твоя воля. Хочешь обрести знания — ступай за мной. А если тебе важнее галопом проскакать по Уралу — проваливай и не отвлекай меня от созерцания мирного жития.

— По-вашему, так всё просто! — воскликнул я. — А ведь я ищу девушку, и должен найти её в кратчайшие сроки. Каждый день дорог… Это мой долг — найти пропавшую.

По тропинке мы неожиданно вышли к озерцу, находящемуся меж двух склонов. Поверхность воды казалась свинцовой.

— Человек ничего никому не должен. Всё, что он делает, по его воле. Ты ищешь девушку, потому что так желаешь в глубине души своей, а долг здесь совершенно не при чём. Запомни это. Нам только кажется, что мы связаны какими-то обязанностями и долгами, но подует слабый ветерок, и от этих обязанностей останется пустое место. — Так говорил ровным голосом Авенир. — Давай начистоту: я нужен тебе, а ты нужен мне. Но я не выношу спешки. Если хочешь, чтобы я тебе помог, то ты должен подстроиться под меня, должен вести такой образ жизни, какой веду я. Ты должен называться моим учеником. Я не энциклопедия с ногами, сыплющая умными словесами. Я отшельник, который больше всего ценит золото одиночества и тишины. Ты хочешь, чтобы я помог тебе? Тогда забудь о времени. Признаюсь, ты мне интересен и… нужен. Я ведь вижу, что с тобой случилось. У тебя отняли сердце, а значит, ты можешь помочь мне раз и навсегда покончить с одним весьма сложным делом. Так.

Я не мог поверить своим ушам, и при первой возможности повторил:

— И что же я должен делать?!

— Пока лишь одно, юноша: не думать о времени.

— Это трудно, ибо…

— Я не спорю: очень трудно. Но это единственное требование и условие, которым я поступиться не могу. Принимаешь ли ты его?

«Авось как-нибудь его потороплю», — подумал я, и тут же убоялся собственных мыслей: а вдруг старец читает их?

— Да, принимаю, — вымолвил я, полностью не осознавая, что значат сказанные мною слова.

— Готов во всём повиноваться мне?

— Готов.

Старец протянул руку и посмотрел мне в глаза длинным глубоким взглядом. Наши руки сомкнулись, и тело моё содрогнулось. Я почувствовал головокружение.

— Что это, Авенир?

— Клятва, Николай, — тихо и серьёзно ответил старец. — Теперь мы связаны. Ты — мой ученик, я — твой учитель.

— Вот как…

— Теперь слушай. Ты не можешь зайти в мой дом таким грязным. От тебя исходит ужасная вонь.

— Серьёзно?

— Я едва держусь на ногах.

Мы немножко посмеялись.

— Ты должен искупаться…

— Не против, если честно…

— Искупаться в этом озере.

— Что?! — воскликнул я. — Но ведь холод собачий!

— Он-то и зажжёт в тебе огонь, которого ты лишился вместе с сердцем.

— Огонь?… — лишённым уверенности голосом переспросил я и поглядел на спокойную водную гладь и небо, затянувшееся серыми облаками. Мурашки пробежали по телу. — Я не уверен, что…

— Ты не уверен? — несколько с ядом спросил Авенир. — Ты полагаешь, что твоя уверенность имеет какое-либо значение после того, как ты стал моим учеником? Уверен я, остальное неважно. — Он помолчал. — Снимай сумку и сапоги. Я знаю пару заклинаний, которые воду сделают тёплой.

Я вздохнул. По поводу купания поздней осенью у меня были большие сомнения.

Скинув сумку и стянув сапоги, я замер, ожидая своей участи. Ноги сразу ощутили идущий от земли холод.

Авенир ухмыльнулся сквозь усы, присел, окунул палец в воду и снова выпрямился.