Петр Никонов - Долгое путешествие

- Ля-ля. Если бы ты проводил больше времени с людьми, которых ты приставлен вести за собой, то не пришлось бы объяснять.

- Меня не интересуют все люди. Мне достаточно праведников.

- А зря, Михаил, очень зря.

- Не тебе меня судить.

- Не мне, - примирительно соглашаюсь я. – Отвечая на твой вопрос, брат, я приехал по личному делу. Убит мой друг, и тот, кто это сделал, возможно, скрывается здесь. Я здесь, чтобы выяснить, кто виноват в его смерти, и почему это произошло. Возможно, мне придется путешествовать по Израилю. Может быть, я даже навещу Храм. Но я даю свое слово, что я не имею никаких намерений совершить зло или неповиновение в отношении Него или кого-либо из нашей семьи.

- Ты хочешь покарать обидчика? – это ему понятно. Михаил – великий воин и живет по законам воинской чести. Жаль, что за пределами поля битвы, его ум не так остер. Да и воевать ему в последнее время приходится нечасто – ну, и к счастью.

- Возможно, - пожимаю плечами. – Но я не собираюсь ради этого уничтожать целую армию, это больше в твоем стиле.

- Я буду следить за тобой, - грозно обещает он.

- Да пожалуйста. Ты и так всегда за мной следишь. И я понимаю. В Абсолюте, порой, так скучно.

- Вот еще, - он возмущенно фыркает, но я попал в точку. – Делать мне больше нечего, как всё время тебе посвящать.

- А то бы, брат, пожил бы пару неделек среди людей-то. Выпили бы с тобой, в море искупались бы, с девушками красивыми познакомились…

- Не искушай меня, бес!

- Еще раз повторяю, - мой голос становится жестче стали, - следи за своими словами, Михаил!

- Я буду следить за тобой, Габриэль, - снова обещает он и исчезает. Извиняться он, конечно, передо мной не будет. Да и вообще ни перед кем, кроме, разве что, Отца.

Ну, и ладно. Солнце клонится к закату, пора идти на встречу с другом Александры Лейнер. А значит, в душ, переодеться, и вперед.

Несмотря на свою относительную молодость, Тель-Авив напоминает мне старую квартиру. У этого сравнения двойной подтекст. С одной стороны, город выглядит немного неухоженным, и многим из великолепных зданий Белого города в стиле «израильский баухаус» явно не помешала бы реставрация или хотя бы просто небольшой ремонт. Но с другой стороны, это словно старая квартира твоих близких родственников. Ты приезжаешь туда через много лет, а там почти ничего не изменилось. И ты понимаешь, что да, вот тут плинтус немного отошел, вон там дверца у шкафа чуть перекосилась, тут трещина на потолке, тут кусок обоев оторван, да и мебель обновить уже было бы неплохо. Но зато всё какое-то такое родное, теплое, уютное до умиления. Вот и город Тель-Авив такой же – непричесанный, неприбранный, но теплый и уютный, каким бы странным это ни было сочетанием.

А еще он очень живой и общительный. Раньше, до повсеместного распространения кондиционеров, бетонные дома, несмотря на их белый цвет и всевозможные ухищрения, призванные их охлаждать, днем нагревались на горячем ближневосточном солнце так, что находиться в них было почти невозможно. И местные жители выходили во дворы, в скверы, в парки, где общались, гуляли, обсуждали жизнь тогда еще небольшого сообщества. Эта традиция частично сохранилась, и здесь до сих пор замечательные парки, замечательные бульвары, замечательная уличная еда и, на самом деле, замечательные люди.

Я неспешно спускаюсь к морю по бульвару Бен Циона, а меня обгоняют велосипедисты и бегущие школьники. Перейдя Кинг Джордж и продолжая идти по улице Бограшова, я начинаю чувствовать первый ветерок с моря, который, пока безуспешно, пытается разбавить душную летнюю городскую жару.

До моей встречи еще есть время, и я захожу в отличную фалафельную Falafel Gabai на пересечении Бограшов и Ховевей Цион. Горячие и восхитительно вкусные шарики жареного нута на тарелке вместе с хумусом, тхиной и салатом заметно улучшают мое и без того неплохое настроение. В итоге, к месту встречи на набережной я прихожу чуть ли не пританцовывая. Тель-Авив, несмотря на отсутствие в этой части города величественных зданий с многовековой историей, вновь похитил мое сердце, в который уже раз.

С Яковом, партнером и другом Александры Лейнер, я встречаюсь в небольшом баре в Лондонском саду на набережной. Я залезаю в электронную почту, нахожу номер Якова, звоню ему. Он меня уже ждет. Бистро Масада место популярное, и вечером попасть в него непросто, особенно на закате и особенно на открытую террасу, с которой открывается замечательный вид и на море, и на опускающееся в него раскаленно-усталое солнце. Но я бы удивился, если бы Александра стала работать с человеком, который не может раздобыть себе лучшее местечко в одном из лучших демократичных заведений Тель-Авива.

- Яков? – интересуюсь я у кругленького лысоватого мужчины лет пятидесяти в больших очках в золотой оправе.

- Он самый, - кивает он.

- Я от Лейнер.

- Прекрасно, - он расплывается в широкой улыбке. Это делает его немножко похожим на жабу, но жабу сказочную – добрую, приветливую и довольно милую.

- Меня зовут Игорь, - я сажусь в тряпичный шезлонг у низкого белого столика.

- Зильбер. Яков Зильбер. Саша говорила, что ты от этого ее Гаврилы из Гамбурга?

- От него. Только из Дюссельдорфа.

- Как там Сашка? – интересуется он. – Давно ее не видел.

- Если честно, я ее не видел никогда. С ней встречалась моя коллега, а потом передала задание мне.

- А как коллегу зовут?

- Света.

- Ну, хорошо. Прости, Игорёк, за маленькую проверку.

- Да ничего, меня тут каждый проверить норовит с тех пор, как я из самолета вышел.

- На самом деле, - усмехается, - еще и до того, как ты в него вошел.

- Само собой, - я усмехаюсь в ответ и заказываю пиво у подошедшей девушки.

- А ты где сам живешь? В Москве?

- В Москве.

- Перебираться-то к нам не думаешь?

- Пока не решил, Яков, если честно. Там, конечно, каждый год гайки закручивают, но здесь жарковато у вас. Так что пока думаю.

- Да уж, жарковато у нас здесь во многих смыслах, - он делает большой глоток из бокала с каким-то розовым коктейлем. – А сам давно в нашем деле? Давно с Гаврилой работаешь?

- Да не то, чтобы очень.

- Ну, понимаю, не хочешь рассказывать, не надо, - он смеется. – Если тебя Гаврила сюда послал, значит, тебе доверяет. А сам Гаврила, хоть я его и не встречал, человек серьезный, по описанию Сашеньки. А ее мнению я доверяю безоговорочно.

Принесли мое пиво. Несколько минут мы просто смотрели на закат.

- А я сюда уже почти как четверть века назад перебрался, - он вздыхает, смотрит куда-то в море. – Я же только Бауманку закончил, хорошо, с красным дипломом, в НИИ меня распределили, так Союз развалился. НИИ военное было, ракетное, денег, сам понимаешь, не было. А я молодой был, горячий, как ты вот. Ну, и надумал крутиться помаленьку, как многие крутились. Ну и чуть-чуть приподнялся, всё хорошо было. А потом подумал, что неплохо бы еще. Девяносто третий год, мне двадцать шесть, хочется весь мир покорить. Девочки, опять же еще… Решил я тогда бизнес свой расширить, я дубленки шил. Взял денег, больших денег. Никто не давал, взял у знакомых дальних. И не пошло дело, так бывает. А знакомые те непростыми оказались. В общем, прижали меня ореховские серьезно, аж взорвать пытались. Бросил я всё – квартира у меня была на Пресне, две машины, сбежал на историческую, так сказать, родину. А здесь всё другое, не то, не так, и таких умных, как я, целая страна. Ну, ничего, поднялся помаленьку. Кому что рассказать, от кого что услышать. А сейчас, смотри, меня и в Кнессете все знают, и в правительстве, и я всех знаю. Звали меня в политику, но я по-тихому предпочитаю, помаленьку. Выводы из молодости своей сделал.