Джесс Ротерберг - Королевство [litres]

Неожиданно у меня по коже побежали мурашки.

«Вот почему г-н Касей привел нас сюда, – говорю я. Мой желудок сжимается. – Потому что он знал, что они ничего не увидят».

«Да, – кивает Оуэн после паузы. Его тон мрачнеет. – Совершенно уверен».

Значит, он помнит. Он помнит, что видел меня здесь в тот вечер.

«Что он сделал с ней? – спрашиваю я. – Что ты видел?»

«Я ничего не видел и не знаю точно, что он сделал, – отвечает Оуэн, смущаясь. – Но… Я совершенно уверен, что это уже случалось прежде».

Его слова прожигают мой мозг так же, как и картинки в телефоне, перезаписывая многие вещи, в правдивости которых я раньше была уверена.

1. Мир не такой, как нам о нем рассказывали.

2. Шлюз Королевства не может всегда держать нас в безопасности.

3. Счастливый конец бывает только в историях. А истории – это неправда.

Несколько минут мы сидим в тишине, но в моей голове стоит невероятный шум. Мысли и слова, картинки и воспоминания, голоса и ощущения сменяют друг друга с бешеной скоростью – бьются, сталкиваются, взрываются с такой силой, что у меня темнеет в глазах. «Зачем? – мягко спрашиваю я. – Зачем нам рассказывают истории, которые не являются правдой?»

«Может быть, потому, что это здорово – верить в фантазию. Истории помогают людям оптимистичнее воспринимать свою жизнь. – Он останавливается. – Даже если история не заканчивается хорошо».

«Но лучшие истории всегда заканчиваются хорошо, – настаиваю я. – У историй должен быть счастливый конец. Все это знают». От этих слов я ощущаю горький привкус на языке.

Неужели просто потому, что Мама верит во что-то, это должно быть правдой?

«История Ромео и Джульетты не закончилась счастливо, – говорит он. – И тем не менее это одна из лучших историй, которые когда-либо случались».

Перед моими глазами моментально вспыхивает голографическое изображение.

Девочка, смотрящая вниз с балкона.

Мальчик прячется в тени.

«Их тоже заперли? – спрашиваю я. – Так они узнали, что любят друг друга?»

Оуэн затих. «Любовь – это, когда ты чувствуешь себя в тюрьме везде, кроме того места, где хочешь быть», – говорит он.

Я пристально смотрю на него и чувствую, как его слова отзываются во мне.

Тюрьма?

Он поднимает на меня глаза. «Знаешь… ты можешь разговаривать со мной. Если тебе когда-нибудь понадобится друг или… в любом случае».

Друг?

По какой-то причине, даже почти ничего не зная о нем, я верю тому, что он говорит. Я верю, что ему интересно меня слушать. «Почему Супервизоры рассказывают нам о том, что мир ужасен, если это не так?» – мягко спрашиваю я.

«Это просто, – презрительно усмехается Оуэн. – Потому что они – обманщики».

«Но обманывать – это неправильно».

«Они об этом думают иначе».

«Как иначе ?»

«Смотри, – вздыхает он. – Я думаю… Я думаю, может быть, они просто хотят защитить вас?»

Комок в моем горле становится больше. «Защитить нас от чего?»

Оуэн еще раз смотрит на птенцов – их маленькие грудки поднимаются и опускаются во сне. Он кладет свою руку на мою. «От желания того, чего вы никогда не сможете иметь».

Я еще долго слышу его слова потом, когда возвращаюсь в свою спальню, и Мама гасит свет. Часы напролет я пытаюсь обдумывать все, что случилось, начиная с увиденных в телефоне картинок. Я думаю об историях. Я думаю о лжи. Я думаю о Ромео и Джульетте и о том, как они влюбились друг в друга, хотя и не должны были. Я думаю даже об Оуэне.

Что означало то, что он держал меня за руку?

Кто он такой ?

И что, с Нией случилось именно это? Она захотела то, чего не могла иметь?

Я задаю поиск ответов везде, где только может достать сеть, но тщетно.

Брандмауэры слишком сильны.

Спустя много часов, прямо перед пробуждением, Ева шевелится во сне и бормочет что-то о принцах. О пони. О принцессах, запертых в башнях.

Запертых.

Я смотрю на свои кроватные наручники.

Заперты, потому что они любят нас.

Впервые в жизни я пытаюсь высвободить руки, но наручники закреплены так туго, что даже не шевелятся. Даже наоборот – чем сильнее я тяну, тем туже они становятся. Глубже врезаются в кожу.

Я разжимаю кулаки.

Они построили шлюз, потому что любят нас.

Но как это называется, когда ты любишь так сильно, что причиняешь боль?

Я смотрю на Каю, спящую на другом конце комнаты. Смотрю на Еву, справа от меня. Смотрю на кровать рядом с моей. Кровать, на которой когда-то спала другая моя сестра.

Может быть, нет для этого подходящего слова, говорю я себе.

Может быть, есть только чувство.

МИСС БЭЛЛ:Пожалуйста, назовите свое имя.

Д-Р КРУЗ, ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ ПСИХОЛОГ:Меня зовут д-р Джоанна Круз.

МИСС БЭЛЛ:Чем Вы занимаетесь?

Д-Р КРУЗ:В настоящее время я работаю консультантом в корпорации «Королевство».

МИСС БЭЛЛ:В каком подразделении?

Д-Р КРУЗ:Служба безопасности.

МИСС БЭЛЛ:Как давно Вы работаете по договору с ними?

Д-Р КРУЗ:Около восемнадцати месяцев.

МИСС БЭЛЛ:Чем Вы занимались до этого?

Д-Р КРУЗ:Я работала поведенческим психологом, специализирующимся на военных травмах, в министерстве по делам ветеранов США.

МИСС БЭЛЛ:Зачем же самому любимому в мире семейному парку развлечений понадобился в штате психолог по работе с травмами ?

Д-Р КРУЗ:Меня пригласили на работу в рамках инициативы по усилению мер безопасности после нескольких резонансных событий, произошедших в парке.

МИСС БЭЛЛ:С какой целью?

Д-Р КРУЗ:В основном, для сопоставления и анализа данных об ответной реакции гибридов в ситуации сильного стресса.

МИСС БЭЛЛ:Вы имеете в виду нападения?

Д-Р КРУЗ:Я бы не назвала это нападениями, нет.

МИСС БЭЛЛ:Почему нет?

Д-Р КРУЗ:Слово «нападение» подразумевает психологическое намерение. Мотивацию. И то, и другое требует чувствования. А гибриды не чувствуют. Они следуют программе.

МИСС БЭЛЛ:Откуда Вы знаете, чувствуют они или нет?

Д-Р КРУЗ:Это определено их функциональностью и дизайном. Девочки сканируют и идентифицируют человеческую эмоцию и реагируют на нее соответствующим образом – это основа для построения доверительных отношений с нашими посетителями, но сами по себе они не испытывают эмоций.

МИСС БЭЛЛ:Повторяю, откуда Вы знаете ?

Д-Р КРУЗ:[Улыбается.] Волшебницы могут сканировать эмоции и реагировать с невероятно правдоподобной для человека точностью – именно поэтому они выглядят такими человечными. И все это благодаря их высокотехнологичной операционной системе. Но в этом-то как раз и был весь смысл – сделать так, чтобы девочки были максимально похожи на людей, не будучи ими на самом деле. То есть присутствует все – тончайшие нюансы выражения лица, жесты, контакт глаз. Но чувствовать эмоцию в том смысле, что она зарождается во внутреннем мире или как-то связана с надеждами и мечтами? [Качает головой.] У гибридов нет внутреннего мира, мисс Бэлл. Они просто запрограммированы на реагирование на широкий диапазон стимулирующих импульсов. Свет. Звук. Вкус. Прикосновение. Похвала. Наказание. Доброта. Жестокость.