Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

— Паровые котлы? — Томас вскинул брови. — Да, конечно, в них скрыта чудовищная разрушительная сила но…

— Топки Левиафана будут работать до самого конца, — устало произнес Никлас. — Я же попросил капитана дать полный ход. Когда до них доберется ледяная морская вода… Взрыв будет такой, что корабль разломится пополам. Всю середину разнесет в щепки, разметает по волнам. Эта проклятая штуковина не будет мирно дожидаться спасения в своем железном ящике, находящимся недалеко от машинного отделения. Чтобы найти статую, даже если она уцелеет, понадобится пройтись с мелким ситом по всему морскому дну в районе крушения. Даже если у Синдиката есть такие возможности, в чем я сомневаюсь, у них не хватит времени на поиски. Сюда прибудут и корабли Оркнеи, и Веймара и черт знает кого еще. И все будут следить за тем, чтобы приз не достался другой стороне. Понимаете, Томас?

— Понимаю, — медленно произнес Маккензи. — Главное, чтобы горели котлы. Сейчас. Я напомню капитану.

Развернувшись, ученый направился к капитану, бесцеремонно расталкивая локтями сгрудившихся вокруг него моряков. Никлас проводил его взглядом, а потом медленно опустился на пол, сел на палубу, прислонился к стене, вытянул ноги. И закрыл глаза.

Он слышал, как Рурк раздает команды, как грохочут каблуки моряков, разбегающихся из рубки, слышал свистки боцманской трубки и крики старшин. Не хотел слышать, но — слышал.

Ему было все равно, чем окончится эта суета. Никлас думал о том, что он сделал все что мог, и теперь ему остается ждать, чем кончится дело. Он чувствовал себя инструментом, выполнившим свою работу, и теперь ожидавшего возвращения в ящик. Эта проклятая черная статуя… Она до сих пор стояла перед глазами Райта. Темный полированный камень блестел в лучах фонаря, голубые искры скользили под черной гладью, то всплывая к поверхности, то исчезая в бездонных черных недрах. Но эта картина уже не пугала Никласа, больше нет.

Я готов — внезапно подумал охотник за головами, чувствуя, что засыпает. Готов уйти в эту черную глубину следом за голубыми искрами. Моя работа завершена и мое время вышло. Осталось лишь дождаться конца.

Внезапно Никлас почувствовал, что его кто‑то трясет за плечо. Недовольно застонав, охотник вынырнул из темной глубины, открыл глаза и — проснулся.

— Том, — тихо позвал Маккензи, склонившийся над другом. — Томас, просыпайтесь. Капитан хочет сказать нам на прощанье пару слов.

— Капитан? — пробормотал бывший сержант, медленно поднимаясь с пола. — Я… сколько я спал?

— Около часа, — произнес ученый, поддерживая друга под локоть и помогая ему встать. — Я решил не будить вас, Никлас. Вы явно нуждались в отдыхе. Но теперь почти все закончено, Левиафан едва держится на плаву и нам пора прощаться.

— Да, — сказал Никлас, поднимаясь на ноги и сжимая кулаки. — Пора прощаться.

В рубке кроме них остались только капитан, чья рука по–прежнему весела на перевязи, и высокий старший помощник с мрачным взглядом. Оба они смотрели на Никласа, поднявшегося с пола, как на доисторическое чудовище, явившееся из глубин океана.

— Капитан Рурк, — произнес Никлас, подходя ближе. — Прошу простить меня, но обстоятельства…

— Ничего, — сказал тот. — Ваш помощник рассказал нам все, что нам нужно было знать.

— Хорошо, — Ник медленно оглядел моряков, стоявших перед ним. — Как я понимаю, все закончено.

— На борту не осталось ни пассажиров, ни команды, — отозвался старший помощник. — Шлюпки, ялики, плоты — все пошло в дело. Левиафан на всех парах идет прочь от берега.

— Великолепно, — сухо отозвался Никлас. — Надеюсь, какая‑то из шлюпок еще дожидается вас?

— Да, — ответил старпом.

— Нет, — ответил капитан.

Охотник за головами окинул капитана Рурка долгим взглядом — с головы до ног, — перевел взгляд на его помощника и сразу понял суть проблемы. Капитан, конечно, не собирался покидать тонущий корабль.

— Именем Оркнейской Империи, — устало проговорил Никлас, роясь в кармане в поисках своего старого жетона. — Приказываю вам, капитан Рурк, немедленно покинуть данное судно.

— Засуньте свой жетон…обратно в карман, — сухо произнес Рурк. — Это мой корабль и я…

— Старпом, — перебил его Никлас, обращаясь к помощнику капитана, чье суровое обветренное лицо было неподвижно, как у статуи. — В случае недомогания капитана, именно вы должны принять командование кораблем?

— Так точно, — отозвался тот. — Но…

— Томас, мне кажется, — медленно произнес Райт, — что капитан Рурк испытывает недомогание. Легкое.

— Что? — изумился ученый, стоявший рядом. — Какое недомогание?

— Легкое, — с нажимом повторил Ник.

— А, ну да, конечно, — согласился Маккензи.

Капитан, с недоумением прислушивавшийся к этому разговору, вдруг налился алой кровью, открыл рот, собираясь, видимо, посоветовать друзьям очередной курс морского путешествия, но не успел. Томас, что‑то поправив в своей перчатке, поднял руку и легко коснулся кисти капитана. Раздался сухой треск, мелькнула голубая искра, и Рурк внезапно повалился прямо на руки своему помощнику, ошеломленно тряся головой. Сказать он ничего не мог — лишь вздрагивал, и вращал глазами.

— Старший помощник, — устало проговорил Никлас. — Ваш капитан сейчас не в силах осуществлять командование судном. Прошу вас принять…

— Да, да, — перебил его старпом. — Я все понял. Это серьезно?

— Через четверть часа все пройдет, — отозвался Томас. — Просто не позволяйте ему самому ходить.

— А теперь убирайтесь с корабля, — резко бросил Никлас. — Пора заканчивать.

Огромный старпом, легко, словно ребенка, подхватил на руки своего коренастого капитана и бросил последний взгляд на охотника за головами.

— Чтобы вы не затеяли, — сказал он, — желаю удачи, агент.

— Ступайте, — отмахнулся Никлас. — Томас, проследите, чтобы все покинули судно.

— А вы?

— А мне надо на свежий воздух, — мрачно бросил Райт, и, развернувшись, пошел к двери ведущих из рубки на крыло мостика.

Вырвавшись из душной рубки, пропитанной запахами гари и крови, бывший сержант подошел к блестящим перилам, вцепился в них что было сил, и уставился на бескрайнюю морскую гладь.

Спокойные лазурные воды тихо плескались под солнечным светом. Белые барашки пены были едва заметны — океан сохранял редкое спокойствие, абсолютно равнодушный к тому, что происходило сейчас на кусочке железа, качавшемся на его волнах. И Никлас, внезапно, почувствовал родство с этой стихией.

Глупое чувство опустошения все никак не проходило, и Райт не знал, что с этим делать. Он не сталкивался ранее с подобным. Раньше у него всегда был план, а то и сразу пять — что делать дальше. Даже когда его держали под прицелом десяток повстанцев, собираясь расстрелять за шпионаж — он и тогда знал, что нужно делать. И когда войска раджи Путра загнали его разведывательный отряд в старые развалины и пошли в атаку. Их было сотня к одному — но и тогда Никлас знал, что будет дальше. Всегда, даже стоя на волосок от смерти, он знал — надо двигаться дальше, не сдаваться, самому вершить свою судьбу. Но теперь… Теперь впереди он видел только пустое открытое море. Никлас Райт пришел к окончанию своего пути. Он не знал, что будет дальше, не догадывался, и даже не мог предположить. Все его мысли были только об одном, — о черной статуе в трюме проклятого корабля. Достойное окончание пути? Более чем. Достаточно героическое, чтобы смириться с ним?