Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

— Я действительно пока склоняюсь к версии о несчастном случае, — немного раздраженно отозвался Томас. — Судя по записям Макгрегора, он много чем интересовался, и какой‑нибудь из ядов вполне мог оказаться у него на столе, несмотря на все заверения его управляющего. Но я не исключаю и другие версии.

— Но вы намерены копать дальше?

— Копать? — изумился Томас. — Ах да. Ну что ж, да, я собираюсь копать, как вы выразились, дальше. Даже если смерть профессора это несчастный случай, все равно вокруг этого дела слишком много непонятного. Я хочу знать, чем он занимался, почему все это держалось в тайне, и почему умерли все те, кто занимались этим делом. Мне хочется знать, почему какие‑то оборванцы уже дважды пытались лишить меня жизни! Это достаточный мотив для моих действий, мистер Райт?

— Вполне, — лаконично согласился охотник за головами. — Очень уважаемый мотив.

— А теперь извольте объяснить, что вы имели в виду, когда сказали, что хотите быть уверенны в моих намерениях.

Охотник немного помолчал, замедлил шаг, разглядывая серую гладь реки, что тела под мостом ровным и гладким потоком.

— Я охочусь на вампира, — тихо сказал Никлас. — Давно и безуспешно. И у меня тоже нет твердых доказательств его существования. Я не видел его в лицо, не держал его за руку. У меня есть только следы, что он оставляет за собой. Даже не следы — намеки. Закрытые комнаты, куда никто не мог проникнуть, обескровленные тела, иногда — следы уколов или порезов на телах. Я хочу доказательств. Хочу закончить свою охоту, закончить эту игру. Схватить чудовище за шиворот и вытащить на белый свет, чтобы раз и навсегда разрешить все вопросы. Понимаете?

— Понимаю, — сдержанно отозвался Томас, немного удивленный такой страстной речью. — Практика должна подтвердить теорию, иначе… теория останется теорией.

— Что‑то вроде того, — задумчиво произнес Никлас. — Но чем больше мы углубляемся в это расследование, тем больше всплывает мелочей, не относящихся к моей охоте. И эти мелочи собираются в такой большой ком, что моя охота начинает отходить на второй план. Понимаете?

— Не совсем, — честно признался Маккензи. — Какой второй план?

Никлас остановился, поправил свои грубые перчатки, что не шли ни в какое сравнение с новым изящными лайковыми перчатками ученого, потом обернулся к Томасу и заглянул ему в глаза.

— Мистер Маккензи, — сказал охотник. — Давайте начистоту. В Лонбурге творятся странные дела. Я хочу разобраться в том, что происходит. Дело уже не в вампире, он, похоже, лишь часть чего‑то большего. Чего‑то очень серьезного, и, боюсь, смертельно опасного. Я хочу знать, вы действительно хотите разобраться во всем этом и пойдете до самого конца, или для вас это лишь игра, и вы просто хотите произвести впечатление на девушку?

Томас, пораженный такой бесцеремонностью, вскинул голову, намереваясь дать наглецу соответствующую случаю отповедь, но наткнувшись на острый и невероятно серьезный взгляд охотника за головами, лишь покачал головой. Пару минут назад он думал о том же самом, пытаясь разобраться в самом себе, и Райт лишь озвучил его собственные сомнения.

— Я хочу помочь мисс Макгрегор, — медленно произнес ученый, — но, как вы справедливо заметили, я заинтересовался этим делом еще до того, как она приехала в Лонбург. Загадка смерти профессора действительно вызывает у меня интерес. Я хочу знать, кто, зачем, почему. Хочу знать все. Хочу вытащить все это за шиворот на белый свет, чтобы больше не осталось никаких вопросов. Я собираюсь копать это дело, как вы выразились, даже если завтра мисс Эмма навсегда покинет Лонбург. Вы это хотели услышать, мистер Райт?

Охотник за головами, пристально вглядывавшийся в лицо собеседника, склонил голову набок. Его суровое лицо, напоминавшее морду хищника, преобразилось — уголки губ поползли вверх, глаза прищурились и внезапно Райт одарил ученого весьма игривой ухмылкой. Подмигнув собеседнику, охотник за головами стащил с руки свою грубую перчатку и вытянул вперед крепкую шершавую ладонь.

— До самого конца, Томас? — тихо спросил он.

Маккензи заколебался. В его душе родилось странное чувство, такое, что еще ни разу не посещало молодого ученого. Он внезапно понял, что перед ним стоит человек и в самом деле готовый поддержать его, пройти с ним весь путь до конца, и встать рядом с ним плечом к плечу в темном переулке. И не понарошку, не на словах, как принято в Университете, где лучшей поддержкой считается многозначительное молчание во время изложения сомнительной теории. Нет. Это человек из другого мира, из настоящего, из того, откуда Томас Маккензи бежал еще в детстве, чтобы укрыться за книжными страницами от настоящей боли и настоящего разочарования. И от настоящей жизни.

— До самого конца, Никлас, — медленно произнес ученый, стягивая свою тонкую перчатку и крепко пожимая обветренную ладонь охотника за головами.

Райт улыбнулся, снова подмигнул, чуть наклонился и прошептал:

— Отлично, Томас. Теперь я могу положиться на вас. Отправляйтесь в университет и выбейте из этих зазнаек все, что они знают о работе профессора Макгрегора.

— С превеликим удовольствием, — немедленно откликнулся ученый. — А вы отправляйтесь на дно Лонбурга, и выбейте из этой уличной швали ответ на вопрос — какого черта они следят за домом профессора и за мной.

— Не сомневайтесь, — многозначительно отозвался охотник за головами, натягивая перчатку. — Приложу все усилия. Ну, удачи!

— Удачной охоты, — в тон собеседнику отозвался Маккензи. — Встретимся у меня?

— Как только что‑то узнаю, немедленно пошлю записку вам домой, — тут же откликнулся Райт.

Отвернувшись, охотник за головами быстро зашагал направо, вдоль набережной, к остановке омнибусов, что виднелась вдалеке, у следующего перекрестка. Томас посмотрел ему вслед, покачал головой и свернул налево, к торговому представительству, где, как всегда, торчали черные крыши кэбов. Томас знал, что нужно поторопиться, если он хочет застать в Колледже Механики хоть кого‑то из преподавателей. И он собирался попасть туда как можно скорее, даже если за срочность придется заплатить кэбману вдвое. Долой скупердяйство. Да здравствует охота!

Колледж Механики, являвшийся частью Университета Лонбурга, располагался довольно далеко от Паркового Острова, и у Томаса было предостаточно времени для размышлений. Кэб шел ходко, подпрыгивая, порой, на выбоинах, но путешествие все равно заняло больше часа, и этого вполне хватило, чтобы Маккензи составил план действий. О, он не собирался метаться по всему Колледжу, хватая за рукав всех встречных. Нет, ученый собирался подойти к сбору информации скрупулезно, последовательно, как к изучению нового для него предмета. И к тому времени, когда кэб остановился на улице Гоуэр, около длинного решетчатого забора, обрамлявшего территорию весьма разросшегося Колледжа Механики, Томас уже знал, что он будет делать.