Роман Афанасьев - Проклятие Оркнейского Левиафана [СИ]

Расплатившись с кэбманом горстью мелочи, ученый выбрался из экипажа и решительным шагом направился к знакомым решетчатым воротам, распахнутым настежь. Навстречу ему выпорхнула группа студиозов, весьма возбужденных и растрепанных. Отчаянно жестикулируя, они обсуждали результаты какого‑то спортивного состязания, — какого именно, Томас так и не узнал, потому что не прислушивался к чужим разговорам. Он просто обогнул шумную толпу студентов и, миновав ворота, вышел на дорогу, ведущую к центральному зданию Колледжа Механики.

Большое поле, засеянное зеленой травой, все еще содержалось в идеальном порядке, не смотря на все усилия студиозов, не признававших дорожек, мощенных плиткой. Основная дорога, широкая, вполне пригодная для движения колесных экипажей, ровная, как стрела, начиналась у ворот и заканчивалась у белых мраморных ступеней основного здания. Именно по ней Томас и направился к главному входу, привычно разглядывая величественные здания Колледжа.

Главное здание было построено больше полувека назад, и его конструкцию Томас, пожалуй, находил несколько претенциозной. Огромное белое крыльцо с длинными и плоскими ступенями, венчали десяток огромных колонн, поддерживающих остроконечную крышу над входом. За ней виднелся большой белый купол обсерватории, возвышавшийся над всем зданием. Основной корпус, хоть и было всего лишь двухэтажным, раскинулся вширь, протянувшись, пожалуй, на целый городской квартал. Томас прекрасно знал, что внутри этого огромного здания предостаточно места для самых разных факультетов, мирно уживавшихся до поры до времени. Увы, энергично развивавшийся Колледж, вечно испытывал недостаток свободного места и потому пару десятков лет назад обзавелся новыми строениями. По краям основного здания были возведены новые корпуса — справа и слева, от чего Колледж стал похож на гигантскую подкову, уроненную на зеленую лужайку. Кроме того, к основным зданиям были пристроенные дополнительные лаборатории, комнатки, крытые коридоры между корпусами и бог знает что еще. Разобраться в этом нагромождении белого и серого камня могли лишь работники хозяйственной службы, что пребывали в состоянии вечной войны с руководством Колледжа из‑за недостаточного финансирования.

К счастью, подобные глупости не касались сэра Томаса Маккензи, аспиранта кафедры Механики, основной и самой заслуженной кафедры в этом колледже. Томас в свое удовольствие занимался собственным исследованиями в общей лаборатории, выполнял задания деканата, а порой и читал лекции первогодкам, отрабатывая, таким образом, скудное жалование. Декан кафедры, профессор Мальком Мэй, относился к своему подчиненному с большим уважением, признавая талант и опыт молодого ученого, пусть не обласканного званиями, но богатого знаниями, приобретенными в других колледжах. Кроме того, он весьма интересовался электромеханикой и подумывал о том, чтобы выделить Томасу отдельную лабораторию. В конце года Маккензи надлежало сдать отчет о своих работах и отчитаться о расходах, но до той поры он мог чувствовать себя свободной птицей, не связанной строгим расписанием лекций, докладов и семинаров.

Вспомнив о расписании Колледжа, Томас на ходу вытянул из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой, взглянул на неумолимый ход стрелок и прибавил шаг. Конечно, жизнь в Колледже не останавливалась ни на минуту — лаборатории работали круглосуточно, а заседания кафедры порой затягивались далеко за полночь. Но, все же, ученые, особенно отличавшиеся почтенным возрастом, старались придерживаться некоторого расписания. После шести вечера, закончив дневные дела, большинство из них отправлялись домой, оставив залы и лаборатории молодым и настырным аспирантам, стремящихся, во что бы то ни стало, подтвердить свои теории практикой. На часах Томаса сейчас было уже четверть седьмого и ему, пожалуй, нужно было поторопиться.

Взлетев по белоснежным ступеням крыльца и миновав потемневшие от влаги и времени колонны, Томас быстрым шагом пересек главный зал, что располагался у самого входа, и направился к задней лестнице. Центральные кабинеты, как и праздничный зал, относились к факультету Географии, одному из самых почтенных и уважаемых. Зал был уставлен трофеями географов — тут встречались и чучела медведей, и скелеты ископаемых ящеров и даже огромные камни, покрытые загадочными древними письменами. Томасу никогда не нравилось это место — он чувствовал себя неловко под взглядами искусственных глаз мертвых животных и потому всегда старался обойти это место стороной.

Миновав неприятный зал, Томас увернулся от стайки студентов, поднимавшихся с нижнего этажа, и быстро сбежал по ступеням задней лестницы вниз, на поземный этаж. Свернув налево, он очутился в лабиринте узких коридоров с узкими же дверьми, ведущими в крохотные лекционные комнаты, выделенные для не слишком популярных факультетов. Именно к таким и относился, увы, факультет Геометрии. На самом деле эта область знаний весьма ценилась в Колледже, но денег они приносили мало, а меценаты весьма неохотно жертвовали на изучение линий, точек, и сопряжение углов.

Удача оказалась благосклонной к Томасу — не успел он сделать и десятка шагов, как одна из дверей распахнулась, и в коридор вышел пожилой человек в строгом черном костюме. Его лицо густо заросло курчавой бородой, что заметно отличало его от остальных преподавателей, предпочитавших гладкие подбородки.

— Профессор! — позвал Маккензи, ускоряя шаг, — доброго вечера!

Профессор Квентин Нильс, один из главных преподавателей кафедры Геометрии сдержанно кивнул молодому ученому и, захлопнув дверь, вытащил из кармана связку ключей.

— Добрый вечер, Томас, — сказал он, когда Маккензи подошел ближе. — Ищите кого‑то?

— Признаться честно — да, — не стал отпираться Томас. — Скажите, вы не видели сегодня Хиллмана?

Нильс засопел в огромную бороду и забренчал ключами, запирая замок.

— Вам то он зачем? — не слишком любезно отозвался он, закрыв дверь. — Уже третий раз на дню…

— Я видел его на похоронах Макгрегора, — тихо произнес Томас, решив придерживаться своего плана. — Роберт выглядел очень… Уставшим. Я, честно говоря, тревожусь за его здоровье.

— Неудивительно, — пробормотал профессор Нильс. — Парень явно не в себе.

— Вы его видели? — немного наигранно обрадовался Томас. — Как он?

— Я этого сумасшедшего не видел уже пару дней. Последний раз он тут был утром того дня, когда хоронили Себастьяна. Роберт прыгал по аудитории как павиан, рылся в бумагах, заметьте, в моих бумагах, и выкрикивал какую‑то чепуху. Я тогда не знал о том, что Макгрегор скончался. Думаю, это известие весьма заметно повлияло на рассудок Хиллмана. Уж не знаю почему.