Елена Ершова - Ихтис

– Так вы дружили?

– Можно сказать. Недолго, правда. Как раз Ванька родился, мы с Катенькой в семейных хлопотах погрязли, а у Степана свои заботы с дочерью были.

– С Акулиной?

– С ней. Потому и душу нечистому продал, чтобы дочь свою вылечить.

– Нечистому – это старцу Захарию?

Отец Спиридон рассмеялся густым рокочущим смехом, потом зажал рот ладонью и обернулся через плечо – не идет ли жена? Помотал головой и усмехнулся:

– Не дьявол Захар, а орудие в руках дьявола.

– Я слышал, – перебил Павел, – будто бы старец свою силу от местного колдуна получил. Демьяна Черных. Знали о таком?

– Как не знать, – ответил священник, – коли это Степанов дед? Степка ведь без родителей рос: то ли на пожаре сгорели, то ли еще при каком несчастном случае погибли, только воспитывал его дед Демьян с малолетства.

Павел потер указательным пальцем нос: на миг вернулся горелый запах, и отдаленный грохот барабанов возник и так же быстро пропал.

– И у меня родители… сгорели, – через силу выдавил он. – Как похоже.

Спиридон покосился на него заплывшим кровяным глазом и, опершись локтями о край стола, наклонился к Павлу.

– Если душу надо излить, – тихо заговорил он, – так приходи на исповедь.

Павел усмехнулся:

– Я в Бога не верю.

– Атеист?

– Можно и так сказать. Вы про Краснопоясников расскажите. Я ведь для этого в Доброгостово приехал.

– А я сразу разглядел, что не просящий ты, – подхватил священник и снова взялся за бутылку. – Тех, просящих, сразу видно. Лицо набожное, взгляд пустой, о Боге говорят, а сами бесов чтят и в голове ветер разгуливает. А дураками, раб божий Павел, управлять легче. Кто домовины не видывал, тому и корыто за диво, – Спиридон опрокинул рюмку, занюхал широким рукавом сутаны и вытер слезящиеся глаза. – Да что ж ты не пьешь?

Павел машинально коснулся рюмки, провел пальцем по ободку, но так и не подвинул, убрал руку и спросил:

– Значит, в чудеса не верите?

– Для начала определимся, что такое чудеса, – ответил Спиридон. – Исполнение желаний? Магия? Что это для тебя, раб божий Павел?

«Воскрешение мертвых», – подумал тот, а вслух сказал:

– Не знаю.

– Так я скажу, – подхватил Спиридон и ткнул в сторону окна. – Там чудо. Вот этот яблоневый сад, и пес в конуре, и река Полонь, и лес за косогором, и небо, и моя Катенька, и мы с тобой, раб божий Павел. Чудо – это сама жизнь, само существование человека и мира в целом. Чудо органично встроено в жизнь христианина, потому что это не только мироточение икон и не глас с неба. Это все, что происходит вокруг. И главное, что происходит здесь, – он положил ладонь на грудь, поверх креста. – В тебе самом. Чудо – не обратить течение реки вспять и не передвинуть горы. Чудо – измениться самому, передвинуть свои грехи и пагубные привычки, обратить вспять страсти. Истинность веры не в пророчествах, а в переменах, которые происходят в людях, от которых вроде бы нельзя ожидать покаяний и перемен.

– Бывший преступник покаялся, – заметил Павел. – И за свои грехи поплатился параличом, но обрел дар исцелять больных.

– Если скажут тебе: вот здесь Христос! Не верь! – Спиридон ударил кулаком по столу, и рюмка, стоявшая на краю, подпрыгнула и опрокинулась на пол с жалобным: дзень! Водка выплеснулась на линолеум, Павел отодвинулся на табурете, наклонился, чтобы поднять.

– Сам уж! – прикрикнул на него священник и сорвал с батареи тряпку. – Ну, сейчас точно весь дом сбежится!

И точно, в коридоре прошлепали босые шаги, а в дверях появился заспанный темноволосый мальчуган лет четырех.

– Папа? – с порога сонно спросил он и сунул в рот палец.

– Что ты, Ванька? – Спиридон мигом бросил елозить тряпкой по полу, подошел к сыну в два шага, наклонился и поцеловал в макушку. – А ну бегом к себе! Мать-то где?

– Уснула, – пролепетал мальчик. – А кто у тебя?

– Гости, Ванька, – Спиридон погладил мальчика по волосам. – Ну, идем, идем! Только тихо, тсс!

Обхватив сына за плечи, он мягко вывел его в коридор и на несколько минут пропал из поля зрения. Павел проводил его понимающей полуулыбкой, ногой задвинул тряпку под стол и ощупал карман, где лежал блокнот – корешок привычно хрустнул под пальцами. Жаль, нельзя достать и записать дословно все, что наговорил священник.

Тот вернулся быстро, виновато отводя взгляд, вздохнул и убрал бутылку в холодильник.

– Подальше от греха, – пояснил Спиридон. – Уж лучше по чайку.

– Не хотелось бы вас утруждать, – вежливо ответил Павел. – Да и пойду я скоро. Вы только про Захария договорите.

– Да что Захарий! – в раздражении ответил Спиридон. – Поговорка есть такая: не все, что сверху, от Бога. А распознать лжепророка можно по плодам: что чудеса порождают в душе человека? Появляется ли равнодушие, злость, корысть? Приводит ли так называемое чудо к отходу от христианской веры? Господь в Евангелие не чудесами вытягивал веру, но в ответ на веру творил чудеса. Если бы Степан Черных молился об исцелении своей дочери, то каждую молитву заканчивал бы словами: «Да будет воля Твоя, Господи». И в этом значительная разница между молитвой и волшбой. Читая заговор, колдун демонстрирует власть над духовным миром, навязывает свою волю. А христианин знает, что тот, к кому он обращается, бесконечно выше его, и поэтому христианин просит, а не диктует Богу свою волю.

– Значит, с Черных вы в вопросах веры не сошлись?

– Не совсем, – хмуро ответил священник. – Поговорили мы однажды по душам. Хорошо поговорили, получше, чем вчера, – Спиридон усмехнулся и намекающее потрогал щеку. – Горько мне было глядеть, как такой человек пропадает. Он ведь врачом был, практикующим хирургом. Для того и в город уехал, чтобы образование получить, потому и с дедом разругался в пух и прах. Та же Латка, упокой Господь ее душу, известная по деревне сплетница, так говорила, что дед Демьян очень не хотел, чтобы внук уезжал. Кому бесовскую силу передавать, как не родной крови? А Степан не послушал.

– Если не послушал, зачем вернулся?

– Потому что не отпускает дьявол тех, кто ему обещан. Большая внутренняя сила нужна и железная воля, чтобы соблазну противостоять. А он не смог.

Оба замолчали. От окна тянуло сквозняком, и Павел следил, как волнообразно колышется нижний край занавески – туда-сюда. Убаюкивающе, как маятник гипнотизера. Веруй и воздастся…

Мама верила, но это не спасло ее от смерти. Верила и бабка, но не смогла вернуть внуку слух.

Павел досадливо поморщился и поднялся.

– Что ж, спасибо за гостеприимство. Не стану больше вас утруждать, но если вдруг еще что-то вспомните, я с удовольствием…

– На вечерю приходи, – перебил отец Спиридон. – Вижу, неспокойно у тебя на душе, раб божий Павел. А к таким, неспокойным, нечистый дух быстрее льнет. Говорил Господь: «Берегитесь, чтобы не прельстили вас, ибо многие придут под именем Моим». Так пришло время отделять зерна от плевел. Сумеешь ли?