Роберт Беннет - Город клинков

Бисвал сидит за столом лицом к собранию. Он устало трет виски:

– Мистер Иска, вам уже два раза указывали на то, что Положение смертей не включено в повестку дня этого собрания. Прошу вас сесть.

– В этом зале рядом со мной сидят преступники и убийцы! Как они познают вину в таком случае? – орет бородач. – Неужто имена моих братьев, сестер и детей, неправедно убитых, должны быть преданы забвению и стать пеплом на ветру?

В ответ снова несутся вопли и улюлюканье. Мулагеш прищуривается, разглядывая предводителей племен. Все как на подбор худющие, истощенные голодом люди в меховых грубых одеждах, на шее у каждого яркая татуировка с затейливым рисунком. Кстати, она видит среди них несколько женщин. И это воистину удивительно: в Мирграде женщинам запрещалось все, кроме как рожать детей – в больших количествах и часто.

С другой стороны, Вуртья не потерпела бы такого у себя во владениях.

– Конкретные имена не будут здесь озвучиваться, – устало говорит Бисвал. – Ни тех, кто жив, ни тех, кто умер. Мы пришли насчет этого к соглашению три заседания назад. Могли бы перейти к первому пункту нашей повестки? – И он поднимает листок бумаги: – Убийства в Пошоке. Форт Тинадеши запрашивает вашу помощь в этом деле.

– Это все Тернопины! Это они всех поубивали! – орет женщина с дальней скамьи. – Мясники они, воры и лгуны!

Галереи тут же наполняются воплями – все обвиняют всех. Мулагеш закатывает глаза:

– Ох, во имя…

Пока Бисвал всех успокаивает, Мулагеш рассматривает странную фигуру слева от себя: маленькую, похожую на мышку континентку лет под тридцать, с большими темными глазами и безвольным ртом. Одежда на ней болтается, словно женщина надела вещи на три размера больше. Она сидит сгорбившись и явно желает поджать ноги, втиснуться в спинку кресла и исчезнуть. Женщина что-то с бешеной скоростью записывает на большом листе бумаги, ее пальцы и запястья перепачканы чернилами.

Бисвал в ответ на чей-то вопрос поднимает руку.

– Я полагаю, что мы должны посоветоваться в этом вопросе с губернатором Смолиск. Рада, у вас при себе протоколы заседания прошлого месяца?

Значит, это и есть континентский губернатор. Рада спешно роется в мешке за своим креслом, вытаскивает из него ворох бумаг, пролистывает их и читает вслух.

– Оз-значенный п-представитель с-сказал, и я ц-ц-цитирую, – тут она переводит дыхание и читает, – «д-да будут все сыны и дочери клана Хадьярод в-выпотрошены, подобно кроликам, и ум-мрут от огня».

Один из представителей племен с победным видом скрещивает руки на груди – мол, теперь вы все видите, что я прав.

– Благодарю, Рада, – говорит Бисвал. – Хотя эти угрозы, мистер Со-Кола, были действительно озвучены на прошлом собрании, жертв убийства в Пошоке не выпотрошили и не сожгли, и они не принадлежат к вашему клану Хадьярод – как вы, безусловно, сами знаете. И я припоминаю, подобные угрозы высказывались практически на каждом заседании, а иногда и по нескольку раз. На данный момент я не вижу в этих словах подтверждения вины, и я бы предпочел, чтобы мы придерживались позиции, которая помогла бы в расследовании, в том числе озвучиванием относящейся к делу инфор…

Следующие слова Бисвала тонут в воплях. Он вздыхает и оглядывается на Раду, которая пожимает плечами и пытается записать наиболее относящиеся к делу реплики.

– Горячо у вас тут, – говорит кто-то за спиной Мулагеш.

Мулагеш, удобно устроившаяся в кресле, поднимает глаза и видит над собой Сигню. Вокруг шеи – все тот же неизменный шарф, но на ней не обычный костюм из кожи тюленя, а кожаная куртка – правда, с эмблемой ЮДК.

– Да… Даже Брурск влез в эту перепалку, – и она показывает на полного мужчину в камзоле из голубой кожи. Тот стоит, потрясая кулаком, и орет на кого-то в другом конце зала. – Обычно он смирный как корова.

– Не очень-то смирные люди здесь собрались, как я вижу. – Мулагеш снова присматривается к вождям – не ведет ли кто-нибудь себя подозрительно; правда, они все сейчас выглядят как безумные диверсанты. И зачем Бисвал позвал ее сюда… – Вы часто приходите на такие встречи?

– Пытаюсь. Но пусть их татуировки и дикие крики не обманывают вас, генерал. Некоторые здесь присутствующие очень умны и уже унюхали запах денег. Наиболее сильные вожди представляют себе гавань и прибыли как большой пирог, и они не хотят пускать никого к раздаче. Вот почему я здесь.

И тут у Мулагеш что-то щелкает и переключается в голове:

– Так вот почему ваша штаб-квартира выглядит отнюдь не как временное сооружение?

– Прошу прощения?

– Вы говорите, что построите порт за два года. С чего бы вам возводить такое сооружение, если вы не хотите остаться здесь надолго.

– И как вы себе это представляете?

– Вы тоже хотите получить кусок пирога, – говорит Мулагеш. – Гавань – это краткосрочный проект. Но если вы займетесь поставкой грузов вверх по Солде – о, тут вас ждут миллионные прибыли!

Сигню безмятежно улыбается:

– Хм… Вы очень умны, генерал. И хотя некоторые из этих проклятых вождей пытаются выдоить нас сейчас, угрожая передать часть прав на поставку грузов другим компаниям… Но они забывают, кто будет контролировать устье.

– Мне вот интересно, главный инженер Харквальдссон, – говорит Мулагеш, – вы даже когда писаете, интригуете и вешаете лапшу на уши?

– Я также играю роль посла тех, кто расчищает гавань.

И она наклоняется вперед, прислушиваясь.

– Кстати, о гавани…

– …эти убийства совершили не наши соплеменники, – орет внизу тоненькая женщина. – И люди не приложили к этому руку! Ни один вуртьястанец не способен на такое, уверяю вас! Это проклятие, божественное наказание за святотатство, за то, что делают с наследием наших предков!

– Я так понимаю, миссис Балакилья, – говорит Бисвал, – вы имеете в виду гавань?

– Дрейлинги со своими огромными машинами скребут самые кости нашей древней культуры! – кричит женщина. – Они пробудили силы, которые до этого спали! Божественное оскорблений не спускает, и мы заплатим за это великую цену!

Бисвал кивает:

– Благодарю, что высказали свое мнение, миссис Балакилья. Однако я вижу, что на балконе стоит главный инженер Харквальдссон, возможно, она прокомментирует ваше выступление.

Все головы поворачиваются к Мулагеш и к Сигню. Генерал привыкла быть в центре злого внимания толпы, но даже она поеживается от стольких гневных взглядов. Но вот группа племенных вождей, все со светло-желтыми татуировками на шеях, поднимается и уважительно, так, словно честь отдают, приветствует их.

Возможно, они приветствуют так именно Сигню, которая стоит у перил балкона и громко и четко отвечает:

– Я засвидетельствовала перед этим собранием – а некоторым даже и показала, – что ЮДК перевозит со дна Солды в море лишь заиленный камень. Мы предприняли все усилия, чтобы удостовериться: в бухте нет никаких архитектурных сооружений. Мы вычерпываем лишь песок, наносы ила и мусор – более ничего. Если мы обнаружим какой-то артефакт или другую имеющую культурную ценность вещь, мы незамедлительно уведомим об этом собрание.