Роберт Беннет - Город клинков

Те, кому посчастливилось плыть через чистые тихие воды, могут считать иначе. Но они забывают, что война – это движущая сила всего.

Война – естественное состояние человека. Война делает его сильным.

Писания святого Петренко, 720 г.

Мулагеш отправляется на поиски Бисвала в госпиталь – впрочем, это слишком громкое название для такого темного, грязного и не приспособленного для лечения места. Шаткие койки и кровати выстроились вдоль стен, и почти на каждой кто-то лежит.

Турин идет по госпиталю. Ее форма спереди запачкана кровью, но это не ее кровь – они с Сигрудом помогали медсестрам и врачам чем могли. Еще у нее болит правый бок, причем болит сильно. Надо бы показаться врачу, но ей не хватает духу: кругом лежат молоденькие солдаты, мужчины и женщины, и память предательски подсовывает воспоминания о том, как она мучительно выздоравливала в мирградском госпитале. При одной мысли об этом начинает болеть рука. Как же жалко ребят…

Она останавливает медбрата и спрашивает:

– Где генерал?

Тот показывает – там, мол. В морге. Мулагеш подходит к дверям, мгновение колеблется, а потом открывает их.

Оказывается, морг здесь – весьма просторное помещение. Вдоль стен тянутся ряды высоких ящиков. Тут холодно и пусто. Один из ящиков открыт, каталка наполовину выдвинута из его темного ледяного нутра.

Лалит Бисвал стоит над ней и смотрит на тело. Погибшая офицер невысокого роста, форма у нее грязная, а руки белые как мел – смерть уже берет свое. В комнате стоит полумрак, но Мулагеш видит блестящий шрам на лбу покойницы и понимает – это когда-то было капитаном Киран Надар.

Бисвал оборачивается, кивает Турин, потом снова возвращается к Надар. Мулагеш выдерживает паузу – ну и как и о чем с ним теперь говорить… Затем она подходит и встает рядом с ним.

На левом боку у нее три огнестрельных ранения. Наверное, она умерла быстро – иначе бы ее раздели перед операцией. На щеке – фиолетовая царапина, и кожа вокруг нее потемнела. Видимо, Надар упала с лошади.

– Они стреляли именно в нее, – тихо говорит Бисвал. – Она ехала верхом в голове колонны. Это стандартное поведение станцев в последнее время – они первым делом убивают офицеров.

– Что произошло?

– Я же говорил тебе – за нами наблюдают. Станцы засели в холмах и следили за каждым нашим движением. Они увидели, что мы отправляем в город батальон. Когда эта… тварь принялась уничтожать город, все выезды и дороги из Вуртьястана заполонили беженцы. Мятежники смешались с гражданскими и заняли позиции к востоку от главной дороги. Они устроили нам засаду, открыли прицельный огонь. Мы потеряли много людей. Когда мы пошли в контратаку, они отступили.

Мулагеш склоняет голову. Внутри у нее все кипит.

– А мы ведь пытались им помочь…

– Да. Мы пытались помочь городу. Но они так не считают.

– Прошу прощения, если это прозвучит грубо, но… старший сержант Панду?..

– Он выжил. Чудом. Он ехал рядом с Надар и остался жив после первого залпа. Потом укрылся на блокпосту и храбро защищал группу гражданских, которые бежали из города. Там была и главный инженер Харквальдссон.

Как интересно, Сигню и Панду снова рядом. Как-то это уже не похоже на простое совпадение…

Бисвал смотрит на нее:

– Что, демон побери, произошло в этом городе, Турин? Что за тварь нас атаковала?

Ну что ж. Время выложить все карты на стол. Потому что Бисвала нужно убедить: катастрофа в городе – результат божественного вмешательства. Поэтому Турин четко излагает свои выводы относительно Жургута, адептов и убийств. Чем больше она говорит, тем более фантастическим выглядит ее рассказ: волшебные мечи, одержимые, тайные копи, древняя рудная жила. Про Город Клинков и Вуртью она не рассказывает – в нынешних обстоятельствах это было бы уже слишком.

Бисвал слушает ее, не шевелясь. А когда она заканчивает, говорит:

– Ты по-прежнему считаешь, что мятежники никак не связаны с убийствами, обрушением копей – и божественной тварью, которая проснулась и вылезла в гавани?

– Да. Я так считаю. Я не думаю, что за всем этим стоят мятежники. У них гораздо более приземленные цели – они сражаются за территорию. А тот, кто за этим стоит, отдает предпочтение духовному.

Бисвал снова смотрит на Надар и качает головой.

– Тридцать семь солдат. Самые крупные наши потери за все время после Мирградской битвы. – Он снова качает головой, в шее у него что-то щелкает. – Премьер-министр требует от меня одного. Парламент дает мне понять, что желает совершенно другого. А тут еще ты, Турин, рассказываешь мне страшилки про божественные козни и заговоры, которые кто-то плетет под самым нашим носом.

– Лалит…

– Ты говоришь: это разные проблемы – мятежники и божественное. Ты говоришь это, несмотря на то что шахты подорвали сразу после прибытия в город племенных вождей. Ты говоришь это, несмотря на то что нападение той жуткой твари замечательно совпадает с тщательно подготовленной атакой мятежников. Ты и премьер-министр, Турин, имеете наглость говорить мне это. – Он резко разворачивается к ней: – Зачем ты здесь, Турин? Ты ведь не на обзорную экскурсию сюда приехала. Не лги мне, Турин, я сумею отличить ложь от правды.

Мулагеш решает сказать правду. Не всю, но хотя бы часть:

– Меня сюда прислали искать Чудри.

– Почему это потребовалось держать в тайне?

– Потому что они не знали, что с ней случилось. Возможно, они думали…

– Думали, что ее убил кто-то из нас, кто-то из наших солдат. – В голосе Бисвала слышится неподдельная горечь: – Как же плохо о нас думает наша премьер-министр. Она считает нас бандитами и головорезами.

– Она не знала, что тут произошло. И подумала, что лучше действовать с осторожностью, чтобы…

– О да, конечно, она так думала! Как же я устал от этого! От этих уговоров: действовать надо с осторожностью! – рычит Бисвал. – Надо отступать, держаться, миротворствовать и увещевать! Как же я устал выслушивать, что, мол, сейчас не война! Да любой человек, у которого глаза есть, прекрасно видит, что эти люди не пойдут на сотрудничество! И никогда не цивилизуются! Они относятся к нам как к врагам! А с теми, кто нас считает врагами, нужно и обращаться соответственно!

– Что ты хочешь этим сказать, Бисвал? – спрашивает Мулагеш.

Бисвал выпрямляется во весь свой немалый рост.

– Я хочу сказать, что в свете происходящего я иначе интерпретирую свои приказы! – говорит он. – Я буду защищать гавань. Я умиротворю горные племена. И я сделаю это, беспощадно преследуя тех, кто осмелился напасть на нас. Я их уничтожу. А вместе с ними – тех, кто их укрывал.

Мулагеш в изумлении смотрит на него:

– Ты хочешь вторгнуться на территорию этих сраных горцев?