Роберт Беннет - Город клинков

– Я хочу сказать, что форт Тинадеши, а также остальные вуртьястанские крепости с нашим гарнизоном перейдут в полноразмерное контрнаступление с целью полного уничтожения противника.

—И что, просто посмотришь сквозь пальцы на то, что этот демонов святой появился в городе, а не в крепости? На то, что он убил десятки, если не сотни людей? – в ярости спрашивает Мулагеш.

– О, я уведомил министерство, – отвечает Бисвал. – Я отправил им депешу. Они пришлют сюда агентов, без сомнения, и я позволю им разобраться с произошедшим. Это в их юрисдикции. А в моей – преследовать мятежников, пока все они не будут перебиты. У каждого из нас свои цели, не правда ли, Турин?

Он идет к двери и кладет ладонь на ручку. Перед тем как он открывает дверь, Мулагеш говорит:

– Это плохой план, Бисвал. Они знают местность, и у них было время подготовиться. Потери будут огромными.

Он оборачивается к ней. В глазах его – ледяное презрение.

– Ты сомневаешься в моих солдатах?

– Генерал Бисвал, я сомневаюсь, что это станет вторым Желтым походом, – говорит она. – Времена другие.

Он смотрит на нее еще несколько мгновений. Потом говорит.

– Турин, ты трус. Ты ушла из армии, потому что была не готова брать на себя ответственность, не готова стать командиром. Вместо этого наша мягкотелая премьер-министр превратила тебя в малодушную шпионку. Возможно, ты со времени Мирградской битвы позабыла, что вот так, – и он указывает на тело Надар, – выглядит настоящий бой. Или, что тоже возможно, ты была слишком занята выслушиванием похвал своей храбрости и так и не собралась вернуться на передовую.

– Генерал Бисвал, – с ехидцей замечает Мулагеш, – а ведь в вас сейчас говорит зависть…

Он одаривает ее холодным взглядом:

– Делай в городе то, что тебе положено, Турин. Но если я снова увижу тебя в крепости – посажу под замок.

Он выходит и с грохотом захлопывает за собой дверь, оставляя Мулагеш один на один с покойниками.

Мулагеш, хромая, идет по дороге в Вуртьястан. Она попросила у врачей костыль, но однорукому человеку трудно управляться с костылем, даже с протезом от Сигню. В особенности трудно, если твоя рабочая рука покрыта синяками. Мулагеш очень, очень нужно показаться врачу. Но, подходя к блокпосту, она видит знакомое лицо – Сигню стоит на дороге, курит и явно поджидает ее.

– Ах, генерал, – говорит Сигню. – Мне сказали, что вы совсем недавно здесь проходили. Я хочу вам кое-что показать.

– Кровать, например? – жалобно спрашивает Мулагеш. – Обезболивающие?

– Боюсь, что нет, – говорит Сигню. – Нет, я хочу вам показать то, что вы уже несколько раз видели. У нас опять утечка.

Тридцать минут спустя Мулагеш подходит к цеху со статуями. Там все по-прежнему: стены высокие, над ними натянута парусина, в стене огромная дверь. Вот только два обстоятельства привлекают внимание Турин. Первое – дверь приоткрыта. Охранники бы не допустили такого ни под каким видом. Второе – в грязи перед дверью лежит труп.

– Это охранник при двери, я правильно понимаю? – спрашивает Мулагеш.

– Да, – отвечает Сигню. – Его звали Эрикссон. Ему прострелили горло из арбалета.

– Значит, пока мы занимались святым Жургутом, кто-то направился прямиком сюда, убил охранника, забрал ключи и открыл дверь?

– Похоже на то. За нами пристально следят, вот что я думаю. – Она смотрит наверх и по сторонам. – Но гляди: до собственно города тут далековато. Так что тому, кто за нами следит, нужен хороший обзор и мощный телескоп. Иначе с тех холмов нас не рассмотреть.

Мулагеш медленно, опираясь на костыль, подходит к двери.

– Ничего не украли? Впрочем, чтобы вывезти отсюда какую-нибудь страховидлу, нужен грузовик…

– Мы осмотрели все, но, по нашему мнению, вроде бы нет ничего такого. Ни раскрытых тайников, ни пропавших безделушек… Опять же – по нашему мнению.

– Итак… кто-то знает, что вы скрываете здесь статуи, – говорит Мулагеш. – Это само по себе уже плохо. Если Бисвалу шепнут на ушко, он обрушится на вас как лавина. Он уже ступил на тропу войны. Он… а-а-а-ах-х ты ж…

– Прошу прощения, что он собирается сделать?

Мулагеш держится за бок, практически перегнувшись пополам от боли.

– П-проклятие. Похоже, я все-таки сломала ребро этой ночью…

– Ох. Значит, зря я сюда тебя потащила, надо было сначала тебе врачу показаться…

– Умненькая ты наша, – рычит Мулагеш. – Что ж ты тогда глупость за глупостью делаешь…

– Ну ладно, ладно тебе. Почему бы тебе не показаться Раде? Я к ней уже отца отправила, на нем тоже живого места нет. Она тебя подлатает лучше, чем наши врачи.

Мулагеш вздыхает:

– Туда долго идти, причем в гору. Но мне нужно, чтобы мы все собрались. Надо рассказать, что собирается делать Бисвал.

– Нас туда отвезут. – Потом Сигню замолкает и мнется. – Наверное, мне следует сказать… ну… – Она морщится, как будто вспоминает забытое слово из иностранного языка. – Я вот хочу что сказать… В общем – спасибо тебе.

Мулагеш косится на нее:

– Что, прости?

– Спасибо за то, что остановила кровопролитие. За то, что спасла гавань. За то, что уничтожила эту страсть божью, в смысле Жургута. Я, правда, до сих пор не верю, что у тебя получилось. Я знаю, со мной нелегко. Но ты справилась со всем этим. Поэтому – спасибо. А теперь поехали к Раде.

Дом Рады Смолиск уже напоминает не приемную врача, а целый полевой госпиталь. Перед входной дверью толпятся мужчины, женщины и дети, почти все раненые или ухаживающие за ранеными. Женщины выбираются из присланного ЮДК авто, и Мулагеш качает головой:

– Я не могу, не буду там лечиться. Не хочу отнимать у Рады время – эти люди отчаянно нуждаются в ее помощи.

Потом она замолкает, и тут на глаза ей попадаются врачи в форме ЮДК, переходящие от одного раненого к другому.

– Так, одну секундочку. Что здесь делают медики ЮДК?

– Выполняют приказ, – отвечает Сигню.

– В смысле?

– Я связалась с топ-менеджментом ЮДК, и мы решили отправить практически всех медицинских сотрудников сюда, в Вуртьястан.

– У вас же есть свои раненые!

Сигню мрачно смотрит на нее:

– Ты как считаешь, мог кто выжить в ближнем бою с Жургутом?

– А. М-да.

– Вот. Каждый из нас вчера пережил трагедию. – Сигню подходит к боковой двери Радиного дома и трижды стучится. – А теперь время сосредоточиться на трагедиях, с которыми мы можем справиться.

Дверь открывается, из-за нее высовывается фиолетовая от синяков мрачная физиономия Лема, зама по безопасности Сигню. Потом он кивает и отворяет дверь шире. Мулагеш и Сигню входят в дом. Со стен на них испуганными стеклянными глазами глядят чучела животных.

– Хе, – фыркает Сигню. – Смотрю, интерьер она не поменяла.