Дамир Берхеев - Исповедь жертв [СИ]

Спасибо, Арон. Можешь присаживаться на место! — перекрикивая аплодисменты пациентов, сказала психолог. Алекс? — обратилась она к детективу.

За эти два дня это был первый контакт с ним. Фитцжеральд даже растерялся от неожиданности.

Я? — вспоминая тематику, спросил он. Тут скрывать нечего… Причем делиться радостными моментами полезно не только тебе, но и находящимся рядом людям. У меня, наверное, как у мистера Макгрегора много счастливых моментов. Счастливое детство, хотя я и рос без отца. Неплохая карьера… Но самым счастливым моментом, наверное, тоже была любовь. Только не первое наше свидание, а второе. И чем же оно было особенным от первого. Тем, что там все было по-настоящему. Мы не старались понравиться друг другу, а просто сидели на крыше небоскреба и целовались под дождем… Вроде, как романтика давно умерла в наше-то время, но окунувшись в нее, понимаешь, что в этой жизни математики именно ее-то и не хватает, — все почувствовали неискренность в слова детектива, словно он заранее готовил эту реплику, но никто не подал знака. Спасибо вам, — сказала психолог и все хором ответили: «Мы тебя благодарим!» У меня один вопрос, — не обращая внимания на хоровую благодарность, сказал Фитцжеральд. — А почему вы нам не представили всех участников? Джордж Смит, сидящий на самом крайнем стуле, склонен к аутизму, более конкретно к синдрому саванта. Сам он представиться не может, но групповые терапии ему необходимы.

«Какой же у него остров гениальности? — подумал про себя Алекс, вглядываясь в аутиста. — Раз уж у меня предостаточно времени, нужно будет поговорить с ним. По крайней мере, попытаться».

Нора? У меня??? Признаться, я всегда хотела родить ребенка, — казалось ей не хватало только тонкой трубки с сигаретой в руке для образа, который она из себя строила. — Но случилось так, что мой муж совершенно не понимал моей творческой жизни, моего богатого внутреннего мира. Но я построила свой мир, а моими детьми были четверостишия и поэмы. Так вот получив первое письмо от моего поклонника, я была на седьмом небе от счастья… Как он утонченно подметил все то, что я хотела передать в свои творениях, какие образы и метафоры он подобрал к моим стихам… Прочтения его письма, которое я до сих пор храню у себя и было самым счастливым моментом в моей жизни. Спасибо, Нора, — и снова разнеслось по всему помещению хоровое: «И мы тебя благодарим!»

Как только сеанс групповой психотерапии пришел к концу, Алекс подошел к чернокожему аутисту, продолжавшему все так же смотреть в пол.

Может тебе помочь, мистер Смит.

Больной за долю секунды принял вертикальное положение и отошел прочь к окну.

Мистер Фитцжеральд, — на отклик мисс Уилли, Алекс подошел к психиатру. — Не нужно находить контакт с больными, которые не хотят контактировать. Возьму на заметку… Скажи только, а что сделал мистер Смит? Лучше вам не знать. Завтра нам нужно будет провести индивидуальный сеанс. Представьте себе, что у вас не головной мозг, а шкаф с книжными полками. Так вот упорядочите все действия в ночи убийства. Нужно будет вспомнить каждый шаг, который прошли прежде, чем вас обнаружили на месте преступления. Я постараюсь… И помните — только вы можете побороть свое сознание, а я лишь помощник.

«Если бы все было так просто…»

— Лексингтон авеню 1877, - повторил в слух Мтич, перечитывая дело о последнем убийстве. То самое дело, на котором с поличным был взят Фитцжеральд. Знаешь где это? — спросил водитель. Я тут типа местный. Конечно знаю, — усмехнулся Митч. А я типа нет. Может покажешь дорогу или будешь просто говорить — горячо-холодно. Прости. Я забыл, что ты тут турист. Сворачивай налево на следующем светофоре, — продолжая листать, материалы он зачитывал в слух самые важные факты. — Убитый Хосе Гарсия… Хах, мать твою, прям, как в мексиканском сериале. Любишь мексиканские сериалы? Ты самый проницательный детектив, которого я встречал в своей жизни. Кроме шуток, — Курт даже произнося что-то смешное, не менял серьезного выражения лица, казалось этот человек вовсе не способен проявлять эмоций. А вот Фитцжеральд похоже сторонник больше бразильских, поэтому и грохнул беднягу. Боже, сколько версий из-за чего мой бывший напарник мог убить мексиканца. Не отметай и психического расстройства от частых разговоров с напарником. Взял на заметку, придурок чертов.

Серое кирпичное здание даже в такой солнечный день излучало нищету и тяжесть жизни его жильцов. Темно-коричневые окна с серыми занавесками развеивали весь дух уюта. Где-то ругались соседи, переходя то на английский, то мексиканский языки.

— Я же тебе говорил, тут что не семья, то сериал. Хах. В какой квартире он жил? Написано 36, - перелистывая материал, сказал лейтенант. Значит третий.

Открыв дверь, им предстала картина полного беспорядка. Толстый слой пыли говорил, что здесь не было людей, как минимум боле двух месяцев. Однако, перевернутая мебель, изрезанный диван, порванные картины, разбитый монитор и следы ног, предполагали, что перед этим кто-то все-таки здесь побывал.

Если бы я страдал гермофобией, то скончался бы на месте, — подметил Курт, поправляя свой энциклопедический блокнот. Если бы ты был беременным, то тебе дали нобелевскую премию и миллион долларов, — видя, что Курт опять даже не дернул уголком рта, Митч добавил. — Ну, это так к слову.

Пока Курт рисовал в своем блокноте царящий бардак, Митч тщательно обследовал другие комнаты. Ступив на порог кухни, его кожаные ботинки со скрежетом опустились на обломки сервиса, чашек, тарелок, даже кухонный стол был поломан на двое, словно его ударили по центру молотом. Складывалось впечатление, что кто-то целенаправленно хотел запугать хозяина квартиры.

«Никаких зацепок, — отметил про себя лейтенант. — А это что за дверь? Кладовка?»

Открыв последнюю дверь, взору полицейского предстала небольшая фото проявочная комната. Митч посмотрел на потолок — лампочка была цела. Нащупав включатель, помещение два на метр загорелась красным светом. На железном столике располагалась проявочная машина, кувета, еще наполненная водой, щипцы и дешевый фотоаппарат. Судя по следам от оторванного скотча, ранее вся стена была вывешена фотографиями, но они были изъяты. Постеры с сатаной и рок-группы, а они, как думал Митч все время идут рука об руку, были не тронуты.

«Вряд ли этот герой мексиканских сериалов снимал котят и цветы… Но что? Определенно искали фотографии».

Мне кажется, что эта комната ключевая в этом доме, — тихо произнес Курт, подкравшись за спину лейтенанту. Ты напугал меня, мать твою, — выдохнув, сказал полицейский. — Тебе надо серийных убийц в кино озвучивать. Это моя предыдущая работа, — оглядывая комнату, детектив добавил. — Тут даже ничего не поломано? Странно. И все фотографии исчезли. Вижу… Вопрос — что он снимал? А ты что-нибудь нашел? Да. Выяснил, что он все-таки не был звездой мексиканских сериалов. Черт. Ты меня расстроил. Успел стырить его нижнее белье, как истинный поклонник? Что-то типа того. Так что ты нашел? Вот что, — между указательным и средним пальцем у детектива была зажата игральная фишка. Еще одно подпольное казино, засранца Вонга, — разглядывая черно-золотую фишку с изображением дракона, констатировал Митч. — Если это дело не закроем, то хотя бы пополним список закрытием нелегальных азартных клубов. Чтоб он был неладен. А он сотрудничает с полицией? Еще как, — усмехнулся Митч. — Поехали.