Дамир Берхеев - Исповедь жертв [СИ]

— Я ни-ничего не знаю, — ярким азиатским акцентом отвечал низкорослый китаец. — Я буду жаловаться в Вашингтон. США — свободная страна. А я ее гражданин!

Буквально в паре кварталов находился офис Чена Вонга. Китайский бизнесмен лет десять занимался нелегальными махинациями, то контрабандой курительных смесей, то организовывая подпольные публичные дома, то продавая низкокачественные автомобили. Из-за забавного акцента в криминальных кругах получил прозвище Весельчак. В число серьезных гангстеров вроде Дельфина, Бриллиантового Пса, Томи «Боксера» и Тени он не входил, но постоянно фигурировал в местных газетах за те или иные правонарушения. Причем правонарушения были такими, что даже нельзя было полноценно посадить его в тюрьму. Он отделывался либо штрафом, либо условным наказанием или подпиской о невыезде.

— Ну, ты и весельчак, хахаха, — рассмеялся Митч.

— Это не мое прозвище! У меня нет прозвище! Я Чен син Вонг!

— Весельчак, Весельчак, — второе слово Митч уже употребил в виде обращения. — означает на английском человек с позитивным настроением, способный передать эмоциональную нагрузку другим. Это меня Фитцжеральд, как-то надоумил, чтобы при общении с тобой я использовал эту информацию.

— Я ничего не знаю!

— Мистер Вонг, — деловым тоном начал Брэдли, пока лейтенант разглядывал стеклянную витрину со множеством буддистских сувениров. — У нас к вам, как к бизнесмену, в чей приличный офис мы ворвались и отнимаем Ваше сокровенное время нет никаких претензий. Суть в том, что мы расследуем серию убийств, а Вы, как порядочный гражданин Соединенных Штатов посодействуйте, пожалуйста, нам в расследовании.

— Ага, ты еще его в задницу поцелуй.

— Вот эта фишка, — не обращая внимания на высказывания напарника, продолжил Брэдли, — из вашего казино. Нам все равно подпольное оно или нет. Нам просто нужна информация. Откуда она могла попасть к Хосе Гарсии.

— Аааааа, — вспомнил китаец, рассматривая фишку. — Мексикаска?

— Точнее было бы мексикаШка, — поправил его Митч, все так же, не отрываясь от стеклянного шкафа.

— Ну, я и говорю мексикаска! — вспылил на Митча бизнесмен, и уже более одобрительным тоном обратился к детективу. — Он был у меня в казино барменом, напитки размесывал водку с тоником, виски с колой… Вооооот… Работал у меня сесыре месяца. Работал хорошо. Хороший парень был. Работал днем, но у него вторая работа была.

— А с чего вы так решили?

— Он отпрасивался раньше, чтобы успеть вторая работа.

— А где он работал?

— Не знаю.

— Успеть вторая работа… — повторил Митч. — Как бензопилой по уху.

— У меня нет акцент! — опять вспылил китаец. — Можеть суть-суть! Так вот работал он три месяса назад. Потом друзки мистера Томсона закрыли казино, и больше я его не видел.

— А с кем он еще общался в вашем казино? Воообсе ни с кем. Одиночка. Приходил, работал, уходил. Да я его вообще не хотел брать — мексикаска все-таки. Но стаканы расмесивал быстро и красиво. Да и никогда не пропускал работа.

Внезапно послышался треск разбившегося стекла. Витрина бриллиантовым дождем посыпалась на паркет, пузатые статуэтки Будды либо раскололись пополам, либо так же смешались с осколками стекла.

— Упс, — только и произнес лейтенант. Я Вам искренне благодарен за содействие, — видя, как китаец подобно вулкану начинает вскипать, Курт взял подмышку энциклопедический блокнот и последовал на выход за Митчем.

— Я вас засузу! Я вас засузу!!! — кричал им в след бизнесмен. Если он еще в суде будет выступать с таким же акцентом, то я лучше сразу соглашусь на отсидку, — усмехнулся лейтенант.

— А заседания-то многочасовые, — наконец, усмехнулся и детектив. Тогда лучше сразу смертная казнь. Хах.

И снова холод. Алекс мог поклясться, что на часах ровно три. Все его тело прошиб озноб, словно его бросили в заснеженном пустыре совершенного обнаженного. Постоялец лечебницы подогнул колени к груди и укутался одеялом, сидя в такой позе на своей кровати.

«Сомневаюсь, что они отключают топливо в три ночи», — пытался пошутить Алекс, понимая, что причина в другом. Гробовая тишина окутала здание. Его камера располагалась далеко от других. В этом крыле содержали только особо опасных. К счастью для города и к несчастью для Фитцжеральда в этом месяце он был здесь один. Только изредка наведывающийся охранник давал знак о существовании жизни вокруг. Никаких звуков…

Алексу вспомнилась газетная статья, говорившая о тюрьме в Малайзии для особо провинившихся. Их сажали в подвальные помещения, где капала вода. Людей, в их случае охранников, они видели три раза: за завтраком, обедом и ужином. Но надзирателям строго настрого запрещалось разговаривать с заключенными. После двух месяцев подобного однообразия, половина провинившихся заканчивали жизнь самоубийством. Причиной этому следовал ни запах смрада, царивший в подвале, ни ужасная еда, которой кормили заключенных, ни даже отсутствие общения — причиной были капли воды. Кто-то говорил, что к шумовому фону способен привыкнуть любой человек, но медленно падающие капли стали настоящими убийцами психики узников подвальных помещений. Изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту, из секунды в секунду… Казалось, что жизнь утекает с каждой из этих капель, и никто ничего не мог поделать с этим. Бессмысленная трата времени — прожигание жизни. А если задуматься, сколько им лет оставалось считать эти капли, то мысль о суициде становилась единственным и верным исходом подобной бессмыслице.

Тут случай конечно совершенно иной — днем Алекс контактировал с другими душевнобольными и с врачами, и с охранниками, и никаких стирающих рассудок капель, но, все же оставаясь ночью один в подобном заведении, чувство страха начинало разъедать детектива.

Холодно, — выдувая пар изо рта, сказал в слух Фитцжеральд. — Охра… кха… кха… — раскашлялся он, и горло будто схватили мертвой хваткой.

Детектив не мог произнести и слова. Призрак Каролины поглаживал его грудь, находясь за спиной Алекса. Очередная попытка сдвинуться не привела к успеху. Алекс чувствовал себя замороженным окружающим его холодом. Она подобно тусклому фонарю светилась позади него, но свет был не тепло-оранжевый, не ярко красный, а именно бледно-белый с оттенками серого сияния. От чего становилось еще холоднее. Призрак прошел сквозь детектива, чуть задержавшись на нем, словно примерила на мгновение его тело.

«Прошу тебя… Уйди», — взмолился про себя детектив, даже при такой низкой температуре покрывшийся холодным потом.

В отличии от Каролины Линтер, которую детектив знал при жизни: смелую, быструю, наглую, сейчас он видел напротив себя заметно состарившуюся и измученную копию. После того, как призрак отошел на несколько метров, Каролина замерла, стоя спиной. Как только Алекс зажмурил глаза и открыл веки — призрак уже стояла лицом к лицу буквально в дюйме. Если бы Алекс мог говорить, то непременно вскрикнул бы от такой резкой смены картины. Ее лицо было изрезано ножом, а глаза отсутствовали, вместо них зияли две черные дыры. Вглядываясь в них, кроме пустоты в них ничего и не было. Идеальный мрак, омут бездны.