Кристина Эрман - Пожирающая Серость [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Вы можете остаться, но только если пообещаете, что воздержитесь от попыток убить друг друга, пока я говорю.

– Я очень постараюсь, – вздохнула Харпер, плюхаясь на кровать рядом с ней.

– Да, хорошо, – пробормотал Джастин.

Вайолет обвела их взглядом – Мэй изучала свои ногти, Айзек прислонился к стене, Харпер и Джастин отчаянно делали вид, что не смотрят друг на друга – и поняла, что не чувствовала себя подобным образом с тех самых пор, как умерла Роузи.

У нее вновь появились люди, которые придут к ней и останутся, даже когда она зла. Даже когда это трудно.

– Кажется, я что-то сделала, – начала она. – Что-то ужасное.

А затем все им рассказала. О трупе, с которым Вайолет ощутила странную связь. О том, что случилось с Дарьей. Какой бессильной она себя чувствовала. Какой напуганной. Но когда она закончила, все просто пялились на нее. Но не ушли. Они заговорили одновременно, их голоса перекрикивали друг друга, но в каждом слышались озабоченность и тревога.

– Я хочу увидеть этот дневник, – сказала Мэй, дергая за медальон на своей шее. – Уверена, что не знаешь, где может быть вторая половина?

– Ты обязана рассказать нам, если снова потеряешь память, – ласково произнесла Харпер, сжимая руку Вайолет, в то время как с другой стороны к ней прижался Орфей со своими блестящими желтыми глазами.

– Или если увидишь новые признаки воскресшего, – добавил Айзек, нахмурившись. – Джастин, как думаешь, в патрульных отчетах есть что-нибудь о таком?

– В Четверке Дорог довольно сложно найти нетронутое тело, – ответил Джастин, и Вайолет вспомнила о мавзолее. Разумеется, город, в котором люди могли оживлять мертвых, нашел способ с этим разобраться. – Если об этом есть хоть слово в отчетах, мы его найдем.

– Мы все выясним, – сказала Харпер, положив голову ей на плечо.

И вопреки всему Вайолет улыбнулась.

Погода в день следующего соревнования Джастина в пятницу перед равноденствием выдалась облачной и туманной. Джастин и сам был как в тумане, пока шел к стартовой линии, окруженный толпой болтающих бегунов. Струйки тумана обволакивали верхушки деревьев, растущих за спортивным полем, и на секунду от этого вида он напрягся и вспомнил о Серости.

Последние несколько дней были тихими и спокойными, но Джастин знал, что это иллюзия. В воздухе вокруг него застыла тысяча разных проблем, как кегли для жонглирования, падающие в замедленной съемке.

Им больше не нужно было искать ритуал Вайолет. Важнее было понять, что произошло с трупом, которого она воскресила. Имелась небольшая вероятность, что Августа знала правду, но Джастин не представлял, как у нее об этом спросить, не попавшись на том, что они с Мэй нарушили запрет.

А еще была Харпер, которая последние несколько дней прекрасно делала вид, будто его не существует. Вдобавок ко всему в субботу будет отмечаться День основателей и равноденствие. Одна из самых опасных ночей в году. Джастин шагал взад-вперед по стартовой линии, пытаясь не думать о том, что ничем не сможет помочь городу, когда Серость будет наиболее сильна.

Это соревнование проводилось между местными командами, и его снова посещали скауты. Они пытались поговорить с Джастином перед началом забега, и тот улыбался и кивал, пока они не исчезли.

Прошлым вечером мать вручила ему уже заполненное заявление о предоставлении стипендии. «Это хорошая возможность, – сказала она. – Ты хоть представляешь, сколько людей убили бы ради того, чтобы уехать из этого города?» Оно по-прежнему лежало на тумбочке. Если сегодня он хорошо себя проявит, то получит стипендию. Стипендию, которая не факт, что ему нужна.

– Бегуны, стройтесь!

Остальные спортсмены автоматически подвинулись, позволяя Джастину встать на место и перешептываясь за его спиной. В конце концов, он Готорн, а это значит, что он должен хорошо бежать, не задирать высоко голову и делать вид, что все совершенно нормально.

Юноша вздохнул и сосредоточился на маршруте. И именно в эту секунду из толпы зрителей выбежало розовое размытое пятно и впилось идеальными ноготками в его руку.

– Джастин! – крикнула Мэй, потянув его подальше от людей.

– Что? – уставился на нее он. Остальные бегуны позади них недоуменно забормотали.

– Джастин, – повторила она. Ее рука дрожала. Юноша взял сестру за запястье в попытке ее успокоить. – Это Айзек. Она потянула его прочь от площадки в распростертые объятья деревьев. Позади нее Джастин увидел вспышку стартового пистолета, поднятого в воздух. Он мог остаться и, возможно, заслужить себе билет из города. Или же помочь Айзеку. Выбор был очевиден.

Он отвернулся от трэка и звука выстрела, от бегунов, промчавшихся мимо них, и от удивленного, обвинительного взгляда тренера Лоуэлла.

Это его город. Его наследие. Его лучший друг. И он не уедет – никуда.

– Что произошло?

– Он потерял над собой контроль на работе. Кто-то уже вызвал маму. Ты должен утихомирить его до того, как она приедет.

За Закусочной собралась кучка напряженных, взволнованных людей. Джастин услышал их паническое бормотание, которое заглушало даже рев двигателя серебряного пикапа Мэй, который она припарковала в спешке, заняв сразу два места. Джастин открыл дверь прежде, чем она успела остановить машину.

Он заставил себя замедлить шаг, приближаясь к толпе, и изобразил на лице нейтральное, слегка встревоженное выражение. Достаточно придать ситуации вид обычного неудобства, и полдела будет сделано. Если он будет раздраженным, а не испуганным, люди последуют его примеру.

Джастин попытался заглянуть в Закусочную, но внутри было темно, а окна покрылись паутинкой трещин.

– Я ждала шерифа. – Из пореза на щеке матушки Бернэм сочилась кровь, ее круглое лицо было пепельно-бледным. Но больше всего Джастина напугала злость в ее голосе и отвращение во взгляде. Она смотрела на него так же, как Харпер. Будто он подвел ее, и этого уже не исправить.

– Мама скоро приедет. – На плечи и шею Джастина брызнули капли дождя, но он почти их не заметил. Ему нужно было все уладить. – Расскажите мне, что произошло. – Юноша сглотнул. – Пожалуйста.

– Будто твоей семье не плевать на нас. – Голос принадлежал одному из людей, собравшихся вокруг матушки Бернэм. Толпа разделилась, и Джастин мысленно выругался, когда вперед вышел мальчик, который провоцировал Айзека на вечеринке. Он по-прежнему не мог вспомнить его имя, но в этой щербинке между зубов, челке и густых бровях было что-то знакомое.

– Конечно, мне не плевать, – сказал Джастин. – Я здесь, потому что хочу уберечь вас.

– Мой брат умер на патрулировании, – ответил мальчишка. Сердце Джастина ухнуло вниз, когда он понял, где видел его лицо: на фотографиях Хэпа Уитли в «Газете Четверки Дорог». – И я знаю, что ты приехал не из беспокойства о нас. Ты беспокоишься о нем.