Борис Конофальский - Сталин против рептилоидов [СИ]

— Тебе нужно бежать, Свирид. Хватит с меня одного убитого мальчика. А я сама как-нибудь справлюсь, не впервой.

— Да конечно, всю жизнь не бегал, а тут побежал. Да и приказ у меня вас охранять, а товарищ Эгунд мёртв, приказа отменить не может. Значит, вас довезу до места, а уж потом, приеду и всё объясню кому следует. Я до самого товарища Артузова дойду. Он меня знает. Он не дурак, этой туфовой статейке в газете не поверит.

— Вы глупый, глупый мальчик, — тихо сказала Ракель Самуиловна. — Просто глупый мальчик.

— Да ладно вам задаваться-то. Не такой уж я и глупый. Авось дурней в КРО не берут. И я всё равно вас до места довезу, вдвоём нам безопасней будет. А там уже буду думать, как быть.

Ракель Самуиловна чуть помолчала, и сказала:

— А может вы и правы, треть жизни я прожила в конспирации, значит, ещё поборемся. Да?

— Конечно, да. Мы ж большевики с вами, товарищ Катя.

Тут она опять встала и, обойдя стол, подошла к молодому своему телохранителю, взяла его лицо в ладони, и на глазах у посетителей буфета нежно поцеловала его в губы.

— Да зачем это вы? — удивлённо спросил он. — Я ж с вами не из-за этого.

— О, господи, какой же вы дурень, Свирид.

Она улыбнулась и села на своё место:

— Ешьте, быстрее, у нас много дел.

— Какие ещё дела в это время? Рано ведь.

— Уже не так и рано, — говорила красавица. — Итак: деньги у нас есть. Оружие есть. Нам нужно сменить одежду. И документы. Особенно вам нужна новая одежда.

— Я уж к этой привык.

— Вы к ней лет семь привыкали, с тех пор как гражданская началась, пора уж и новую завести.

— Да мне…

— Это не обсуждается. Новую одежду и мне и вам. Нас ищут, и не для того чтобы судить, а для того чтобы убить, и мы не должны облегчать им поиски. И не спорьте со мной, я познавала азы конспирации, когда вас мама в люльке качала.

— Да не качала она меня тогда.

— Качала, — строго сказала красавица.

Она была сосредоточена, серьёзна и очень красива.

— Ну ладно, качала — так качала, — согласился, Свирид глядя на неё. — Как скажете.

— Ешьте, и думайте где нам документы взять новые.

И они принялись есть, и есть с запасом.

Когда они выходили из гостиницы Свирид прихватил ещё одну газету из пачки:

— Не каждый день обо мне в газетах печатают.

Она усмехнулась, взяла его под руку, опять поглядела на него:

«Господи, совсем мальчишка, будь я на пять лет постарше, он мог быть моим сыном».

Товарищ Тыжных повел её было к машине, но она удержала его, и они прошли мимо:

— Забудьте про автомобиль. Зайдём за угол, извозчика возьмём.

— Почему?

— Не так уж в городе много машин, приметно.

— А куда мы теперча?

— Теперча! Забудьте эти слова. Теперь мы на нелегале, и вам придётся расстаться с ролью красного фронтовика и играть роль нэпмана.

— Чего, нэпмана, да я никогда…

— Свириид… — нравоучительно прервала она его, заглядывая ему в лицо. — Успокоились, и приготовились играть роль нэпмана. Считайте что это приказ. Иначе нам не выжить.

— Есть, нэпмана играть, — нехотя согласился Тыжных. — И куда мы теперь?

— К товарищу Кумачу, нэпману. Новую одежду вам купить, ну и мне кое-что по мелочи. Пустой извозчик, ловите!

На одной тихой улочке, названия которой Свирид не знал, Ракель Самуиловна остановила извозчика и велела с ним расплатиться. Они зашли в один чистый подъезд, и позвонили в дверь. Им почти сразу открыли. Их встретил удивлённый и всклокоченный товарищ Андрей Кумач, пролетарский портной, урождённый Вильферосн Зиновий Моисеевич. Поблёскивая пенсне и удивляясь, товарищ Кумач разводил руки в крахмальных манжетах:

— Рахиличка, девочка моя, ты даже не знаешь, как я рад, а чего с такого раннего утра, тебе не спится, не дай тебе Бог колики. Ты, наверное, думаешь, почему бы мне не зайти к старику Кумачу, пока он не попил кофэ, и не съел булку? — и тут он увидел за её спиной мрачного товарища Тыжных. И сразу переменился в лице. — Впрочем, какие булки, какое кофэ, что я такое говорю, когда на дворе мировая революция, а я тут со своим кофэ. Проходите Ракель Самуиловна. И вы товарищ.

— Не меньжуйте Зяма, — строго сказала красавица. — Это не конвой, это я привела вам клиента.

— И шо же это за клиент, если по его твёрдому лицу видно, шо оно из органов? — удивлялся товарищ Кумач.

— Угомонитесь, Зяма, мы все из органов, только из разных, моему другу нужен английский костюм, — она обратилась к Свириду. — Товарищ Кумач делает английские костюмы, такие, что даже англичанин за тридцать шагов не отличит его от настоящего.

— Рахиличка, утренняя птичка моя. Мои костюмы не отличат и за десять шагов. Их можно распознать только на ощупь. К сожалению, в нашей Советской стране ещё не делают хорошего сукна. Вы знаете, какое делают сукно англичане, а? А какое сукно продавали в Бресте до империалистической, вы бы видели какое сукно…

— Зяма, хватит уже за сукно, мы так не уйдём от вас, и вам придётся поить нас кофэ, давайте за костюмы. Зяма у вас есть готовый костюм, чтобы хорошо сел на моего друга, и ему не пришлось долго подшивать штаны?

— Костюм? Зачем ему костюм, он всю жизнь носил галифе, чтобы прятать там гранату!

— Зяма, у вас есть костюм?

— У меня есть отличный лапсердак, может ему будет как раз, может ему надо? Он немного ношен, но отдал бы недорого.

— Он что, по-вашему, похож на раввина. Похож? Вы бы пошли к такому раввину? — товарищ Незабудка почти угрожала. — Думаю вас нужно отвести к этим товарищам в синагогу.

— Боже сохрани, боже сохрани. А сколько у вас есть денег, на хороший костюм? — поинтересовался портной.

— Прекратите это, товарищ Кумач, — сказал Ракель Самуиловна и поморщилась.

— Я даже не начинал ещё, — отвечал Кумач, пожимая плечами.

— Товарищ Кумач, дайте нам английский костюм недорого, и мы уйдём, есть у вас английский костюм? А ещё рубашка, шляпа и ботинки, и галстук и всё что ещё нужно молодому красивому мужчине, чтобы его завязки от кальсон не торчали из-под штанин, — сказала Ракель Самуиловна строго.

— Я даже не знаю, есть ли всё это у меня? — сомневался пролетарский портной.

— Три червонца, товарищ Кумач. Три настоящих советских червонца.

— Рахиличка, ну что это вы, сами говорите всё хорошее, а сами не даёте развернуться. Я уже думал предложить товарищу роскошные сатиновые трусы, вместо кальсон, это последний писк советской моды, а вы мне говорите три червонца, да только ботинки «инспектор», стоят два!

— Зяма, вы пьете из меня кровь, из меня царская охранка пила меньше, хорошо я дам четыре, но всё должно быть самое лучшее.

— Рахиличка, ну зачем эти пустые разговоры, конечно за четыре белых билета у товарища будет всё самое лучшее. Он будет так смотреться, что его будут пускать в английский парламент или даже в бердичевскую синагогу и никто у него там не спросит: «Зачем вы тут?»