Тимоте де Фомбель - Книга Джошуа Перла

На некоторое время Джошуа стал четвертым силуэтом под миндальными деревьями. Он наблюдал за жизнью молодых людей чуть старше его. Они много работали, но по вечерам удирали развлекаться.

А Джошуа оставался наедине с Терезой Пилон и обдумывал планы на жизнь. Перлам он не написал, боясь, что письмо могут перехватить. Он волновался за приемных родителей. Тереза пыталась его успокоить.

Сначала близнецы и Джошуа втроем работали в долине у соседей. Затем собирали первый урожай. В июне созревал плоский сочный миндаль.

Тогда-то Тереза Пилон и получила заказ из лавки Перла. Она показала письмо Джошуа, словно речь шла о самом долгожданном известии на свете. А на самом деле это был простой листок голубой бумаги с надписью:

Мадам Пилон, пожалуйста, два килограмма свежего неочищенного миндаля.

С наилучшими пожеланиями,

Перл.

Джошуа узнал традиционный летний заказ. Из июньского миндаля готовили горьковатый мармелад, которым торговали до самой осени.

Это доказательство жизни очень успокоило молодого человека. Несмотря на войну и преследования, лавка Перла, как ни странно, держалась на плаву. Тереза Пилон тоже уверяла его, что Перлы в безопасности. Мармелад не еврей, не коллаборационист и не коммунист. Мармелад принадлежит к партии сахара.

Лето Джошуа Перла выдалось почти спокойным. Он учился ездить на велосипеде, изучал окрестности, отдыхая в тени платанов, бывал в деревнях в часы сиесты.

Война здесь почти не ощущалась. Семья Пилон представляла Джошуа в качестве кузена с севера. Тереза попросила сыновей называть его Джо. Французская полиция выслеживала евреев, скрывавшихся от нацистов. Так что кузен по имени Джошуа с его странным акцентом мог привлечь ее внимание.

В сентябре наступило время сбора урожая. К семье Пилон присоединилась часть деревни. Мужчины трясли ветви с помощью длинных палок. Женщины собирали орехи, упавшие в траву, и складывали в сумки. Они ходили вокруг деревьев, словно часовые. И смеялись над ленивицами, которые становились совсем близко к стволу, чтобы не делать лишних шагов.

После работы люди весело отдыхали в доме. Чистили миндаль, попивая полусухое вино. На длинных скамьях большой гостиной локоть к локтю сидели мужчины и женщины всех возрастов. Парни заранее втихаря выбирали себе соседку. Некоторые девушки пели.

Один пожилой господин рассказывал истории, от которых сердце Джо Перла сжималось. Он знал эти истории наизусть. И даже голос рассказчика напоминал голос его отца. Мужчина рассказывал о Синей Бороде, о сыновьях дровосека, о девочке со спичками, о фее, которая превращала тыквы в кареты.

Перл смотрел на горящие глаза слушателей и думал, что не всё потеряно. Злой рок изгнал его в этот мир, чтобы стереть прошлое, однако прошлое не прошло, оно светилось во взглядах детей, звучало в голосе старика. Казалось, воспоминания о чудесах возникали по любому поводу: и в горе, и в радости. Стоило людям перед сном собраться у камина, и дверь в волшебный мир приоткрывалась.

Перлу оставалось лишь найти способ войти туда.

В следующие дни Джошуа часто бывал в помещении, где сушили миндаль. Орехи лежали прямо на полу, как ковер, и Джошуа медленно шагал, по колено в миндале, представляя, что пробивается сквозь бурный поток. От запаха миндальных пирожных кружилась голова.

В кармане Джошуа носил записку из лавки Перла, полученную в начале июля, где говорилось, что миндаль доставили. На обратной стороне листка Жак Перл уточнял детали осеннего заказа.

Джошуа нравились мелкий почерк Жака Перла и эмблема лавки. Он скучал по голосу госпожи Перл и обещал себе, что проведет зиму в Париже, в магазине, который оставался для него единственным местом на земле, где он чувствовал себя как дома.

В конце октября Тереза Пилон отправила заказ. Она сделала это заранее, до условленной даты, и положила в подарок маленькие пирожные и сушеные фиги. Всё вместе заняло три больших ящика, в которых Джошуа с удовольствием бы спрятался, чтобы добраться до дома.

Спустя неделю, когда уже стали созревать оливки, Тереза Пилон, возвращаясь из деревни, обнаружила все три ящика у колодца. К ним прилагался сложенный листок бумаги с именами Жака и Эстер Перл и надписью:

УЕХАЛИ БЕЗВОЗВРАТНО

Тереза бегом бросилась к дому. Она сошла с дороги и теперь петляла меж зеленых дубов. Вдали слышались голоса и смех. Вскарабкавшись на каменную насыпь, она вскоре очутилась в оливковой роще. Джошуа собирал оливки вместе со всеми. Он первым увидел ее.

Тереза приблизилась и что-то зашептала ему на ухо.

Он выронил ведро. Оливки рассыпались по траве.

Понадобилось несколько дней, чтобы добраться до Парижа. Джошуа ехал на нескольких поездах, цепляясь за товарные вагоны. По оккупированным территориям он пробирался осторожно, словно по лесным дорожкам в королевстве своего детства. Спал на соломе в конюшнях или в сараях среди инструментов.

Вечером десятого ноября он вошел в Париж. Моросил дождь.

Лавка Перла была закрыта железными шторами. Оглядевшись, Джошуа увидел и другие запертые магазинчики. Пустынную улицу омывал дождь. Опущенные жалюзи еще ничего не значили. Может, Перлы взяли выходной. Одиннадцатого ноября все-таки праздник, хоть оккупационная армия и запретила отмечать годовщину ее поражения в 1918 году.

Он зашел под козырек, чтоб укрыться от дождя, и заметил на деревянной отделке витрины надпись:

Перлы – свиньи!

Было видно, что кто-то тщетно пытался стереть написанное.

Джошуа отступил на противоположный тротуар. Теперь он стоял на том же самом месте, с которого Жак Перл спас его несколько лет назад. И дождь шел такой же, как тогда.

Куда они подевались? Что здесь происходило в последние месяцы?

Подняв глаза на окна квартиры Перлов, Джошуа вдруг увидел мелькнувший на секунду слабый свет.

Надежда! Они спрятались в доме. Они держатся, несмотря ни на что.

Джошуа обогнул здание, толкнул дверь, взлетел по лестнице. Он пытался унюхать аромат жареного мяса, или тмина, или запеканки с сыром… Любой запах, позволяющий надеяться на лучшее. Джошуа оттягивал момент истины и связанную с ним боль. Но на лестнице пахло лишь отравой для крыс.

Джошуа постучал в дверь и стал ждать.

Потом постучал еще и еще раз. Ему показалось, будто он услышал легкий шорох внутри. Или это его сердце билось под пальто? Он спустился на пару ступенек, нагнулся и приподнял люк, под которым хозяева обычно прятали ключ. Затем вернулся к двери, но отпереть не смог. Мешал другой ключ, торчавший в замке с той стороны. Квартира была заперта изнутри.

В глубокой задумчивости он опустился на ступени.

Спустя несколько минут Джошуа уже шел по улице Сентонж. У дома номер двадцать четыре он остановился. Там жил штукатур с тремя дочерьми, у которых Джошуа провел свою последнюю рождественскую ночь перед войной.