Борис Наумов - Любовь и Разум

–Мне тоже приятно встретиться с тобой и поговорить, глядя в лицо, друг другу, а то давно уже у нас такого общения не было.

–Ты прав. Это важно для хорошей беседы.

–До встречи.

Два с половиной часа движения в электричке тянулись долго. Серёжа с каждым километром приближения ощущал всё большее и большее волнение. Казалось, что время остановилось, а электропоезд еле ползёт, монотонно постукивая колёсами по стальным рельсам.

Наконец, долгожданное замедление, и поезд остановился. Серёжа сел в автобус, указанный ему знающими пассажирами, и затрясся в нём по той самой ухабистой дороге, по которой когда-то ехали Митяй с Дудой.

От автобусной остановки до зелёных металлических ворот Серёжа не мог идти спокойно. Он ускорял шаги, потом переходил на бег, останавливался, снова шёл, и вот приблизился к наглухо закрытым воротам.

–Миша, я здесь, у ворот, – сообщил он Сапушкину о своём приходе. Ответом была затянувшаяся тишина. – Михаил, я тебя вызываю. Это Серёжа, отзовись.

Серёжа забеспокоился и стал стучать кулаком по глухому железу. И, тут, рядом с воротами, он увидел заскрипевшую калитку, из которой, улыбающийся Михаил, вышел ему навстречу.

–Здравствуй, Серёжа. Я тебя слышал, но отвечать не стал, хотел доставить тебе маленький сюрпризик в виде открытой двери и моего появления.

–Спасибо за сюрприз, Миша, он тебе удался. Рад тебя видеть. Как там папа?

–Быстро идёт на поправку. Врачи довольны пациентом.

–Пойдём скорее туда, я хочу видеть его.

–Конечно, конечно. Я всех предупредил. Сам майор Дронов будет тебя встречать.

–А кто это Дронов? Я что-то не помню такого.

–Я вам говорил о нём. Это начальник тюрьмы. Если можно так сказать, это мой помощник.

–Ты уже в начальники выбился?

–Нет. Это неофициально. Дронов под моим руководством перевоспитался и совсем по-другому относится к заключённым. Он остаётся начальником тюрьмы, но его новое мировоззрение, а вернее – другое понимание своей роли в перевоспитании «подопечных», даёт прекрасные результаты.

–Давай, Миша, об этом поговорим позже, а сейчас я хочу быстрее увидеть отца.

–Вот мы уже подошли к лазарету. И сам Дронов стоит возле входа.

–Хорошо, что ещё без цветов.

–Шутник ты, Серёжа. Это мне нравится. Такое настроение и отцу твоему будет на пользу.

–Здравствуйте, Сергей Вадимович, мы ждём вас. Заходите, – с искренней улыбкой встретил Дронов Серёжу.

–Здравствуйте, – коротко ответил Серёжа. Михаил тоже был доволен встречей и важно вышагивал вслед за Умаровым.

–Сюда проходите, – указал дорогу майор, – у нас здесь тесновато, но тихо и спокойно.

Сердце Серёжи колотилось, словно пыталось вырваться из груди и скорее почувствовать родного человека.

–Вот, это – Вадим Петрович. Он после обеда задремал, но вы можете посидеть возле него, – подтолкнул майор Сергея к железной кровати, на которой под белой, и довольно чистой простыней, лежал отец. Дыханье его было ровное и тихое.

Серёжа сел на стоящую рядом табуретку и немигающим взглядом стал высматриваться в бледное, но спокойное лицо отца. И радость, и волнение, и жалость – всё одновременно чувствовал Серёжа, увидев, впервые в жизни, беспомощного, родного отца, который всегда был бодр и жизнерадостен и являлся опорой и защитником семьи. А теперь и сам нуждался в помощи, поддержке.

Рано или поздно, все дети сталкиваются с таким ощущением, увидев своих стареющих родителей.

Вадим Петрович, каким-то шестым или седьмым чувством, а может быть, повышенной чувствительностью своего энергетически «накаченного» мозга, ощутил присутствие сына и приоткрыл веки. Он не поверил своим глазам, заморгал, чтобы развеять сомнение, попытался подняться, но почувствовал боль и резко упал на подушку.

–Сынок, дорогой, как ты здесь…? – негромко выдавил из себя несколько слов Вадим Петрович и, обессилев, замолчал.

–Папочка, спокойно, не волнуйся и не вставай, – дотронувшись до руки отца, сказал Серёжа, – я приехал поддержать тебя.

–Спасибо, Серёжа, – полушёпотом поблагодарил отец. Капля влаги появилась в уголке правого глаза и сын бережно, тыльной стороной ладошки, смахнул её. Этот момент ощущения слабости отца и проявление нежности сына пробудило в них обоих такие тёплые, родственные чувства, какие никогда ранее не проявлялись между ними. Серёжа впервые почувствовал, узнал о своей громадной любви к отцу, которая всегда присутствовала, но дремала и не выставлялась напоказ.

–Прости меня, папочка, и всех нас: Володю, Анастаса, да и Михаила тоже прости за то, что втянули тебя в эту авантюру.

–Всё…всё… нормально, – снова вполголоса попытался Вадим Петрович успокоить сына. – Всё заживёт, и снова будем вместе делать наши дела.

–Не говори, папа. Помолчи, тебе трудно дышать.

–Что дома? Всё нормально?

–Всё в порядке, ждём тебя, – не стал Серёжа говорить отцу об исчезновении Веры Никифоровны. – Вот привёз тебе фрукты, виноград. Сможешь, завтра-послезавтра встать – покушаешь.

Отец молчал и только внимательно смотрел на сына приоткрытыми глазами.

–Ворона в карцере держим, – сказал молчавший до сих пор Михаил, – он своё получит сполна.

–Не сработал наш… план, – опять полушёпотом с остановкой, высказался Вадим Петрович. – Жалко.

–Ничего, ничего. В любом деле бывают проколы, – успокаивал Михаил.

–Не надо сейчас об этом говорить, Миша, – попросил Серёжа, – папе нельзя волноваться.

–Передавай, Серёжа, привет маме и Володе. Анастасу тоже передай, – произнёс отец и закрыл глаза, показывая этим, что ему тяжело и на сегодня можно закончить разговор.

–Выздоравливай, папочка. Мы тебя ждём с нетерпением. Мы все любим тебя. Я посижу ещё немного возле тебя, а ты отдыхай, набирайся сил.

В ответ отец пошевелил только пальцем руки, лежащей поверх простыни.

Михаил и Серёжа вышли из лазарета, обсуждая свершившийся акт нападения Ворона и результаты активного воздействия на его мозги со стороны Вадима Петровича и самого Сапушкина.

–Никто не мог ожидать такой бесшабашной дерзости Ворона на территории тюремного двора, – говорил Михаил.

–А там, в карцере, в компании с папой, он проявлял какие-нибудь угрозы или непослушания?

–Нет, Серёжа, всё шло как будто по плану. В течение нескольких дней нашего совместного с отцом воздействия на его мозговую оболочку, казалось: есть положительные результаты. Мы уже надеялись, что если не полная перестройка его сознания и активное становление на нашу позицию формирования нового общества, то, хотя бы свою жизнь, он захочет изменить.

–Но, получилось то, что мы получили.

–Да, да, это и получили. Видимо, в теории и в программе Одинцова есть серьёзная недоработка. Не всё поддаётся переделке даже с помощью такой мощной позитивной энергетики, как у Анастаса, с его мыслетроном.