Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

— Эдуардо, ты сошёл с ума! — в ярости закричал я, пытаясь хотя бы рукой образовать преграду между приближающимся лезвием и своим, пусть и хилым, достоинством, но у меня ничего не получалось: я был «прибит» к поверхности магнитной подушкой. Из воздуха возник гигантский тюбик с надписью «MX-4».

— Это тебе вместо наркоза. Арктическое охлаждение, — объяснил мой маленький мучитель, приближаясь ко мне с ножом и параллельно выдавливая термопасту мне на живот. Ощущение было мерзкое, в мыслях проскользнуло «бедный мой процессор, каждый год испытывает подобное!»

— Нет! Не делай этого! Ради Пьера Абеляра и Алана Тьюринга! — мой дрожащий голос сорвался на крик, моё сердце бешено колотилось, и я в панике пытался вырваться.

— Поздно пить виагру, — усмехнулся подросток, взмахнув своим ножичком.

— Помогите! — со всей силы заорал я и…

Комментарий к Глава 14. Бездарный сват и начало нового расследования Циклоида — плоская трансцендентная кривая, определяется кинематически как траектория фиксированной точки производящей окружности радиуса r, катящейся без скольжения по прямой.

Задача разрешения — предполагающая только два ответа: «да» и «нет».

На самом деле, runtime error — это программная ошибка, которая возникает при выполнении программы. Как пример — логические ошибки или выход за пределы массива.

====== Глава 15. Таинственная записка ======

— Алессандро! — резкое пронзительное сопрано вырвало меня из жутких клешней совсем оборзевшего Морфея.

— Что? Где я? Что я? — я уже окончательно заблудился во всех своих «мирах» и ничего не соображал.

Перед глазами расплывался образ киношного Фаринелли, который протягивал мне стакан воды. Позже я вспомнил, что это Стефано, а я нахожусь в Риме, в доме маэстро Альджебри.

— Слава Богу, очнулся! — воскликнул сопранист. — Ты бредил во сне, а потом заскулил, как подстреленный шакал.

Я лежал на диване, боясь пошевелиться. Сердце колотилось как бешеное, Стефано пытался уложить меня на подушку и укрыть одеялом, но я вырвался и, вскочив с дивана, судорожно себя ощупал. Вздох облегчения вырвался из груди: цилиндрическая поверхность на месте. Это был всего лишь сон.

— Тебе кошмар приснился, — успокоил Стефано. — Ничего с твоим «приятелем» не случилось. Выпей воды.

Я попытался взять стакан, но с первой попытки не смог: мои руки тряслись от пережитого, хоть и во сне, ужаса. Руки были ледяными и начали неметь, поэтому я принялся усиленно растирать их. Во второй раз предприняв попытку взять стакан из рук Стефано, я даже поднёс его к губам, но последний выскользнул из рук и разлился на диван. Меня трясло, как колеблющуюся мембрану из курса уравнений в частных производных.

— Стефано… Стефано, — схватив сопраниста за руку, прошептал я. — Спаси меня.

— От кого?

Я не ответил. Не хотелось пересказывать весь этот бред. Но, тем не менее, в тот момент бред был для меня реальнее всего происходящего.

— Ты не слышал, что я бормотал? — с опаской спросил я, тупо устремив взор на стену.

— Слышал, но ничего не понял: ты говорил по-русски. Единственным, что я разобрал, было «Пьер Абеляр». Ещё ты упомянул Эдуардо. Кассини, полагаю?

— Да, да, именно. Ты даже не представляешь, что он хотел со мной сделать!

— Ну, судя по столь внезапному поиску «неизвестной величины икс», я догадываюсь.

— Он это сделает, Стефано, — всё ещё дрожащим голосом шептал я. — Непременно сделает. Вот, клянусь всеми числовыми последовательностями, с вероятностью девяносто девять процентов, сделает!

— Что случилось? Алессандро, ты в порядке? — услышал я из дверей мягкое контральто Доменико… или Чечилии?

Ну вот, теперь я путаю их голоса. Подняв голову, я увидел, что это всё же Доменико. Похоже, этот синьор Сомнамбула и правда не спал: об этом свидетельствовало хотя бы то, что контральтист был при полном параде, а костюм даже не помят.

— В порядке он, — ответил за меня Стефано. — Кошмар приснился.

— С ним бывает, — с лёгкой усмешкой заметил Доменико.

— Вам-то обоим смешно! — вспылил я. — А мне вот совсем не до смеха: если я не уломаю Чечилию выйти замуж за твоего сумасшедшего братца, то могу попрощаться со своим «декоративным» достоинством.

— Что за ерунда? — возмутился Доменико. — Кто это тебе сказал?

— Эдуардо во сне сказал! Поверь, он шутить не привык. И с ножичком хорошо обращается.

— Ну уж нет! Я не позволю Эдуардо даже прикоснуться к тому, что мне так дорого!

Что? Я не ослышался? Опять глюки, или Доменико меня троллит?

— Ладно, парни, расходимся, — разрешил неловкую паузу Стефано. — В Капеллу через три часа.

Вернувшись в дом Кассини, мы обнаружили, что донна Катарина и Эдуардо уже вернулись. Стараясь не показываться последнему на глаза, я даже не заходил в дом, вместо этого отправившись гулять вдоль набережной. Тибр произвёл на меня двойственное впечатление: мусор, запах гнилой травы и грязных тряпок портили живописный вид величественной реки, обрамлённой серебристой цепью растущих по берегам платанов.

В очередной раз я вздохнул по родному городу и золотисто-зелёным водам Невы, с которой веяло свежестью и мазутом. Это может показаться вам странным, но запах мазута с детства был для меня притягательным. Он ассоциировался с железной дорогой, с заржавевшими от времени вагонами поездов дальнего следования и, в конечном итоге, с увлекательными путешествиями. Находясь в Риме восемнадцатого века я, неожиданно для себя, почувствовал тоску по родному железнодорожному транспорту, который я любил всем сердцем и который остался так далеко… в грядущем.

Помимо ностальгии, в моей полусгнившей душе царило ужасное беспокойство. Что я скажу Эдуардо? Простит или будет проклинать и меня, и прочих «виртуозов» до конца жизни? Хотелось найти слова, чтобы как можно мягче объяснить ситуацию, но я их не находил. Потому что за всю жизнь, проведённую среди железяк и кодов, так и не научился понимать ближних.

В Риме были дни карнавала. Стефано предложил пойти вечером на виа дель Корсо, центральную улицу Рима, где как раз и проводились шумные народные гулянья. По правде сказать, предложение было рискованным, поскольку певцам Капеллы предписывалось воздерживаться от подобных развлечений (как, впрочем, и от всех остальных).

Я и сам никогда не любил шумных мероприятий и злостно пропускал все корпоративы, предпочитая закрыться в квартире и играть до одурения в компьютерные игры. Даже все футбольные матчи я всегда смотрел только по телевизору, ни разу за всю жизнь не побывав на Петровском. Тем не менее, оказаться в Риме восемнадцатого века и не посетить карнавал? Когда ещё выпадет такой шанс?

— Тебе после пережитого, хоть и во сне, ужаса просто необходимо снять напряжение, — объяснял Стефано. — Лучшего способа развеяться, чем карнавальные ночи, мир ещё не придумал.