Бернар Вербер - Последний секрет [litres]

– Как видите, дело не в том, что у вас слабеет память. Небольшими провалами в памяти страдает все человечество. Скоро будет простым поднятием рук решаться вопрос, была ли Первая мировая война. Как бы не начали переписывать вообще все ради удобства подавляющего большинства.

– Меня не утешает, что в мире беспамятства меня тоже поразила амнезия.

Исидор выглядит безутешным.

– Да что с вами, коллега?

Лукреция Немрод сует ему бумажный платок.

– Меня все задевает и разрушает. И жестокость, и трусость.

– Вы еще не заделались скептиком? Это невероятно! Человек, способный обратить в бегство убийцу, льет слезы при просмотре новостей.

– Извините.

Исидор сморкается.

– Что за черт! Если на вас так действуют новости, прекратите их слушать! Лекарством они никак не могут быть. Кому-то они доставляют удовольствие, а если нет – то и не надо!

Она выключает телевизор.

Он снова его включает.

– Мне надо знать, что происходит.

– Иногда лучше этого не знать.

– Трезвость ума – лучшее лекарство.

– Развивайте в себе безразличие.

– Хотелось бы, но увы…

– Что толку горевать перед телевизором?

Она шепчет ему на ухо:

– Ганди говорил: «Чтобы не отчаиваться, я вспоминаю, что на протяжении истории голос правды и любви всегда одерживал верх. В этом мире есть тираны и убийцы, и какое-то время они могут выглядеть непобедимыми. Но в конце концов они терпят неудачу».

Журналиста это не утешает.

– Самого Ганди тоже убили. Мы только и слышим, что о симптомах роста национализма, фанатизма, тоталитаризма. Хотелось бы мне стать бесчувственным, правильнее сказать, беспечным. Где-то в мозгу должен существовать гормон беспечности. Жидкость, благодаря которой ты легко ко всему относишься, не заморачиваясь чужими драмами. Обязательно должен…

– Это называется успокоительное. Снадобье, подавляющее тревожность, заставляющее забыть о реальности. Сорок пять процентов населения прибегали к нему хотя бы раз в жизни.

Лукреция протягивает кулек с конфетами.

– Вы слишком чувствительны, Исидор. Сначала это мило, но потом начинает мешать общению.

– Что проку в самой развитой во всем животном мире коре головного мозга, если из-за нее мы так себя ведем? То, как мы поступаем с себе подобными, ни одно животное не позволило бы себе по отношению к добыче! Знай вы, как бы мне хотелось… поглупеть!

Девушка смотрит на две половинки мозга в прозрачной колбе.

Исидор делает новости громче.

Светская хроника. Знаменитый французский рокер Билли Андервуд женится в шестнадцатый раз, счастливая избранница моложе его на сорок лет.

Лукреция замечает, что эта недраматическая (для всех, кроме прежней спутницы певца) новость немного приободряет Исидора.

Наука. Изобретено лекарство на основе свиного гормона, способное продлить человеческую жизнь. Если возлагаемые на него надежды оправдаются, то ученые смогут увеличить среднюю продолжительность жизни с нынешних восьмидесяти лет до ста двадцати.

Лукреция отворачивается от телевизора и снова подходит к колбе с мозгом. Она чувствует, что в этом комке бледной плоти таится решение.

Наконец, звучит сообщение, что знаменитая топ-модель Наташа Андерсен, обвинявшаяся в убийстве чемпиона мира по шахматам Сэмюэла Финчера, вышла на свободу, так как «любовь» не фигурирует в Уголовном кодексе как оружие первой, второй или третьей категории.

Жестокая японская анимация для детей, реклама, телемагазин бытовых товаров, реклама, неосуществимые кулинарные рецепты, реклама, гимнастические упражнения, которые невозможно повторить, реклама игры «Пан или пропал», реклама, местные новости в час дня, реклама. Спорт, реклама, реалити-шоу со специально отобранными людьми, якобы представляющими средний срез населения, реклама, усыпляющий немецкий фильм, реклама. Новости в восемь вечера – события в стране и за рубежом, реклама, прогноз погоды, реклама, американский кинофильм, реклама, передача с анализом рекламы, реклама, нарезка из лучших телесюжетов, реклама, охота и рыбалка.

Такой была, с небольшими вариациями, программа телевидения, доступная Жан-Луи Мартену. Семь дней в неделю.

Сначала больной с синдромом «запертого человека» обрадовался телевизору, спутнику своего детства. Но при постоянном включении он стал воспринимать его более отстраненно. Он угадывал скрытые намерения ведущих и составителей программ. Теперь он понимал, как телевидение превратилось в объединитель нации. Оно влияло на зрителей, навязывая им три императива: сохраняйте спокойствие, не устраивайте революций, старайтесь зарабатывать как можно больше ради потребления последней модной продукции и пускания пыли в глаза соседям.

Разгадал он и другое воздействие телевидения на подсознание: оно приводило к изоляции индивидуумов. О, то была тонкая политика.

Телевидение побуждало детей видеть в родителях ретроградов, родителей считать своих детей недоумками. Из-за телевидения стало возможным молчать за столом. Оно заставляло верить в возможность разбогатеть, просто вспомнив дату исторической битвы в телевикторине.

По прошествии двух недель Жан-Луи Мартен возненавидел этот прибор, упорно засорявший голову посланиями, вызывавшими у него отторжение.

Он, познавший сначала однообразие тьмы, потом однообразие света, теперь столкнулся с однообразной монотонностью мыслей.

Он дал это понять Финчеру.

Тогда нейропсихиатр предложил ему выбирать каналы, говоря привычным способом «да» или «нет» при их перечислении.

Новый танец глазного века. Он сделал выбор в пользу канала научной документалистики.

Теперь Жан-Луи Мартен по шестнадцать часов в день поглощал науку. Наконец-то он нашел стимул, которым не мог насытиться. Столько разных исследований, столько невероятных открытий, столько знаний для усвоения.

Этот канал оказался чистым пиршеством духа. Располагая временем и желанием, Жан-Луи Мартен, бывший служащий среднего звена из юридического отдела регионального банка, поглощал информацию по шестнадцать часов в сутки. Никем и ничем не тревожимый, он полностью отдавался каждой передаче от начала до конца. Он запоминал каждый кадр, каждое слово и убеждался в неисчерпаемости возможностей своего мозга.

В этот период самообразования Жан-Луи Мартен впервые сказал себе: «А ведь мои дела не так уж плохи!» Он уже не так боялся завтрашнего дня. Чем больше он узнавал, тем больше хотел знать. Погруженный в силу необходимости в медицину, он стремился разобраться в биологии и физике.

Он припомнил, что до него полностью освоить науки своих эпох стремились Леонардо да Винчи, Рабле, Дидро. Жан-Луи Мартен не отставал от них честолюбием.