Бернар Вербер - Последний секрет [litres]

Одновременно он чувствовал, что его подстерегает страшная опасность.

Надо ли открывать врата?

Журналисты крадутся среди алеппских сосен и каменных дубов. Из-под их ног шмыгает лесная мышь. Они избегают взглядов неподвижных садовых гномов, от которых ничто не может укрыться.

Лукреция видит последний корпус, который они еще не посетили из-за того, что он прячется за деревьями. У входа три буквы: ОСБ. Исидор знает, что это значит «Отделение для сложных больных». Сложных – это мягко сказано… Сюда переводят тех, кому уже нигде нет места: ни в классической психиатрической клинике, ни в тюрьме. Психопатов всевозможного пошиба, убийц-рецидивистов, людей с крайними отклонениями. Тех, кого боятся даже сами больные.

Пираты прятали сокровища в ямах со змеями, чтобы отпугивать чужаков.

Они с опаской проникли в белое здание. Кроватей они там не обнаружили. Больше это походило на исследовательский центр.

– Личная лаборатория доктора Финчера?

На полках стояли маленькие клетки с грызунами, на каждой висела табличка с именем исследователя сознания: Юнг, Павлов, Адлер, Бернхейм, Шарко, Куэ, Бабинский.

– Это и есть опасные психи из страшного корпуса ОСБ?

Лукреция берет мышь по кличке Куэ и помещает в испытательный лабиринт.

– Эмиль Куэ – это тот, кто изобрел «метод Куэ»?

– Да, он утверждал, что если тысячу раз повторить «я выиграю», то выигрыш будет у тебя в кармане. Его метод лежит в основе самовнушения, а значит, и гипноза.

Мышь преодолевает лабиринт, достигает рычага и решительно его опускает.

Лукреция и Исидор выбирают еще одну мышь и сажают ее перед кодовым замком.

Несколько секунд – и дверца отперта.

– Умберто был прав. Ум этих мышей гораздо выше среднего уровня.

– Супермыши…

– Мышки-Финчеры…

Сталкиваясь с разнообразными трудностями, мыши творят чудеса: пробираются по прозрачным трубкам, плывут, прыгают, находят, как срезать путь. Оба журналиста поражены умом и находчивостью подопытных животных.

Исидор указывает на дверь. Лукреция достает свой инвентарь взломщицы и вскрывает замок. Снова зал, похожий на операционную. За их спинами возникают, как по волшебству, две тени.

– Любопытствуем? – окликает журналистов баритон.

Лукреция оглядывается и сразу узнает одно лицо.

– Тот, что справа, – Такаши Токугава по прозвищу Японец-каннибал… – бормочет она.

Мужчина, подтверждая ее слова, достает из кармана кухонный нож.

– Тот, что слева, не так знаменит, но не менее опасен, – произносит Исидор. – Это Пэт-душитель.

В подтверждение этих слов изверг щелкает толстым кожаным жгутом, держа его за концы.

– Злодеев показывают по телику, но потом должны же их куда-то девать, – говорит Лукреция. – Тут им самое место…

– Сцилла и Харибда, два последних чудища, угрожавших Одиссею.

Исидор хватает стул, чтобы не подпустить противников близко. Лукреция тем временем пытается открыть дверь в глубине зала.

– Не подходить, зверье! – вопит Исидор, пока Лукреция возится с очередным замком.

Язычок замка отодвигается, журналисты бросаются в распахнувшуюся бронированную дверь, захлопывают ее за собой и поспешно запирают на все засовы. Двое живодеров яростно колотят в нее с другой стороны.

– Не бойтесь, дверь выдержит, на вид она очень прочная.

Они осматриваются в новом помещении, похожем на кабинет. Лукреция выдвигает ящики. Исидор разглядывает огромную настенную фреску по знаменитому произведению Сальвадора Дали. Под ней подпись: «Апофеоз Гомера». Справа обнаженная женщина, камень с древнееврейскими письменами, труба, язык, ключ, приклеенное к корзине ухо; посередине мужчина с кнутом выгоняет из воды трех лошадей; слева скульптура Гомера с трещиной во лбу, из которой ползут муравьи.

– Невероятная картина, до того сложная, – бормочет Исидор.

– Снова Одиссей. Гомер. Дали… Здесь должна существовать связь.

– Возможно, это какая-то забытая мотивация. Основополагающие мифы, великие архетипы человеческой истории.

Лукреция уже лезет за блокнотом.

– Основополагающие мифы… Писать?

– Нет. Эту мотивацию часто включают в религию.

– А Одиссей? Кто-то, увлеченный этим мифом, сподобился вставить реальный мир в воображаемую историю. Дух создает реальность.

Исидор скользит рукой по нарисованной на стене картине. Он надавливает на детское лицо у Гомера во рту, ведет по картине пальцами, нажимает на древнееврейскую надпись на камне, на ключ. Все тщетно.

Лукреция, уловив догадку коллеги, жмет на трещину на гомеровской голове.

– Слишком просто, – фыркает Исидор.

Они продолжают исследовать огромную фреску.

– Думаете, за какой-то деталью картины спрятан тайный механизм? – спрашивает молодая женщина, нажимая на голый гомеровский сосок.

– Кто знает? – откликается Исидор.

Он водит пальцем по трубе, видит объемное лицо. Лукреция не пропускает ни одного кусочка.

Но ничего не происходит. Внимание Исидора привлекают сломанные крылья на острове слева.

– Крылья Икара, – говорит он задумчиво. – Он подлетел слишком близко к Солнцу и рухнул… Предчувствовал ли он свой конец?

Толстяк касается перьев. Раздается шорох, открывается маленький люк. Внутри коробка, в ней красный бархатный футляр, в нем пилюля в полсантиметра длиной, соединенная проводком с почти такой же маленькой пластиной.

– «Последний секрет»…

Лукреция светит на находку карманным фонариком. Перед ними нечто вроде насекомого без лапок; они знают, что это электропередатчик, который надо вживить в мозг – и тогда его обладатель познает абсолютное наслаждение.

– Шедевр миниатюризации!

Исидор осторожно берет «насекомое» и кладет на подушечку указательного пальца.

– Без сомнения, именно это нашел Жиордано, вскрыв мозг Финчера.

– Из-за этого его и убили.

Журналисты смотрят на крохотный передатчик, испуганные заключенным в нем могуществом.

Все пропало.

Черный конь утвердился в цитадели белого короля, как конь Одиссея в Трое. Русский шахматист, поняв, что выхода нет, положил короля на доску в знак капитуляции. С начала партии он сбросил несколько килограммов веса. Сейчас он был весь в поту, рубашка взмокла, волосы слиплись. На лице читалось несмываемое унижение.

Последняя партия завершилась, бывший чемпион проиграл со счетом 1:5. Убедительный урок.

Шахматы – жестокая игра , сказал себе Сэмюэл Финчер.

Глаза Леонида Каминского были полны глубокого отчаяния.

Царь Приам сокрушен Улиссом.

Они пожали друг другу руки.

Слабые хлопки. Публика не любит аутсайдеров.

Неважно. Сэмюэл Финчер одержал победу. Отныне он – лучший шахматист в мире среди людей.