Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Очень странно, второго серого монстра здесь быть никак не могло.

– А теперь он зовет тебя, – сказал старик.

– Как он меня зовет?

– «Мелюзга», или что-то вроде того.

И тут Блох прямо перед собой увидел брата.

Мэтт всегда походил на отца, но сейчас особенно. Он внезапно стал взрослым. Это был уже не тот выбритый наголо парень с пивной отрыжкой, что приезжал в отпуск прошлой осенью. И не тот режущий суровую правду солдат, которого Блох видел в скайпе неделю назад. Ничего от прежнего Мэтта не стерлось и не сморщилось, но теперь он выглядел точь-в-точь как отец на старом видео – невысокий крепкий мужчина с короткими ногами и широкими плечами, готовыми выдержать любой груз. Он был в той форме, которую носили солдаты в Йемене, только слишком чистой и слишком хорошо выглаженной. Но больше всего напоминало папу измученное бессонницей лицо Мэтта. Его большим глазам приходилось видеть вещи и похуже того, что происходило сейчас, но после всех испытаний и тревог, каких младший брат и вообразить себе не мог, этот человек все еще был способен улыбаться.

– Как дела, мелюзга? – спросил Мэтт.

Но Блох своим кукольным голоском ответил:

– Ты не мой брат.

– С чего ты взял?

– Я чувствую. Ты вообще не человек.

– И это говорит светящийся монстр, одетый в трусы из стекловолокна!

Мэтт рассмеялся, и старик вместе с ним. Потом брат прищурился и спросил:

– Ты меня боишься?

Блох покачал головой.

– Ты должен бояться. Я теперь очень крутой чувак.

Мэтт прошел мимо Блоха и старика, оглянулся и сказал:

– Пойдем, монстр. Нам нужно обсудить кучу всякого дерьма.

Длинные ноги быстро догнали короткие.

Когда они повернули за угол, Блох спросил, куда Мэтт его ведет. Брат ничего не ответил. Старик больше не смотрел им вслед, он прислонился к раскуроченному «Бьюику» и внимательно изучал пурпурные огни в далеком, потрясающе красивом небе.

– Мы идем в зоопарк, – догадался Блох.

Мэтт, казалось, собирался кивнуть, но передумал. Он открыл рот, чтобы сказать какие-то слова, но промолчал. Потом посмотрел на великана, стоявшего перед ним.

– Ты чего? – поинтересовался Блох.

– Знаешь, что такое приключение?

– Конечно.

– Нет, не знаешь, – сказал Мэтт. – Когда я отсылал тебе той ночью сообщение, стоя у казармы, я не сомневался в своей скорой смерти. И это не казалось мне страшным. Адский монстр падал с небес, и с миром все было кончено, но что я мог сделать? Ничего. Это не мина, заложенная под дорогой. Это не пуля, летящая в голову. Никакого разъедающего душу ожидания. Оставалось только смотреть, как все произойдет.

Но космический корабль оказался лишь началом. Словно мягчайшее волшебное одеяло, он опустился на меня и на все вокруг. Активный аспект нашел меня и вцепился в мой потенциал. Примерно так, как было с тобой, только еще сильней. Я узнал тонны всякого сумасшедшего дерьма. То, что я помнил из прошлой жизни, до сих пор со мной, это мое ядро, но к нему теперь примешана куча новых сведений. То же самое случилось и с солдатами моей части, и с простыми жителями Йемена, и даже с местными плохими парнями. Нас перестроили и подключили к новой работе, но это даже не напоминало призыв в армию, так как все мы теперь понимали устройство Вселенной, и наша работа была самой лучшей из всего, что мы делали в своей жизни.

Они миновали дом, в подвале которого Блох прятался прошлой ночью.

– Так что там насчет устройства Вселенной? – спросил он.

– Мы не одиноки во Вселенной, как ты уже понял. Но мы никогда и не были одиноки. Земля еще не появилась на свет, а галактика уже кишела разумными существами и всевозможными планами, ожидавшими реализации. Некоторые из этих проектов уже завершили, но имелись и другие, пугающие своим масштабом и сложностью. Требовалось слишком много энергии, чтобы выполнить задуманное. Слишком много разных существ хотели урвать свою долю, но они смогли между собой заключить перемирие. Такие планеты, как Земля, казались заманчивым источником энергии – их запретили трогать. Они были необычными. На Земле зародилась собственная жизнь, как и на ста шести планетах, спутниках и больших кометах. И все это в одной только Солнечной системе. Даже самая примитивная жизнь была защищена законом и машинами. Хотя «машины» – не самое удачное слово.

– Значит, мы живем в зоопарке, – сказал Блох.

– «Зоопарк» – тоже паршивое словечко, но примерно так все и было устроено до сих пор. – Мэтт повернул на перекрестке, выбрав не ту дорогу, какой Блох обычно ходил в школу. – Законы и правила – вот что объединяет все живое. Эта система старше наших гор. Она охраняла Землю от вторжений. Но не всегда. Если хочешь знать, это не первый случай, когда Землю захватывали пришельцы. Думаешь, динозавры погибли из-за падения метеорита? Такого не могло случиться. Если какая-нибудь комета представляла опасность, ее слегка отталкивали в сторону, и все снова было в порядке. Это еще одно преимущество жизни в зоопарке, и думаю, что нам стоило бы поблагодарить своих защитников. Если бы мы знали об этом, разумеется.

– Так кто же их убил?

– Ти-Рексов? Ну, это с какой стороны посмотреть. Корабль прилетел из глубин космоса, и ему удалось проскользнуть сквозь защитную сеть, которая, между прочим, никогда не была настолько безупречной, как задумывалось. Разве не так всегда и случается? Динозавры оказались заражены активными аспектами, увеличившими их мозг и обучившими новым навыкам. Но потом сюда прислали защитников, и началась битва. Всемирная война в целом шла успешно для защитников, но не совсем. На какое-то недолгое время создалось впечатление, что, возможно – всего лишь возможно, – перестроенная Земля сумеет отразить любую атаку.

Но машинам из космоса удалось провести зачистку. Зачистка – это отвратительная и жестокая тактика. Защитники вызвали вспышки на Солнце, направили всю энергию на Землю и выжгли ее до коры. Но это была самая легкая часть задачи. Требовалось еще многое сделать, чтобы восстановить все заново, и вероятный сценарий восстановления отпечатан в горных породах. Динозавры оказались дефектными и ненадежными. Вот откуда взялись кратеры. Вот откуда взялся иридиевый слой [93] Иридиевый слой – тонкий слой грунта, по глубине залегания соответствующий геологической границе между мезозоем и кайнозоем (65 миллионов лет назад), в котором содержание иридия превышает среднестатистическое на два порядка. . Вот почему группа маленьких животных, таких как ты и я, получила свой шанс, и этот мир продлился примерно шестьдесят пять миллионов лет.

Невысокие дома и сбросившие листву деревья вдоль улицы оборвались у высокой, увитой поверху колючей проволокой ограды из металлической сетки.