Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Эта технология не так уж хороша. Тем, кто не носит очки, они не нравятся, а те, кто носит, не любят надевать еще одни поверх собственных. Так или иначе, десять процентов людей вообще не способны увидеть эффект ЗD. И все же это была бомба, новейшая разработка.

Мы небольшая компания. Нам не нравится быть на побегушках у какого- нибудь надутого индюка, болтающего у бассейна в Малибу. Особенно это не нравится Линн. Ее предки были такими жуткими, что римляне построили десятиметровую стену, чтобы сдержать их. Итак, переходя к сути, мы вложили деньги – ну, она вложила – в технологии. Мы вырвались далеко вперед, и теперь благодаря нам вы можете получить в собственной гостиной больше впечатлений, чем когда-либо получали в кино.

Селина расхаживает по комнате.

– И какое отношение это имеет к бедным мертвым женщинам? – спрашивает она.

– Мы научились напрямую стимулировать мозг аудитории. Зритель может проживать происходящее в фильме, осязать это, испытывать те же чувства, что и персонажи. И создаем мы такой эффект, заимствуя мозг наших актеров – с полного их согласия. Вживляем им кое-каких безвредных наноботов и другое подобное оборудование, что создает своего рода квантовую запутанность. Некоторые мозговые центры актеров мы используем без их ведома.

– Откуда вы знаете, что это безвредно? – требовательно спрашивает патологоанатом.

– Проводились испытания на животных и на людях – никаких последствий.

– И поэтому мозг стал синим?

– Вероятно. После воздействия воздуха.

– Сунил, пока я вам поверю, но судебному следователю, возможно, потребуются доказательства.

– Хорошо. А сейчас нам нельзя тянуть слишком долго.

Селина жестом показывает на оборудование:

– Объясните.

Сунил нажимает несколько кнопок на консоли. Свет в полупрозрачном кубе мерцает.

– Я пытаюсь снова создать запутанность в наноботах, – говорит он. – И записываю данные с них для отчета.

Неожиданно в кубе появляется модель отделов мозга. Сунил щелкает переключателем, и некоторые области помечаются красным и оранжевым.

– Визуальные центры разрушены. Наночастицы хранят в буфере кратковременную информацию – примерно десять секунд – до потери запутанности. Мне кажется, у нас есть что-то связное в верхней височной доле. Слуховая обработка. Это может занять время.

– Сколько?

– Около часа.

– Кофе? – предлагает Селина.

Судебный следователь – тучный шестидесятилетний сын рыбака из Корфу – в свое время боролся против власти кучки богатых семей, которые сотни лет контролировали большую часть острова. Паньотис никого не боится, даже Линн. Он оглядывает собравшихся в конференц-зале: Димитриса, Линн, Дэнни, Джека, Сунила, Селину и разных детективов, потягивающих воду и ждущих его слов.

– Это греческое дело. Понимаю, погибли две британские подданные, но это не значит, что кинокомпания может участвовать в следствии. Лейтенант Кукуладес, объяснитесь, пожалуйста.

Спирос хочет оказаться в каком-нибудь другом месте.

– Я согласен с вами, – произносит он, – но эти молодые женщины были необычайно знамениты. – Он листает лежащую на столе стопку таблоидов с заголовками вроде «Спокойной ночи, Ангел» и «Эмбер летела к своей смерти». – У кинокомпании есть информация, которая может быть полезной для расследования, и по крайней мере на данный момент я считаю, мы должны выслушать то, что они скажут.

Паньотис опирается подбородком на кулак и смотрит на Линн.

– Излагайте, – велит он.

Сможет ли мощь Глазго переглядеть мощь опасных черных глаз следователя? Женщина вздыхает и начинает говорить:

– Несколько наших ключевых актеров умерли один за другим. Двое могут быть совпадением, сэр, но пять или шесть? Я думаю, что нет. – Впервые за последние тридцать лет она использует слово «сэр». – Надеюсь, вы согласитесь, что есть неопровержимые доказательства заговора. Мы тесно сотрудничаем с властями нескольких стран, чтобы определить источник этой смертоносной атаки. У нас есть технологии, которые могут помочь следствию, и мы предоставили их в ваше распоряжение.

– Я готов слушать, – медленно отвечает следователь, – но сомневаюсь, что суд учтет какую-либо неапробированную технологию. Доктор Мариатос также дала мне понять, что ваши секретные разработки могли оказаться причиной смерти этих людей. Доктор Мариатос абсолютно правильно с профессиональной точки зрения уступила место старшего научного сотрудника следствия двум ведущим судебным патологоанатомам из Афин. Они должны прибыть в аэропорт в течение часа.

– Наши устройства совершенно секретны! – решительно заявляет Линн.

– Это расследование возможного убийства. Я буду решать, что тут секретно. Доктор Мариатос, пожалуйста, продолжайте.

Селина становится в конце стола и в общих чертах описывает судебное исследование тел Амбер и Энджел. Данные вскрытия совпадают с обычным состоянием трупов после падения с большой высоты и передозировки снотворного. Тем не менее Селина хочет добавить к этому данные Сунила. Она официально просит судебного следователя разрешить Сунилу Гупте продемонстрировать результаты его тестов. Следователь кивает.

Сунил вставляет диск в проигрыватель блю-рей и нервно откашливается:

– Я понимаю скептицизм в отношении неапробированных технологий. То, что мы сделали сегодня, никогда не совершалось раньше. Это побочный эффект нашего взаимодействия с мозгом актеров. У нас есть звуковая запись, правда плохого качества, последних десяти секунд жизни Джулии Симпсон.

Он нажимает кнопку на пульте. Раздается звук двигателя, затем грохот удара, более громкий металлический лязг, тяжелое женское дыхание и крик. Следователь, приподняв брови, поворачивается к Спиросу.

– Мы обнаружили следы воздействия и кусочки черной краски на левой задний части багги, что совпадает с версией столкновения, – докладывает тот.

Следователь жестом разрешает Сунилу продолжать.

– У нас также есть не очень качественное видео последних нескольких секунд жизни Энджел Аржент – Одри Тернер. Чтобы показать его, мне придется использовать нашу новую технологию погружения, которую мы называем «Инифиниди». Вначале я прокручу запись на пятидесяти процентах прозрачности, а затем, пожалуй, на полной яркости.

Сунил подходит к черному ящику, стоящему на столе в центре комнаты. Мебель и люди в помещении становятся полупрозрачными. Все они словно оказываются в такой же полупрозрачной кухне номера 101 в Агиос-Стефаносе. В воздухе ощущается всепоглощающий ужас и уныние. Темная фигура стоит перед ними на фоне золотистых лучей вечернего солнца, льющихся из окна, и они чувствуют холодные капельки спрея в своих ноздрях. Голос с американским акцентом произносит: «Спокойной ночи, Ангел», – и наложенные друг на друга сцены рассыпаются, превращаясь обратно в зал полицейского управления. Следует долгая пауза, затем Сунил спрашивает: