Дин Кунц - Комната шепотов [litres]

– Вы боитесь? – спросил он.

– Нет, – солгала Джейн.

– Тогда все в порядке. – Его кулаки разжались. – Все в порядке.

– Вернись в столовую, Джордж. Сядь вместе с другими.

Покорный, как ягненок, он сделал то, что ему велели, но Джейн нисколько не ощущала себя добрым пастырем.

Гараж с полом из сверхпрочного кварцита был рассчитан на двенадцать машин, хотя в нем стояли только четыре, выделенные живущим в доме работникам школы. В северо-западном углу располагалась мастерская со встроенными шкафами, верстаками и всевозможными инструментами, размещенными на специальном стеллаже. Здесь царили чистота и порядок.

Детям в гараж входить не разрешалось, но Харли несколько раз заглядывал сюда. С ним не могли сделать ничего хуже того, что уже сделали, ограничив его свободу. Наказаний он не боялся. Не дадут сладкого на обед? Ну и ладно. До прошлого декабря Харли порой проводил здесь время, но потом что-то изменилось: теперь они, казалось, знали, когда он проникает в гараж, и тут же приходили за ним.

В прошлом ноябре он спрятался в багажном отсеке «кадиллака-эскалейд», за задними сиденьями, надеясь незаметно уехать с кем-нибудь. Оттуда он видел, как вернулась из города Норин в «форде-эксплорере». Она отперла один из ящиков шкафа перед верстаком, положила туда ключ от «форда» и снова закрыла ящик.

Восемь ребят в носках собрались вокруг верстака. Шкафы были прочными, но Харли рассчитывал быстро выломать замок. Из набора инструментов он взял молоток с гвоздодером и отвертку.

– Нет-нет, они услышат, – забеспокоился Бобби Экафф. – Услышат, придут и поубивают нас.

– Они обедают в другой части дома, – сказал Харли. – И я буду работать тихо. Они не услышат.

– У них слух как у собак, – возразила Бобби Экафф. – Они слышат то, чего не слышат другие. Они слышат все.

– Бобби, пожалуйста, надень носок на молоток, – сказала Дженни Бун. – Даже если они услышат, то в крайнем случае не дадут нам завтра торта.

– Нет, они нас убьют, – не унимался Бобби. – Пока нас не убили, но это ничего не значит, они убьют нас, когда захотят.

Интуиция – высшая форма знания, которая предшествует всем учениям и не подчиняется законам логики. Джейн очень уважала эту врожденную мудрость, не раз спасавшую ей жизнь. И сейчас интуиция говорила ей, что все идет не так гладко, как кажется, что угроза близка и вскоре застанет их врасплох.

Оказавшись на втором этаже, они с Лютером прошли по южному коридору, распахивая двери, обыскивая комнату за комнатой. В некоторых помещениях не было мебели. Они видели комнаты, в которых явно жили дети, но никого не встретили. В третьей комнате Джейн увидела то, что ее насторожило, – пару кроссовок у кровати.

Лютер вышел из ванной:

– Никого нет.

– Обувь в гардеробной есть? – спросила она.

Он открыл дверь, включил свет, перегнулся через порог:

– Одежда есть, обуви нет.

«А где дети?» – спросила Джейн у Сета Доннера.

«В своих комнатах, наверху».

«Почему ты так уверен?»

«Мне известно, где их локаторы».

«Локаторы? Что за локаторы?»

«Локаторы в их обуви».

В первой комнате кроссовки стояли у кресла. А еще в одной – у ванны.

В коридоре Лютер открыл одну из дверей и сказал:

– Мебели нет.

Джейн прошла мимо него в следующую комнату. Кроссовки стояли у стены, рядом с дверями, словно их сняли, перед тем как выйти.

– Они пытаются убежать, – сказала она. – А может, уже убежали.

Она неслась по лестнице, а рядом с ней неслась интуиция. Надо было ждать большой беды, но Джейн не знала, какой именно и откуда.

Она вспомнила еще кое-что, сказанное Доннером: «Со времени апгрейда».

Харли Хиггинс, высунув язык, целиком сосредоточился на деле. У отвертки, жало которой он вставил между передком ящика и передней стенкой шкафа, была обрезиненная ручка, и молоток ударял по ней почти беззвучно. Но все равно трещало расщепляемое дерево, выли трущиеся друг о друга детали замка. Бобби Экафф каждые десять секунд предсказывал катастрофу, и Дженни Бун сказала:

– Экафф, если ты не возьмешься за ум, я пну тебя по заднице так, что она уйдет в плечи и тебе придется снимать рубашку, чтобы посрать.

Удар молотка по отвертке, жало которой работает долотом. Удар, удар. Сухое дерево разлетается в щепы, скрежещут старые медные детали.

Дерево и замок поддались, ящик открылся. Внутри лежала металлическая коробка. Харли вытащил ее, положил на верстак, открыл крышку. Электронные ключи для четырех машин.

В этот момент дверь из дома в гараж открылась, и вошли двое незнакомых ему людей.

Бобби Экафф испустил тонкий крик отчаяния, но Харли внезапно охватило хорошее предчувствие. Один из незнакомцев был чернокожим стариком лет пятидесяти, если не больше, но крупным и явно сильным, несмотря на возраст. С ним была девушка, словно сошедшая со страниц каталога «Викториас сикрет», только одетая не по-каталожному. Но отчего-то становилось ясно, что оба заняты одним делом. Сразу видно – люди серьезные.

Страх детей, их позы, говорившие о готовности к худшему, могли бы разжалобить Джейн, если бы у нее было время для таких эмоций. Даже старшие казались очень маленькими и уязвимыми, а лица свидетельствовали о глубоких душевных ранах.

Джейн сказала им полуправду, назвавшись агентом ФБР, а Лютер – правду, назвавшись шерифом. Дети были в таком отчаянии, что сразу же поверили.

– Мы увезем вас отсюда, – пообещала Джейн.

Мальчик лет четырнадцати поднял электронный ключ:

– Мы можем уехать на «эскалейде».

– Нет, – возразил Лютер. – Мы можем открыть ворота их пультом, но если возьмем машины, они налетят на нас, как мухи на мед. У нас есть две машины. Места хватит для всех.

– Мы без обуви, – сообщила одна из девочек.

– Да. И мы знаем почему, – сказала Джейн. – Нужно спешить. Обувь купим завтра.

Снаружи из-за гаражной двери раздался шум подъезжающих автомобилей и скрежет тормозов.

– Пойду посмотрю, – сказала она Лютеру и поспешила в дом.

Пройдя по темной гостиной, куда пробивался слабый свет из холла, она отодвинула штору и увидела на длинной подъездной дорожке шесть машин – седанов и внедорожников. Водители джипов, которые только что остановились, выключили фары. Кто-то открыл громадные металлические ворота. Еще одна машина свернула с местной дороги и остановилась, после чего ее фары погасли.

Из машин выходили люди, мужчины и женщины, но в основном мужчины. Не меньше дюжины. Приехать так быстро можно было только из близлежащего отеля. Но кто мог их вызвать?

Ни один не направился к дверям, все стояли под портиком и на дорожке: неясные фигуры в неярком свете садовых ламп, которые светили снизу и под необычными углами, – скорее человеческие силуэты, чем человеческие существа, с лицами, неразличимыми в темноте. Не выказывая беспокойства, они стояли как будущие свидетели некоего важного и близкого события, о котором потом станут рассказывать. Похоже, они не разговаривали друг с другом, словно знали, зачем прибыли сюда и что будут здесь делать.