Полина Елизарова - Черная сирень

– Ноябрь.

– А сейчас какой?

– Хм… Апрель!

– Ладно, чудак… Смотри шире рамок, но не забывай про то, что они существуют. Капучино, да… А лучше, знаешь, по-венски сделай, сможешь?

– Для вас – все что угодно!

Варвара Сергеевна достала новый телефон.

От Валерия Павловича уже пришло сообщение: «Ответь мне, хоть ради приличия» и следом эмодзи в виде улыбающейся рожицы.

«Воспитывает меня, маразматичку старую…»

Она счастливо улыбнулась и осмотрелась по сторонам, но посетители кафе были по-прежнему поглощены собой или друг с другом.

«Почему же мы постоянно лжем? Небрежно прикрываем одно другим, стесняемся показать то, что по-настоящему причиняет нам боль, и особенно боимся соприкоснуться с чем-то непонятным…»

Мальчишка, ловко управляясь с переполненным подносом, спешил к ней с вожделенной чашкой кофе, за соседним столиком две девушки слишком громко, но обезоруживающе искренне над чем-то рассмеялись, какой-то малыш, забежавший на террасу вперед родителей, тряс над своей влажной кудрявой головой надувным красным сердцем на пластмассовой палочке.

Варвара Сергеевна, крепко держа за хвост свой порыв и более ни о чем не думая, написала ответ:

«Я случайно нашла в мусорном ведре твой анализ. Меня это сильно расстроило. Я сочла, что ты мне не доверяешь».

Гордыня скорчила недовольную рожицу и, покрутив пальцем у виска, смешалась с толпой и скрылась в аллеях парка.

С неба хлынул грибной дождь.

Шум капель, колотившихся о брезентовую крышу террасы, напоминал о море и о маленькой лодочке, спешащей к берегу в грозу.

Так… Покопавшись в ярких и не во всем пока понятных ей картинках, Варвара Сергеевна выбрала грустную плачущую рожицу, но тут же передумала и заменила ее на рожицу, обозначавшую, по всей видимости, удивление.

Нажала кнопку «отправить» и попадая в такт дождю и соседним хохотушкам, от души рассмеялась.

Глупо, да…

Пусть глупо!

Для него – глупо, для нее – еще глупее.

Но разве не глупо тратить остаток жизни на дурацкие игры, в которых обе стороны заведомо проиграют?

– Галь, почему тебе необходимо подо все подводить какую-то базу? Почему ты не можешь просто жить?

Бабуля, которую кочевая жизнь между двумя домами давно порядком измотала, в последнее время не умещалась в границах своей обычной сдержанности.

А может, взвинченность, вновь возобладавшая в поведении внучки, как болезнь, оказалась заразна.

Пытаясь унять дрожь в руках, Галина готовила субботний завтрак.

Мигель сегодня работал.

Он работал и вчера, как обычно, допоздна.

А когда пришел, скинул в коридоре куртку и ботинки, поспешил вначале в душ и только после этого, явно не справляясь с ролью счастливого семьянина, явился на кухню отужинать.

Пока он плескался в ванной, Галина проверила карманы – запароленный мобильный он предусмотрительно взял с собой.

Все эти признаки со всей очевидностью свидетельствовали, что ее опасения имели под собой реальную почву.

Засыпая, он сказал, что в воскресенье будет дома, и предложил всей семьей пойти на прогулку в парк. Не прошло и пяти минут, как, спокойный и безразличный, отвернув от нее голову, он провалился в сон.

Галина, намытая и надушенная, одетая в длинную шелковую сорочку, жадно втянула носом воздух.

Включила ночник.

На губах Мигеля застыла счастливая и нежная улыбка, еще одно свидетельство его интереса совершенно к другой женщине…

Она посмотрела на свои пальцы с коротко остриженными (гигиена!) ногтями, затем перевела взгляд на его длинную, с рельефно выступавшими артериями шею.

Под балдахином, в углу, заворочался в своей кроватке маленький Лу…

– Что значит – подвожу базу?! Меня давно уже угнетает все, что здесь происходит. В этой коммуналке каждый существует словно сам по себе.

– Мы заметили, – бросила через плечо мать, помешивая суп, который готовила для дневного кормления Лу. – Никто не заставлял тебя бросать Родиона и кидаться на первого попавшегося пустого человека. Так хоть семья была полноценная… И база в виде штампа в паспорте.

Усилием воли Галина заставила себя промолчать.

Эту песню в различных вариациях она слышала уже не раз.

Мать уменьшила огонь под кастрюлькой и присела к столу.

Ковырнула омлет, поморщилась:

– Остыл…

Натянутая струна лопнула.

– Остыл?! То есть тебе приготовь, под нос поставь, накупи продуктов, а для начала заработай на них, и ты еще чем-то недовольна?!

Бабуля, допивавшая второй кофе, прижала руки к вискам.

– Вот видишь, мама, до чего ее довел этот пустой человек. Вспыхивает теперь из-за каждого пустяка.

– Да подождите вы! – Бабуля растирала виски и старательно подбирала нужные слова. – Галя, то, что я сейчас скажу, продиктовано большим жизненным опытом, так что, прошу, выслушай, прежде чем снова орать…

Со своими нужными словами она опоздала лет на двадцать.

Или на тридцать.

– Гос-с-с-поди! Опытом чего? Того, что деда со свету сжила молодым? Или того, что мать моего отца объявила шизофреником, отвернулась от него, а он взял и во Францию уехал, где, прежде чем случайно помереть, пожил в свое удовольствие с новой семьей?

– Да что ты знаешь… – И мать, крутанув ручку плиты так, что она чуть не отвалилась, снова упала на стул.

– Галя, присядь сама хоть на минуту! – твердо сказала бабуля.

Галина машинально опустилась на краешек стула рядом с матерью.

Будто каменная глыба, энергия матери обрушилась на нее всей своей тяжестью, вызвав ответную реакцию протеста.

– Да что ты все из себя изображаешь?! Будто пашешь в три смены у станка! – Галина снова вскочила. – Сами-то всю жизнь с кем-то по углам обжимались, да хорошо еще, если хоть так!

– Галя! – Бабуля все еще пыталась ее урезонить. – Опыт дает мне право… Если уж тебе детей недостаточно, если ты без мужиков прожить не можешь…

– Хотя бы научись их использовать! – закончила фразу мать.

– Да что вы можете знать про мужиков, про отношения, про секс, черт побери? Живете всю жизнь в плену у стереотипов. Дальше своих клетушек мира не видите. Какая же Олька молодец, что от вас сбежала… Мне хорошо с ним, понятно? Да, с этим пустым человеком мне упоительно заниматься любовью! Вы-то небось забыли, что это такое…

И, тут же зарыдав, под градом неразличимых слов, летевших ей вслед, Галина выскочила из кухни и побежала в спальню.

Достала из тумбочки початую бутылку коньяка.

Лу еще спал, раскинув руки, с бисеринками пота на крошечном носике.

За руль ей все равно сегодня не садиться, машину забрал Мигель, сказал, что так быстрее закончит с делами, мол, выходной, больших пробок в городе нет.

Чтобы не возвращаться на кухню, Галина принесла стаканчик из ванной.