Полина Елизарова - Черная сирень

Самоварова фыркнула:

– Валер, это единственно удобная для меня обувь! К тому же каблук небольшой. Можно сказать, что его и нет.

Возразить Валерий Павлович не успел, их уже бойко атаковала новая группа: двое мужчин и две девушки.

– Здрасьте! Мы не опоздали? Я Арсений! – от говорившего сильно пахло алкоголем, а на его раскрасневшейся физиономии зависло разудалое, подходящее к любым пятничным приключениям выражение.

Почувствовав, как тотчас напрягся Валерий Павлович, готовый защитить ее от неприятной неожиданности, Самоварова зарделась от удовольствия.

– Ну что, теперь все в сборе, – подытожил экскурсовод и, взмахнув рукой, предложил своей разномастной группе пройти через арку к спрятавшемуся в самом углу старого двора подъезду.

Вновь прибывшие, под бодрые окрики Арсения, смеясь и галдя, двинулись вместе со всеми в указанном направлении.

– Потише, пожалуйста, – приложил палец к губам экскурсовод, – там вообще-то люди живут.

– Это мой одноклассник, – продолжая балагурить, почему-то обратился к Варваре Сергеевне Арсений, но от нее не укрылось, что он успел уже оглядеть с головы до ног расфуфыренную провинциалку, которая в ответ с брезгливым выражением лица жалась поближе к мужу, не реагировавшему ни на что, кроме своих нерадивых сотрудников на другом конце связи.

Две совсем юные, угловатые и вместе с тем трогательно-нежные девушки в компании Арсения, с успевшими поистрепаться букетиками роз в руках, не притупляли в нем желания пообщаться с кем-то еще.

Самоварова рассмеялась.

– Очень приятно. Типа встреча выпускников? – и ехидно кивнула в сторону юных особ.

– Типа! – заржал в ответ Арсений, уловив иронию. – А что, праздника захотелось! А он, скиталец вечный, в Германию свалил. – Арсений снова мотнул головой в сторону подвыпившего, но более спокойного товарища. – Уже лет… дцать назад. И разъезжает теперь Девятого мая с нашим флагом по Берлину! Вас как зовут? Виски будете?

– Варвара Сергеевна. Возможно, буду, но позже.

– А мужа как?

Валерий Павлович насупился и сделал вид, что не расслышал вопроса.

«Засмущался», – усмехнулась про себя Самоварова.

Экскурсовод бросил укоризненный взгляд на торчавшую из пакета Арсения бутылку, посомневался, пожал плечами и все-таки открыл подъезд.

– Поднимаемся на шестой этаж. Только потише. И лучше пока не пить. Это вопрос вашей безопасности.

Уф…

После третьего этажа дыхание Самоваровой сбилось, ноги нестерпимо заныли, но она шла впереди, и ее подталкивала в спину стремительная энергия молодых, а потому не позволила себе приостановиться.

– Курить надо бросать, – констатировал «немец».

– Я – никогда, – громким шепотом отозвался Арсений.

– Я тоже! – на ходу обернулась к нему Варвара Сергеевна, и оба прыснули задыхающимся смехом.

Парнишка-экскурсовод, в который раз приложив палец к губам, открыл чердак, и они вступили в спертый, прелый запах его обитателей – крыс и голубей.

– Так, теперь самое сложное. Чтобы добраться до крыши, нам предстоит пройти три небольших, но узких и темных пролета. Все мешающие вещи, сумки, а особенно бутылки, лучше оставить здесь. Можете не беспокоиться, я эту дверь запру изнутри. Ну что, готовы?

Теперь у Самоваровой было два телохранителя: Валерий Павлович страховал ее, двигаясь впереди, Арсений – у нее за спиной.

Забыв про колено и хлюпающий нос, не успевая отсчитывать ребристые и очень узкие ступеньки, она вместе со всеми двинулась наверх.

Наконец компания выбралась на покатую и изрядно залатанную старую крышу.

– Вуаля! – впервые улыбнувшись, прокричал во весь голос экскурсовод. – Теперь нам предстоит обещанная прогулка сразу по четырем крышам города. Правила поведения таковы: все, что под ногами ржавое и черное, – это наше, на все, что блестит, лучше не наступать, скользить будете!

– Господи, хорошо, что ограничители стоят! – взвизгнула провинциалка и, осторожно приподняв сначала одну ногу, потом другую, осмотрела подошвы своих расшитых пайетками кроссовок.

– Мадам, да вы вокруг посмотрите! – закричал Арсений. – Это же мой город, мой! Я здесь родился и вырос! О высокомерный город, как же мне всегда хотелось тебя отыметь! И пусть сейчас это только иллюзия, пусть ты, великий и недоступный, снова посмеешься надо мной, но боже, какая это красота – схватить тебя хоть так, за лацкан твоего камзола.

Арсений был безусловно прав: небо вечернего города, нежно-акварельное на западе, а в самой глубине, вдали – точно холст и масло, местами поблескивавшее сусальным золотом, местами шелестевшее пурпурным бархатом и глазурное посредине, – это необъятное небо было похоже на сшитый ангелами императорский наряд.

От восторга у Варвары Сергеевны закружилась голова, и она уцепилась за Валерия Павловича.

– Варя, я же говорил, надо было оставить сумку внизу.

– Ты зануда!

– Возможно, но это безопасность.

– Сумку я никогда никому не оставлю, там вся моя жизнь: паспорт, кошелек, телефон, ключи.

Все, включая Самоварову, дружно загоготали и принялись жадно и счастливо упиваться красотой, раскинувшейся перед глазами.

У нее возникло минутное и непреодолимое желание сбросить сумку с крыши. Но Валерий Павлович, словно прочитав ее шальную мысль, выхватил сумку из ее руки:

– Так-то лучше будет. Доверь мне, хоть на десять минут, всю твою жизнь.

И снова дружный хохот.

– А теперь только вперед, господа!

Пот тек ручьями по спине Варвары Сергеевны, колено, отдавая тупой болью под ребра, дрожало и ходило ходуном, но она, старясь не отставать и ступать только на черное и ржавое, шла следом за Валерием Павловичем, изредка опираясь на его протянутую руку.

Группа остановилась на стыке двух крыш.

Позволив налюбоваться небом, город заговорил с ними всем своим многоголосьем.

Тут были и отчаянные аккорды дворовых гитар, и гулкие, величественные отголоски старинного органа, и пронзительные пассажи подъездно-кухонных гениев, и стоны нетерпеливых любовников, и предупреждающий перезвон колоколов, и переливы арфы, и настырные звонки велосипедов, и степенный грохот трамваев.

Варваре Сергеевне, никогда не знавшей нотной грамоты, вдруг захотелось написать песню.

Пока она, залипнув на месте и раздумывая над тем, как же это делается, вслушивалась в город, бутылка Арсения побежала по рукам, и даже важничавший парнишка-экскурсовод от нее не отказался.

– Валер, и я буду! Передай, пожалуйста.

– Ух ты, вот это событие! Давай, но только аккуратней. С простудой-то как, алкоголь?

– Говорю тебе, ты зануда! – отмахнулась Самоварова и, подначиваемая неутомимым Арсением, сделала внушительный глоток обжигающего напитка.

– Фотографироваться будете? Тогда советую пройти подальше, на третьей крыше есть возможность присесть, вон на те доски.