Полина Елизарова - Черная сирень

– Ты потише можешь говорить? – снова зашипела Галина.

В этом месяце ПМС накрыл ее так остро, как никогда, и злость на сожителя за его непонятливость мешалась у нее сейчас с острым желанием разрыдаться в голос.

– Почему, Галя? Почему мы должны говорить тише?!

– Я уже сказала тебе: потому что Ольга может услышать. Мне надо сообщить тебе о том, что я узнала сегодня утром. Пока тебе одному. Хотя я давно уже поняла, что тебе нет никого дела до того, что происходит в доме, в котором ты живешь.

– Ольга нас не может услышать… – В его глазах плескался страх вперемешку с презрением. – Галя, ты в последнее время много пьешь и…

– Что значит – пью?! Да, я иногда позволяю себе немного после работы, но…

– Это стало системой. И потом, что значит «немного»?

– Немного – это немного! – с шепота она перешла на крик. – Знаешь, милый, извини, но мать твоя, выходит, тоже пьет! Но только не после работы, а вместо нее!

– Уф… – Мигель потер ладонями виски.

За последний год он заметно постарел и набрал в весе.

Но даже это, как с яростью отметила про себя Галина, не умаляло его мужской привлекательности. Солнечный мальчик превратился в грустного, всегда чем-то озабоченного мужчину и на редкость заботливого отца. Но то животное, пьянящее, что было в нем от природы, никуда не исчезло, а просто дремало, готовое в любой подходящий момент снова вырваться наружу и затопить собой счастливицу, что случайно окажется рядом.

– Галя, это послеродовая депрессия, я консультировался. Она может не сразу выстрелить, а позже, как это произошло у тебя… Плюс, конечно, постоянное напряжение на работе и дома. Но ты сама позвала их сюда, это было твое решение! Ольге ты отказать, конечно, была не вправе, это и ее дом… Но с Амиром… Пошел уже второй месяц, и наше гостеприимство вышло нам боком… А с другой стороны – Амир здесь почти не бывает. Уходит рано, приходит ночью, продуктов всегда приносит в избытке, так что…

– Тебе в третий раз повторить? Не произноси хотя бы имен! Здесь тонкие стены, она может специально подслушивать.

– Кто – она?! – Мигель с силой хлопнул ладонью по столу.

– Оль… ка, – всхлипнула Галина.

Рыдания все же прорвались наружу.

– Галя! – давно привыкший к ее истерикам, завелся Мигель. – Разве ты не заметила, что Ольги нет дома? Она несколько часов назад уехала в больницу к твоей бабушке. Тебе звонили! Она звонила! Мать звонила! Я звонил! Ты не отвечала и не читала сообщения, понимаешь?! А сказать тебе почему?! Потому что, пока не вылакаешь свою дозу, ты не в состоянии нормально контактировать с окружающим миром.

– А г… де Лу?

Потоки слез катились у нее по щекам.

– С ним играет в своей комнате твоя старшая дочь. А разве, когда пришла, ты туда не заходила?

– Ты не понимаешь… – Она отчаянно пыталась взять себя в руки и говорить нормально. – То, что я увидела сегодня утром у них в комнате… у Ольки и Амира… в его вещах…

Но спазм, сцепивший горло, не позволил ей договорить.

Мигель вышел из комнаты.

Когда Галина пришла в себя, она оделась, закинула в рот парочку успокоительных таблеток и, сопровождаемая тяжелым взглядом Мигеля, вышла из квартиры.

Она села в такси и поехала в больницу.

Весь путь, состоявший из бесконечных светофоров, от которых светящимися красными огоньками тянулась едва живая металлическая гусеница машин, жгучая обида на Мигеля раздирала ее на части.

– Галчонок, девочка моя… Ох, горе какое… Чего налить-то тебе? Вино, водка есть. Почему ты с сестренкой не села? Похожи вы как, а? Ольга – модель, одно слово! Я же ее только маленькой помню. А как Матвевну-то прихватило… Кто же думал? Кто же знал?

Соседка тетя Рая своим участием и назойливой болтовней и раздражала, и одновременно спасала Галину.

Не дожидаясь официального начала застолья, она по-простому разлила водку и плюхнула в Галинину тарелку что-то, похожее на рвоту с майонезом.

«Не надо было мне на ресторане экономить».

Галина опрокинула рюмку и тут же почувствовала, как мерзко обожгло желудок.

– Молодой человек! – окликнула она официанта, который с равнодушным видом сновал между стульев и поправлял фужеры на столе. – Да, вы! Подойдите, пожалуйста. Двести грамм коньяка… да, лично мне. Какого? Нормального! А лучше триста, – быстро поправилась она.

Вскоре подъехали и те немногие, кто по разным причинам не смог прийти на похороны.

В общей сложности набралось человек двадцать.

Посчитав своим долгом проститься с покойной, Родион пришел на кладбище и оттуда забрал Катюшу, пообещав Галине отвезти ее утром в школу.

Посреди горестного шепотка, долетавшего то справа, то слева, шварканья стульев, неуместного позвякиванья вилок и фужеров в руках официанта Галина почувствовала, как взгляды собравшихся обратились на нее, сидевшую в центре стола и невпопад отвечавшую на болтовню соседки.

«Если и есть ад с его пытками, то при входе в него наверняка стоит такая вот тетя Рая и монотонным, сверлящим мозг голосом несет всякую приличествующую случаю ахинею…»

Алкоголь сушил горло.

Галина откашлялась и встала.

– Не могу подобрать слов… – начала она, и ее ослабленный голос ухнул куда-то вниз.

Собравшиеся со скорбными лицами продолжали напряженно молчать и явно чего-то ожидали.

Галина, будто санки со ржавыми полозьями потащила, попыталась продолжить:

– Бабуля была прекрасным человеком и женщиной с большой буквы. Все это знают, да…

Словно со стороны, она наблюдала за собой и понимала: что бы она ни сказала будет лишь пустыми словами, все то же самое мог бы сказать любой из присутствовавших и даже любой, случайно зашедший с улицы прохожий.

Но то, что она ощущала на самом деле, и вправду было не высказать…

…Через два часа после того, как Галина добралась до больницы, бабули не стало – обширный инфаркт.

Заботу о матери, находившейся в полуобморочном состоянии, взяла на себя Ольга.

Договорившись с Амиром, оставшимся в квартире Галины, точнее, оставившим там свои вещи с правом на ночевку, Ольга на несколько дней перебралась к матери.

Малыша Лу взял на себя Мигель, отменивший все выступления и уроки.

Галина же занималась организацией похорон.

Все эти два с половиной бесцветных длинных дня она машинально куда-то звонила, кого-то встречала, кому-то платила и, чтобы иметь силы все это делать, понемногу пила коньяк, который так некстати потерял свою волшебную способность успокаивать.

Но он хотя бы немного отуплял…

Когда очередной круг дел подходил от конца к началу и обрастал новыми деталями и подробностями, Галина «зависала», прихлебывая коньяк, и ей начинало казаться, что вот-вот войдет бабуля и поможет ей, сказав, в чем ее лучше положить в гроб, а заодно и уточнит, надо ли звать тех или этих…