Сергей Че - На закат от Мангазеи [СИ]

Варза подошел к идолу вплотную, приподнялся, вставил круглый камень в пустую глазницу. Лицо изваяния будто ожило. Огни в глазах засверкали ярче.

— Говорят, эти звезды когда-то упали с неба. Вместе. И с тех пор, если их разлучат, они показывают путь друг к другу. Ночью красными огнями, днем зелеными.

Он попятился назад, любуясь истуканом.

— Теперь ты все видишь, бог войны. Готово ли твое воинство?

Макарин похолодел, когда услышал в ответ глухое скрежетание, будто медные губы, скрытые завитками медной бороды, пытались что-то сказать.

Варза шагнул в темноту пещеры и поднял над головой руки.

— Готово ли воинство? — крикнул он во мрак, и гулкое эхо разнесло его слова по далеким галереям.

Вспыхнули с новой силой костры за спиной, на мгновение отогнали подземную тьму, и тогда Макарин увидел далеко в глубине под каменными сводами призрачные фигуры с горящими белыми глазами. Сверкала чешуя доспехов, и плыли над островерхими шлемами льдистые наконечники копий.

Пламя за спиной опало, и пещеру снова затопила тьма.

Варза глянул назад торжествующе.

— Скоро погибнут все, кто топчет нашу землю, — он указал на идола. — Мне нужна другая сторона.

Макарин почувствовал, как его несет к истукану. Ноги шагали сами по себе, точно не принадлежали больше ему.

— Да что это такое… — шептал плетущийся рядом Шубин.

Их руки взялись за холодные бока идола, развернули. Он казался легким, будто внутри была только пустота. Теперь на свету была плоская плита из зеленоватого камня, испещренная глубоко вырезанными знаками. Темные потеки обильно покрывали плиту, и Макарин быстро догадался, что это давно засохшая кровь.

— Отойти, — приказал Варза, и ноги отнесли их обратно.

Он снова раскрыл книгу, и стал вчитываться, хмурясь и шевеля губами.

— «И пусть кровь потомка оросит мать народа», — прошептал он. — Я так долго ждал этого момента, и теперь не уверен, что все знаю. Эта вульгарная немецкая латынь может трактоваться по-разному. Дьяк, ты ведь знаешь латынь?

— Плохо, — ответил Макарин, хотя совсем не хотел ничего говорить.

Варза сунул ему под нос раскрытую книгу.

— Переведи нижнюю фразу.

Макарин рассматривал плотные бумажные листы с поблекшими буквами и пытался совладать с собой, закрыть рот, стиснуть зубы, ничего не говорить.

— Здесь написано «Пусть кровь потомка прольется на мать, и тогда народ проснется.»

Варза улыбнулся, показав сквозь белую бороду почерневшие зубы.

— Значит я понял все правильно. Шубин! Привяжи Иринью к идолу.

— Нет… — прохрипел Шубин, и шагнул к Иринье.

— Все народы, топчущие нашу землю, принесли жертву, — сказал Варза. — Осталась только одна, главная. Жертву должен принести сам народ.

— Значит, вот для чего ты ее ждал? — тихо спросил Макарин. — Чтобы зарезать ради собственных фантазий и твоих давно сдохших богов? Авраамом себя возомнил?

Варза не ответил, глядя, как Шубин обматывает веревкой стоящую у плиты Иринью.

— Веревкой-то зачем? — спросил Макарин. — Она же все равно никуда отойти не сможет.

— Это ритуал, дьяк. Здесь все надо делать точно.

Он услал Шубина в сторону и шагнул к дочери.

— Нет, Варза! — прокричал Шубин.

— Заткнись, Плехан, — приказал старик, и тот резко замолчал. — Это ритуал. Для его завершения нужна кровь потомка.

Варза поднял длинный костяной нож, поднес к глазам, любуясь искусной резьбой на лезвии.

— Но кто вам сказал, что она — потомок? Она — мать.

Он вогнал нож себе в шею и протащил лезвие от уха до уха. Кровь хлынула на каменную плиту и привязанную к ней Иринью. Варза сполз на землю, скорчился, дергая ногами и царапая камни скрюченными пальцами. Кровь толчками выливалась из распоротого горла, но вскоре иссякла.

— Вот этого я точно не ожидал, — сказал воевода.

И только тогда Иринья завизжала.

Ничего не изменилось.

Все также горели за их спинами костры. Плыл сладковатый дым. Стекала по зеленоватой каменной плите кровь Степана Варзы.

Макарин попробовал шевельнуть пальцами.

— Кажется, отпустило, — сказал Шубин и бросился к привязанной Иринье. Долго пытался распустить узел, потом плюнул и поднял из дымящейся лужи костяной нож.

Иринья сползла вниз, всхлипывая и вытирая залитое кровью лицо.

Макарин осторожно обошел труп Варзы и взял раскрытую книгу.

«Гримориум Мортум» представлял собой небольшую книжицу в дешевом переплете из потрескавшейся кожи. Макарин сталкивался в Неметчине с колдовскими манускриптами, имевшими хождение в северных университетах. Но это был не манускрипт, а печатное издание, выпущенное лет двадцать назад лейденской печатней Эльзевира. Макарин полистал страницы из некачественной толстой бумаги, вглядываясь в слепой шрифт. Иллюстраций не было. Только на титульном листе виднелось какое-то подобие гравюры, на которой невозможно было ничего разобрать.

— Ну, что там интересного? — подошел сзади воевода.

Макарин пожал плечами.

— Судя по всему, Варза очень плохо знал латынь.

Кокарев хмыкнул.

— То есть восставших мертвецов нам ждать не приходится?

Макарин глянул в темноту пещеры и отложил книгу.

— Навряд ли. Но что там внизу — надо бы проверить.

— А что там может быть кроме камней и льда?

— То есть ты опять ничего не видел?

— А что я должен был увидеть?

Макарин вздохнул.

— Хорошо быть таким толстокожим как ты, воевода.

— Хе! Это на тебя самоедские зелья плохо влияют. Мозги набекрень становятся. Смотри, в Варзу не превратись.

Макарин подошел к идолу.

Знаки на плоской каменной поверхности напоминали письмена, изображение которых показывал ему как-то свейский посланник. Плита была вертикально разлинована на десяток столбцов и каждый из них был заполнен корявыми значками, отдаленно похожими на буквы.

— Наверно, здесь что-то написано, — сказал Кокарев.

— Вряд ли кто-то это может прочитать.

Макарин шагнул к другой стороне идола.

Свет от факела проникал сюда с трудом, но даже в полутьме можно было разглядеть тусклое желтое свечение на гладких боках дородной металлической бабы, в раскрытом толстом животе которой стоял на ножках-палках безглазый ребенок. Баба сидела на столбе точно на постаменте. Круглые щеки знаменитого истукана лоснились, словно их столетиями натирали маслом.

Воевода гулко постучал по круглому бабьему колену.

— Это и впрямь золото? — спросил Макарин.

— Боюсь тебя расстраивать, дьяк, но если и золото, то очень тонкое. Прибили к деревянной основе. А вот и колья, если внимательно глянешь.

Воевода поколупал еле заметные шляпки гвоздей.

— Странный идол. Никогда не видел, чтобы одного болвана делали из столь разных материалов. Обычно идол посвящен одному богу. А тут как минимум три.