Артур Василевский - Земля чужих созвездий

И застыл.

Можно даже сказать, окаменел.

Метрах в трехстах-четырехстах прямо по курсу стояло здание.

Это было нечто вроде средневекового замка, но слишком странновато-вычурное, порождение не по-хорошему прихотливой фантазии, с тягой в сторону декадентства: слишком уж тонкие, прямо-таки карандашные башни, чрезвычайно узкие стрельчатые окна, где не видно ни малейших признаков жизни…

Чем дольше он стоял и смотрел, тем больше охватывало его необъяснимое чувство. Тоска, тревога?.. Нет. Близкие слова, но не те. А какие те – он не знал.

И неожиданно для себя развернулся и поспешил назад.

Напарник, ни жив ни мертв остававшийся на том месте, где они расстались, обрадовался возвращению предводителя так, что ни слов, ни жестов ему не хватило, он и ревел от счастья, и норовил в ноги повалиться, и спешил уверить, что всегда считал своего президента величайшим магом… Слейтон на это реагировал сурово, но милостиво, как подобает вождю.

По пути домой ему пришла в голову занятная мысль. Он спросил: а не видел ли когда-либо охотник вот такую-то штуку… и попытался, как сумел, описать замок.

Видимо, сумел плохо. По изумленному рыжебородому лицу ясно было, что слушатель ни черта не понял. Пришлось расспросы прекратить, хотя Слейтон задумал подступить к проблеме с другой стороны. Он решил изобразить увиденное.

Эти охламоны за сотни поколений умудрились распознать среди окружающих объектов мягкий минерал типа графита, им можно было рисовать на стенах пещеры, что они с упоением и делали, подтверждая истину не о хлебе едином, коим жив человек. Имелось даже у них нечто вроде «рисовальных досок»: сравнительно гладко обработанные каменными рубилами участки стен. Вот на одном из таких «холстов» Слейтон и попытался изобразить замок.

К собственному удивлению, получилось неплохо, во всяком случае, куда лучше, чем он ожидал. Нарисовал, спросил – что это? На что похоже?.. Племя изумленно толклось вокруг рисунка подобно тому, как обитатели XX века взирают на творения сюрреалистов, и все дружно заявили, что никогда ничего подобного не видели. Смотрели, правда, с восхищением, цыкали, причмокивали, головами качали, опять же подтверждая концепцию о врожденности эстетической «опции» в психике человека.

А сам вождь об этом здании думал днем и ночью. Да, собственно, и думать-то не надо было: само являлось по ночам. Оно самое, никаких сомнений. Что оно делало?.. Да ничего, просто было. Совсем рядом, вот, шаг сделай, руку протяни. Но он не сделал и не протянул.

Почему?.. Внутренний голос останавливал. Негромкий, но настойчивый, он говорил так веско, что Слейтон не посмел ослушаться.

А говорил так: не ходи туда один. Пропадешь.

Это, конечно, все условные названия: «голос», «говорил», «слова»… Это было нечто из самой глубины души, такое, чему невозможно не поверить. Дыхание истины – наверное, и так можно сказать.

Ну, а сон всякий раз был, что и все здешние сны – яркий до дрожи, неотличимый от яви, и проснувшись, Слейтон долго еще видел медленно бледнеющие очертания тонких башен, стрельчатых окон, изысканной декоративной каменной резьбы в пещерной полутени.

Так шло время. Лето сменилось осенью, та зимой… Пережили и эту зиму, с трудом, со скрипом, но пережили.

– И больше вы ни разу не были там? Ну хотя бы рядом с этим замком? – сунулся с вопросом Бродманн.

Слейтон не без лукавства глянул на молодого ученого.

– Был, – сказал он и умолк выжидательно.

Немец, возможно, задал свой вопрос и без всякой задней мысли, но интонация ответа превратила эту мысль в переднюю, и первым ухватил ее все-таки Реджинальд:

– Вы имеете в виду… экспедицию? Наших предшественников?

– Точно так, мистер Гатлинг, – усмехаясь, подтвердил хозяин. – Вы, как всегда, смотрите в корень.

Не так давно в сны, приводящие кроманьонского вождя неандертальского племени к таинственному замку, стал вторгаться новый мотив. Будто бы он, вождь, стал ощущать чье-то присутствие – рядом и непонятно где, вроде бы как нигде. Но оно было. Слейтон не знал еще, что это значит, но твердо знал: сбудется. Что-то ждет впереди.

Постепенно он свыкся с этим предчувствием, оно стало привычным фоном. Бежали дни, текла жизнь, полная сложных президентских забот… Но вот однажды ночью, знакомо будучи у замка, Слейтон так ощутил близость неведомого, что понял: это вот-вот будет. Он проснулся со странным чувством нетерпения, беспокойства и неясного воспоминания о чем-то важном, но так и не открывшемся.

Наскоро разобравшись с текущими делами, он поспешил в Долину, строго-настрого запретив хоть кому-либо сопровождать себя. Племя всегда побаивалось, когда президент куда-то уходил: кто его знает, вдруг не вернется?.. Ослушаться, впрочем, не смели, не посмели и на сей раз. Слейтон же, добравшись до места, затаился в зарослях на склоне.

Странное чувство не уходило, на душе было тревожно и приподнято. Слейтон не сразу поймал себя на том, что приговаривает вслух:

– Что-то будет, что-то будет…

А когда поймал, то рассмеялся.

И в тот же миг не столько услышал, сколько угадал человеческие голоса вдалеке. Настолько вдалеке, что можно было это принять за обычные звуки этого мира: шум ветра в листьях, плеск воды, перекличку каких-то зверей… Но нет, сердце горячо стукнуло, подтверждая, что не ошибся: это люди.

Через несколько минут голоса сделались отчетливы, и ясно стало, что люди идут сюда. Слейтона так поразили звуки, непохожие на грубое неандертальское рычание, хрипение и всякое такое – эти звуки показались похожими едва ли не на ангельское пение! – что он заметил чуждость этой речи с запозданием.

Говорили не по-английски. Что же за язык?.. Напряженно вслушиваясь, Слейтон вскоре определил, что это немецкий. Ладно… Подождав немного, он и увидел экспедицию: отлично экипированные и вооруженные мужчины в тропической униформе.

Тут он осознал в полной мере, насколько отвык от вида цивилизованных людей. По сравнению с его племенем они почудились ему пришельцами из волшебного, если опять-таки не райского мира.

Волны чувств ничуть не мешали ему четко рассуждать. Ага, значит, начали проникать мало-помалу… Ну что ж, этого следовало ожидать. И первыми это сделали немцы. Ну-ну. Настырный народец, чтоб им…

Похоже было, что члены экспедиции, хоть и ошеломлены – они, естественно, поняли, что их окружает абсолютно незнакомая им экосистема, – держатся твердо, по-исследовательски и, судя по всему, ни с какой фантасмагорией, вроде ти-рексов, еще не сталкивались.

Так! И Слейтон вмиг решил их с чудесами столкнуть.

Он издал пронзительный вопль, который мог сойти и за испуг, и за отчаяние, злобу, ярость – понимай, как знаешь. Тем самым он постарался озадачить пришлых по максимуму и побежал в сторону замка, нарочно задевая ветви.