Артур Василевский - Земля чужих созвездий

След его бега был, конечно, замечен. Суматошные голоса загомонили диссонансом, эхо взлетело к небесам. Слейтон припустил пошибче, норовя бежать так, чтобы было заметно.

Голоса зазвучали как-то грозно, с напором. И вдруг ударил выстрел. И еще, и еще. Пули просвистели над головой, полетели сбитые листья и ветки.

Ух ты! И об оружии успел позабыть! Одичал здесь!..

Слейтон резко свернул, прячась за толстыми стволами и одновременно надеясь, что немцы увидят замок с той позиции, на которую он их загоняет.

Кстати, а сам-то он на месте, замок этот?!

Такая шальная мысль пронзила президента племени. Нет, правда, кроме шуток!

Он начал красться уже непритворно, стараясь не качать ветви, через полминуты выбрался на маленькую полянку, откуда обзор был неплохой.

Есть! Стоит.

В какой-то миг Слейтону показалось, что в конструкции здания что-то не совсем так. Хм… Что изменилось?.. Память туго заворочалась, как медведь в берлоге, но ничего не родила. А впрочем, и видел-то ведь пару раз лишь с одного ракурса, так что немудрено.

И голоса смолкли – в изумлении, надо полагать. Преследователи тоже увидели замок.

Очень осторожно Слейтон сместился влево, спрятавшись за разлапистым кустом. Отсюда ему сносно были видны и здание и группа.

Люди, естественно, какое-то время свыкались с внезапной реальностью. Свыклись вроде бы. О чем-то оживленно потолковали, жестикулируя, и с заметной оглядкой двинулись вперед, расположившись по всем правилам походно-боевого движения колонной.

Страхуя друг друга, держа оружие на изготовку, немцы приблизились к зданию. Ничего с ними не произошло. Группа приостановилась у крыльца, озираясь. И вот первый ступил на это крыльцо, широкое и низкое, в две ступени. В руках он держал автомат и потому массивную двустворчатую дверь толкнул ногой – обе половинки распахнулись с неожиданной легкостью. Автоматчик постоял, всматриваясь, вслушиваясь, затем, не оборачиваясь, махнул рукой: пошли, мол. И вошел в проем.

Остальные гуськом потянулись за ним, по очереди вошли в замок, и…

– И? – переспросил Симпкинс.

– И все, – сказал Слейтон.

Все – значит, все. Никогда больше Слейтон не видел этих людей, да и бог знает, видел ли их еще хоть кто-то.

Поудобнее устроившись в кустах, Слейтон терпеливо наблюдал. Хотелось есть, хотелось пить, но он не покидал наблюдательный пункт. Шли часы, лес жил своей жизнью, пролетали порывы ветра, откуда-то доносились противные крики всякой живности. И вот долину стали обволакивать сумерки… Решил, что пора возвращаться, темнело быстро, а ночь в здешнем лесу – дело, мягко говоря, невеселое.

Успел вернуться дотемна. Племя, завидев президента, пустилось было от счастья скакать и горланить всем наличным составом, но вождь довольно строго пресек восторги, заявил, что хочет ужина, отдыха и тишины, так как очень устал – делал важные дела. Заодно спросил, не слышал ли кто необычных звуков, разумея выстрелы.

Оказалось – слышали, но не поняли, конечно, что это. Слейтон постарался объяснить – это, мол, духи неба, грома, все такое. И он, президент, естественно, общался с ними, договаривался, чтобы все было хорошо.

Балбесам-неандертальцам запудрить мозги легко, себе не запудришь… Слейтон все время думал о произошедшем, ожидал продолжения. Продолжения пока не было. Немецкая экспедиция вошла в замок и канула бесследно. Он еще пару раз ходил в Долину, смотрел. Замок безмолвно стоял на месте.

– Менялся? – вдруг спросил Реджинальд.

– Да, – Слейтон взглянул на него серьезно.

Теперь он смотрел внимательно, пристально, и готов был подтвердить, что в замке изменилось число и расположение башен. В прошлый раз, сидя в засаде много часов, он все глаза на замок проглядел и запомнил, что башен этих, разной высоты и несколько разного вида, – семь. А теперь шесть. И расположение иное, и форма. Немного – но иное.

Ученые переглянулись. Бродманн хмыкнул. Хантер тоже.

– Стало быть, – озвучил он мысль, на которую не решились другие, – этот дом тоже из разряда «ближнего зарубежья»?.. Призрак, иначе говоря?

Слейтон внушительно развел руками:

– Ну, вообще-то в этот призрак на моих глазах вошли совершенно реальные люди… а хотя, почему бы и нет? Если это ближнее зарубежье – такая полоса, где… где…

– Где «Я» и «не-Я» практически нераздельны, – четко завершил Гатлинг.

– Выходит, так, – кивнул Слейтон.

Ему совсем немногое осталось рассказать.

После того как экспедиция канула в недрах загадочного замка, вождь пребывал в ожидании того, что продолжение следует. На покинутой им планете явно нащупали африканскую зону как пункт входа в живую Вселенную и теперь вряд ли успокоятся. Это президент сознавал вполне – и никакого ясновидения, простая логика. Популярная индукция.

И она сработала.

Когда племя услыхало отчаянный рев динозавров и массированную пальбу, оно с ожиданием уставилось на вождя. Тот здраво рассудил, что прежнее объяснение: опять чего-то духи неба шумят, гремят – не прокатит, не тот случай. И велел разжечь сигнальный костер, а часть мужчин послал на разведку, посмотреть, что там и как.

Тут и он сам дал маху, поручив своим обалдуям задание не по разуму, и они проявили дурную инициативу, которая наказуема. Люди странного вида, отдаленно похожие на их вождя, не показались опасными, более того, пойдя по звериной тропе, стали рассматриваться как объект охоты. Ну и случилось то, что случилось. Осознание ужасной ошибки, того, что они по глупости подняли оружие не на обычных людей, а на магов, пришло с непоправимым запозданием, когда колдуны обрушили на нападавших страшную мощь волшебного огня.

– Сейчас можете считать, что я принес вам официальные извинения, – устало произнес «президент» и взялся за здоровенный мосол, похоже, неведомо чью берцовую кость.

Реджинальд с Симпкинсом переглянулись. Сыщик едва заметно приподнял правую бровь:

– Принято. Но какие будут дальнейшие предложения?..

– Спать, – кратко ответил Слейтон, вытирая донельзя ветхим рукавом засаленную бороду. – А точнее сказать, отдыхать. День был трудный.

Улегшись в укромном уголке одной из пещер рядом с Вивиан, Реджинальд почувствовал, что после всего усвоенного сегодня он утратил способность не только говорить, но и соображать. Хотелось осмыслить все, проанализировать, сделать выводы… Но не поддавался материал, застыл огромной информационной глыбой, не расшевелишь. Хотел было пожаловаться Вивиан, но и та казалась утомленной сверх всякой меры, и супруг мудро промолчал.

– Спокойной ночи, дорогая, – только и промолвил, зевая.

– Спокойной ночи, милый, – улыбнулась она с закрытыми глазами.