Блейк Крауч - Сосны. Город в Нигде

Тишину нарушили шипение газа и негромкие гудки.

Комната размерами с гастроном вмещала ряд за рядом угольно-черных установок – сотни и сотни штук; каждая размером с торговый автомат, каждая испускает с крыши белые клубы газа, будто дымящаяся труба.

Двинувшись по первому проходу, Итан остановился перед одним из аппаратов.

Посередине шла стеклянная панель двухдюймовой ширины, но за ней ничего не было видно.

Слева от стекла виднелась клавиатура с рядом измерительных приборов и индикаторов, показывающих сплошные нули.

Справа от стекла он увидел цифровую именную табличку:

ДЖЭНЕТ КЭТРИН ПАЛМЕР

ТОПИКА, КАНЗАС

ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 3.2.82

СРОК ПРОЖИВАНИЯ:

11 ЛЕТ 5 МЕСЯЦЕВ 9 ДНЕЙ

Итан услышал, как дверь отъехала, обернулся поглядеть, кто вошел, но клубы газа перекрывали обзор. Двинулся по проходу, глубже в туман, бросая взгляд на именную табличку каждого минуемого аппарата, даты которых неуклонно возрастали начиная с 1980-х.

Одна из них заставила его застыть, как столб, под звуки голосов, смешивающиеся с шипением выходящего газа и гудками.

За центральной стеклянной панелью аппарат будто наполнили черным песком. И из него едва выступал белый палец – неподвижный; его кончик застыл, упираясь в стекло чуть ниже смазанного отпечатка пальца.

Индикаторы показывали что-то вроде ровной линии кардиограммы и значения температуры в 21,1111 °C.

Табличка:

БРАЙАН ЛЕЙНИ РОДЖЕРС

МИЗУЛА, МОНТАНА

ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 5.5.84

ПОПЫТКИ ИНТЕГРАЦИИ: 2

Следующий аппарат пустовал, но Итан узнал имя, гадая, не она ли это:

БЕВЕРЛИ ЛИНН ШОРТ

БОЙСЕ, АЙДАХО

ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 3.10.85

ПОПЫТКИ ИНТЕГРАЦИИ: 3

ИЗЪЯТА

Теперь уже кто-то двигался к нему. Итан оторвался от аппарата Беверли, с мыслями, несущимися чехардой, пробежал до конца прохода и тронулся по следующему.

Что это за чертовщина?

В зал набежали, наверное, уже с полдюжины человек, и все гнались за ним, но ему и дела не было.

Ему требовалось увидеть еще всего один аппарат.

Непременно.

И в четвертом ряду, на полпути по проходу, слыша приближающиеся голоса, он остановился.

Уставившись на пустой аппарат.

Свой пустой аппарат.

ДЖОН ИТАН Бёрк

СИЭТЛ, ВАШИНГТОН

ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 24.9.12

ПОПЫТКИ ИНТЕГРАЦИИ: 3

ИЗЪЯТИЕ В ПРОЦЕССЕ

От того, что он прочел собственное имя, все это ничуть не стало более реальным.

Итан стоял там, не зная, как быть с увиденной информацией.

Пытался сообразить, что она означает.

Впервые словно за целую вечность совершенно махнув рукой на бегство.

– Итан!

Он узнал этот голос, хотя и потребовалось некоторое время, чтобы нашарить его в памяти. Увязать с лицом, которому тот принадлежит.

– Нам надо поговорить, Итан!

Да, надо.

Это Дженкинс. Психиатр.

Итан зашагал.

Казалось, он распутывал этот клубок много дней подряд, но теперь, подобравшись к самому концу ниточки, ломал голову, что же именно случится, когда она совсем окончится.

– Итан, прошу вас!

Он уже даже не смотрел больше на таблички, не интересовался, занят аппарат или пуст.

Важно было лишь одно, единственное жуткое подозрение, терзавшее ему нутро.

– Мы не хотим причинять вам вред! Никому его не трогать!

Он только и мог, что заставить себя переставлять ноги, приближаясь к последнему аппарату в последнем ряду в самом дальнему углу зала.

Преследователи были уже близко.

Итан сквозь туман ощущал, что они идут по пятам.

Теперь никакого шанса скрыться, но, если вникнуть, какое это теперь имеет значение?

Добредя до последнего аппарата, он уперся ладонью в стекло, чтобы не упасть.

К узкому окошку спереди прижалось мужское лицо, окруженное черным песком.

Глаза распахнуты.

Не мигают.

Ни малейшего признака изморози от дыхания на стекле.

Итан прочел именную табличку и год консервации – 2032. Обернулся к доктору Дженкинсу, вынырнувшему из тумана; по бокам от этого мелкого, невзрачного человечка шли пятеро этих людей в черном, облаченные в нечто наподобие полного боевого снаряжения для подавления уличных беспорядков.

– Пожалуйста, не заставляйте нас причинять вам вред, – попросил Дженкинс.

Итан бросил взгляд вдоль последнего прохода – в тумане маячили еще две фигуры.

Его загнали в угол.

– Что это? – спросил.

– Как я понимаю, вы хотите знать.

– Надо же.

Психиатр поглядел на него долгим взглядом.

– Вид у вас ужасный, Итан.

– Так я что, был заморожен?

– Вы были химически законсервированы.

– И что же это вообще значит?

– Если сильно упрощенно, с помощью сероводорода мы вызываем гипотермию. Как только температура внутренних органов опустится до окружающей, мы погружаем вас в вулканический песок и подаем сернистый газ в концентрации, убивающей все аэробные бактерии. Потом атакуем анаэробные. По сути, всё, что провоцирует физиологическое старение. Это весьма эффективно погружает вас в состояние анабиоза, приостановленной жизнедеятельности.

– То есть вы утверждаете, что – по крайней мере, какое-то время, – я был мертв?

– Нет. Смерть… по определению… это нечто необратимое. Мы предпочитаем интерпретировать это как временное отключение – таким образом, что оно позволяет включить вас снова. Перезагрузить вас. Имейте в виду, я просто дал вам «вводный курс для чайников» в очень деликатный и сложный процесс. На доведение которого до совершенства потребовались десятилетия.

Дженкинс двинулся вперед осторожно, словно приближаясь к взбешенному зверю. Его головорезы не отступали от него ни на шаг, медленно двинувшись вперед, но он взмахом руки отослал их, остановившись в двух футах от Итана, и медленно протянул вперед руку, пока не притронулся к плечу беглеца.

– Как я понимаю, сразу охватить это умом трудновато. Этот факт не ускользнул от моего внимания. Вы не сумасшедший, Итан.

– Это я знаю. Я всегда это знал. Ну, и ради чего же все это тогда? Что это значит?

– Хотите, я вам покажу?

– А как вы думаете?

– Ладно, Итан. Ладно. Но должен вас предупредить… Я попрошу вас кое о чем в обмен.

– О чем?

Дженкинс не ответил. Вместо того он просто улыбнулся и прижал что-то к боку Итана.

Голова у Итана пошла кругом; он осознал, что последует, всего за полсекунды до того, как это на него обрушилось, – словно прыжок в ледяное озеро; все мышцы в унисон сократились, колени окаменели, и в точке контакта мучительно полыхнул доменный ожог.

А затем он оказался на полу, все тело его сотрясалось, а в поясницу впилось колено Дженкинса.

Укол иглы, вонзившейся сбоку в шею, снял эффект электромышечного расстройства, а Дженкинс, должно быть, попал в вену, потому что почти мгновенно боль от удара тазером рассосалась.