Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

- Я не брезгую и до шести. Считаю, их мясо ничуть не хуже. Крупнее - да: они, конечно, суховаты. Та, что убежала, - давно уж перестарок. Жалеть такую не имеет смысла. - И продолжал: - Чуть удочку не выдрала из рук! Катушку едва не сломала!

Я подмотал оставшуюся леску, сел за весла.

Сдав лодку несколько назад, вышел-выплыл из зоны его забросов - и встал на якорь. Теперь необходимо было срочно привязать на удочку мормышку заново и по возможности скорее оснастить свою вторую, "тяжелую" поводковую снасть. С более толстой и прочной леской, с более крупным крючком и почти полуметровым поводком.

"Вот так угодил под образцово-показательный урок, чтоб впредь неповадно было!" - заныло в груди неприятной тягостью.

К тому же получалось, что испрашивал у Господа благословения на эту свою подлянку! - ужаснула неожиданная мысль.

- А те, что "помельче", на шесть-то потянут? - полюбопытствовал я.

- Побольше!.. - откликнулся тот. - Килограммов восемь, девять.

- Съедобны и они! Разница невелика, - отозвался с видом знатока.

Изловив в ведре живца, я прикрепил его к цевью крючка мормышки, чтоб не срывало, как вдруг услышал неожиданное: - "Ух!.." Пришелец восседал в своем суденышке, отпрянув взад; его удилище гнулось-дергалось в страшном натяге. Лодку разом развернуло-выставило носом по течению реки, ее упругий овальный борт погнал по воде круги.

Оставив в покое снасть, был вынужден понаблюдать: "поймает или нет?" А в случае поимки рыбины, хотя б спросить-прикинуть вес. С тоской и горечью спортсмена, уступившего лыжню, отчего-то очень захотелось сопоставить "эту", пятую его, относительно "своей", только что оторвавшей леску.

- Еще зацепилась? - не нашелся сказать ничего иного, более подходящего.

- Похоже на то, - прозвучал ответ, достойный "остроумия" вопроса.

Сомнений более не оставалось: к здешней яме, видимо, не далее как утром подошли великанши-щуки, их было много, они жировали. То есть предоставлялась уникальная возможность изловить их пару-тройку штук, и упустить столь благодатный случай было бы, по меньшей мере, величайшей глупостью, даже чем-то вроде преступления для рыболова! Азарт охотника захватывал и будоражил; чувство предвкушения близкой, неминуемой удачи сладковатым катышком подступало к горлу.

- Опять яга! У вас здесь все подобные, что ли?

- Самому в диковину! - отозвался я. - Намека не было о столь чудовищных! Тем более на яме, где находитесь. Ее у нас так и зовут - "Пустая"! Подплыл-то было вам сказать, что зря стоите! Однако, надо же!.. Воистину рыбалка - дело непредсказуемое! Вчера на здешних тонях щучка попадалась до кила.

Тем временем рыбина сделала точно такой же маневр! Показавши голову, она, как и недавняя моя, сумела ослабить леску, приблизившись вплотную к лодке и столь же мощным неожиданным рывком метнулась по течению реки. Однако леску "этой" оторвать не удалось: затрещав, сработал тормоз на катушке, да снова согнулся в неимоверном натяге тоненький хлыстик удилища. Пришелец довольно долго давал ей поплавать, то отпуская, то подкручивая леску, а затем решительно - хоть и с трудом, с напрягом - поволок громадину к лодке. Та, похоже, выдохлась уже совсем. Начались ее подъемы на поверхность, и были они почти без рывков, без всплесков. Пару раз она беспомощно показала брюхо, словно падала-заваливалась на спину. Ее вялое сопротивление теперь уже вызывало жалость. Было совершенно очевидным, что сосед одолел и эту, и можно было полагать, что выловил ее.

- На сколь, примерно?

- Пожалуй, ближе к десяти. Вам не нужна взамен сбежавшей?

- Да куда такую, в самом-то деле! - нерешительно отозвался я, вновь застигнутый врасплох неожиданным оборотом дела. Крепко помянул в сердцах недобрым словом свой дурацкий, не в меру болтливый язык, зачем-то намоловший-ляпнувший "о суховатости их мяса", о "щуке-перестарке" и откровеннейшую ложь о том, что "не брезгую до шести..."

Спустя еще минуты три или четыре рыба темным бревнышком стояла смирно подле борта лодки Незнакомца, покорно дожидалась участи.

- Ну-с, как звать-величать? - вдруг грубо воскликнул тот.

Опешив от бесцеремонности вопроса, я уж было вознамерился выдать столь же кувалдный ответ, что зовут меня "Васькой Рыжим", как вовремя сообразил, что обращались не ко мне, а - к рыбе!..

- Машкой али Галькой?.. Катькой или Наташкой? Не слышу! Имя-то, небось, имеешь? - грозно спрашивал он и назидательно заметил, - в вашем положении, сударыня, играть в молчанку я бы не советовал!

Собравшись с силой, щука разинула пасть, зашевелила хвостом, попыталась вырываться. Держа свою снасть внатяг, Незнакомец дал ей несколько отплыть, пустить на воде бурун, и вновь подвел, будто подчалил к лодке.

- А сколько годков? Наверное, лет сотню прожила. В этом возрасте пора бы поумнеть! Неужто не смотрела, что хватаешь? Это же была приманка: на рыбку-то непохожая вовсе! - сердито ругался он. - Чего молчим? Быть может, подслеповатая? Тогда купи очки и плавай в них. И ничего постыдного в том нет: очки носят многие, - продолжал он более миролюбиво. - Была бы в очках, глядишь, не стояла бы здесь, со своими глазищами. Не пялила бы их на странное живое существо на лодке, а плавала бы с подружками...

"Однако мужик с юморком!.. " - с удивлением отметил я.

- Чего уставилась? Наверное, являешься боярыней речною, столбовою! Наверное, вельможей? Наверное, не сомневалась, что - неприкасаема! Зазналась, поди, совсем! Считала, что нет на тебя ни власти, ни управы! Так или не так? А ну, признавайся, бестия зубастая! Не слышу!.. - не унимался он.

- Спросить бы, много ли их прибыло и долго ли намерены мешать рыбачить? - как показалось мне на этот раз, я отыскал удачное словцо.

- Слышала? - воскликнул он. - Товарищ хочет знать о численности полчища, о сроках пребывания в районе. Выкладывай начистоту!.. - И еще через пару секунд, обращаясь непосредственно ко мне, сказал: - Сообщила, что - довольно много. А сколько - и сама не знает. Но недельку сговорились попастись.

И добавил, глядя на меня:

- Если нагрянули нынче, деньков четыре-пять - полнейшая гарантия! А то и дольше. Глубинная крупная щука - рыба непугливая. Места полюбятся - месяц может проторчать. Удивительно, как мелкая у вас здесь клюнула!..

- Действительно, странно, - поспешил скорее согласиться с ним и выдал версию: - Скорей всего - она случайная... Либо сумасшедшая!

Я сидел в лодке, облокотившись на выступы у рукояток вёсел и свесив при этом руки. Внешне беззаботно отдыхал, наблюдая за дурачеством соседа, внутренне - давно уже испытывал избыток нетерпения скорее продолжать рыбачить. Удивительным, загадочным при этом оставалось то, что Незнакомец, совершенно не имевший представлений о рельефе дна в окшёвских водах, встал на яме столь удачно, что имел возможность не только зондировать спиннингом всю ее площадь до самых границ, но и лодкой, словно шлагбаумом, перекрыл проход в ее левой, вдоль продольного свала, части! Получалось, что возможность проплыва над ямой посторонней лодке исключалась как с левой, так же и с правой ее стороны!.. По обыкновению, мешать рыбачить лодочникам-спиннингистам мы, рыболовы-сплавщики, считаем делом непорядочным и никогда себе того не позволяем. При этом, судя по размерам ямы, по ее подмоинам, по бугоркам с двумя коряжками вблизи от свала, я почему-то даже не имел сомнений в том, что "главный штаб", "основное логово" явившейся с каких-то далей щучьей стаи находились именно на линии его стоянки - метрах в двух-пяти от лодки, справа от него! Незнакомцу непременно нужно было пробовать метать приманку вовсе не к фарватеру, а - "ниже по реке" и даже в направлении "немножко к берегу"! Траектория точек щучьих поклевок была явной тому подсказкой! Вместе с тем своей спиннинговой снастью Пришелец не мог облавливать именно центр их логова, поскольку находился непосредственно над ним, и сам, не ведая того, довольствовался только околотками участка! Нужно было срочно принимать какое-то благоразумное решение, при этом (боже упаси!) не выдать истинности обстоятельств и, уж тем более, помалкивать "о центре логова".