Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

С другой стороны, возникла некая надежда: уж если забылся, продернул, быть может, эта оплошность к лучшему! Быть может, это было вовсе не случайностью, а проявлением Верховных Сил? Быть может, именно там, у страшных "житковских завертин", сегодня - мой лучший рыбацкий день, мой самый замечательный улов!

В любом из случаев - как получалось - теперь мне предстояло плыть туда, удостовериться в предположении. Прикинул-подсчитал, что в случае моей промашки придется напрасно потратить двенадцать минут на греблю туда, девять - по течению обратно и около пятнадцати минут на пару тоней непосредственно вблизи завертин. Иначе говоря, не больше сорока минут, и это было бы не столь уж много. С другой же стороны, все "это время" могло бы оказать весьма полезную услугу в том, что парочки Олега-Виктора как минимум на целый час (а то - и два) прекратят за мною наблюдение. А затем - навряд ли столь уж скоро поспешат ко мне в район Пустой, даже если я проплаваю на тех местах еще не меньше сорока-пятидесяти минут, а то и часа.

Различил-увидел, что вдали, в районе примерно напротив "ржавой плиты", рывком привстал-поднялся в лодке Леша-прапорщик. Но выудил он рыбу или же не выудил, отсюда, с этакой дали, было уже не видно.

Обернувшись и выверив курс, решил пару сотен гребков проплыть немножко в забытьи, во дреме, и заодно еще разок проверить-попытать судьбу - сыграть "на удачу дня". Все-таки пара ночей без сна давалась-таки знать.

"...Однако трудно нам порой уразуметь " умишком нашим " , где это самое " добро " , где " зло " ? - закрыв глаза, вновь возвратился к мыслям " о грешках " , считая при этом гребки. - Ведь, кажется, еще Шекспиром было сказано-доказано: " Добро есть зло, зло есть добро " !..", - возникли-потекли суждения, опять заведшие в какой-то мрачный, запертый со всех сторон тупик, как в ту же самую минуту, будто кто-то подшепнул на ушко мужским, довольно дружелюбным голосом: "Все просто, Александр! Дело в том, что каждый поставлен в условия выбора " света " или " тьмы " ! Вот где, главное, не оплошать!"

И будто яркий золотистый луч, пробивший тучи, сквозь веки начал ослеплять мои закрытые глаза.

"Откуда взялся этот загадочный свет? На небе-то ведь ни облачка!.." - озаботился я неотступным вопросом.

Стараясь не спугнуть незаурядное явление, я начал постепенно открывать глаза...

То, что довелось увидеть за кормой, метрах в пяти от лодки, поражало!..

Над водной гладью висел довольно странный объект в форме неровного шара, излучавший яркое свечение. Отчетливо было видно, что состояло " оно " из двух полусфер. Одна полусфера - из теплого, ласкающего, нежно-розового света, другая - черно-жутковатого, леденящего душу мрака. Вне сомнения, сфера была живой: была видна пульсация ее краев.

В изумлении я тотчас же раскрыл глаза. Шар тою же секундою лишился четкости, своих контрастных очертаний и еще через мгновение исчез совсем, будто и не был вовсе.

"Спаси, сохрани, помилуй!.." - вырвался мой тихий возглас. Вновь бешено заколотилось сердце.

"Прости мои согрешения вольные и невольные!.." - приходил в себя в великом ужасе, будто после кошмарного сна.

И торопливо продолжал, выдавая вдруг пришедшие на ум слова:

"Не допусти вселиться гордыне в сердце мое! Защити от мыслей тщеславных, от планов лукавых, каверзных! Помоги очиститься душе от скверн и прочих негативных наслоений, привнесенных мною в мир, Тобою сотворенный! Прости проступки мои недостойные, кои стерлись в памяти моей, коих уж не чувствуют, не ощущают ни ум, ни сердце мое! Не допусти излишних для меня соблазнов, чуждых душе пристрастий, упаси от искушения, избави меня от лукавого! Боже, будь милостив ко мне окаянному! Пресвятая Троице, помилуй мя!"

Тотчас вспомнился недавний сон супруги. Она увидела ее покойного отца. Мой бывший тесть "явился в гости", уселся в кухне за столом, и та, в беседе с ним, спросила у него:

- Ну, как там, за смертной чертой?

- Очень уж мерзну! - был страшноватый ответ.

Я немедленно расправил голенища находившихся на мне сапог-болотни-ков, встал в них на коленях прямо в воду, что на днище лодки, под ногами, оперся руками в ближайший ко мне шпангоут - он оказался чересчур впритирку для коленей: бедра сразу же пришлось раздвинуть шире, а пятки, наоборот, свести... И, в этой совершенно неудачной позе, обратился к Спасителю нашему Господу Иисусу Христу с мольбою о помиловании нас. А затем с поклоном головою аж до третьего шпангоута, что подле кормовой скамейки, дважды прочел наизусть "Отче наш..."

После этого как будто бы немного полегчало на душе. Снова успокои-лось, угомонилось сердце. Сна - больше ни в одном глазу!.. Лишь легкая дрожь, похожая на озноб, снова овладевала телом. При этом про себя отметил, что голова была как будто тоже малость чумовая, словно был с несильного, нетяжкого и безболезненного бодуна.

Усевшись вновь на крышку ящика со щучками, накрытую "для мягкости" пустым "под рыбу" мешком, взялся опять за вёсла и, недолго думая, решил, что стану говорить Олегу с Виктором, коль будут спрашивать о странностях моих "с поклонами". Решил сказать, что выронил шпильку-заглушку от протечки в бортовой доске, и та, упав на воду в лодке, при постоянной качке от моих движений, то и дело ускользала из-под рук. Затем, с перемещением воды, она сумела улизнуть-заплыть в щель под шпангоут и наглухо застряла там. В общем, довелось ее ловить в воде, как убежавшего из рук живца-малявку, а затем, вдобавок ко всему - суметь ее найти и умудриться вытащить из-под шпангоута.

Кстати говоря, подобное произошло со мной на самом деле несколько лет назад. Причем, при крепкой, опасной волне. С тех пор в обоих моих карманах всегда - аж несколько шпилек-заглушек в запасе, на всякий случай.

Прямо под ногами в лодке зачерпнул воды, ополоснул лицо. В глотке будто застрял сухой, пресноватый комок. Выпил-глотнул кваску из "полторашки", что стыла-плавала здесь же в лодочной воде, рядом с находившимся около борта ведром с живцами. Срочно выткнул шпильку-заглушку, устроив течь. Отчерпал излишки "старой", застоявшейся воды, ставшей давно уже теплой. Рыба в ней была еще живой, хотя один из судачков, что оказался покрупней, едва ли не "уснул". Он был уже в воде вверх брюхом, едва заметно дергал жабрами. Я обругал себя "склеротиком" и "старым чурбаном" за эту свою оплошность и с гневом, вслух, напомнил самому себе о том, что воду в лодке следует менять почаще.

"Неужто и в самом деле успел заспать-отключиться, и загадочный объект всего лишь навсего привиделся-приснился?" - не верилось теперь уже в произошедшее.

Решил об этом наваждении помалкивать. Ведь злые языки могли истолковать все совершенно по-иному! Начнут еще нашептывать между собою: "Андреичу стали видения мерещиться. Совсем умоленным сделался! Не тронулся ли умом?" Но жене и теще сообщить о случае сегодня же за ужином либо утром, если приеду слишком уж поздновато.