Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

- Ассортимент редчайший. И сом, и щучка, и бель!.. - отметил я. - Осталось дело лишь за окунем и судаком. А как Олег?

- Пять щучек.

- Не щучек, а щурятишек. Невзрачных, махоньких. Я бы таких отпустила! - прозвенела с дальней лодки Вика и жалостливо прибавила: - Что-то у него на этот раз не получается. И поддергивать "как следует" умеет, и живца имеет подходящего... Нет - и все тут! Не знаю, что и предпринять...

- Да, сегодня у меня чего-то скудно! - досадливо согласился тот, не ощутив грядущего подвоха.

С улыбкой, тотчас же навострилась Маша.

- Вот-вот. И я о том же!.. Уж и вздохну, и потянусь, и прогнусь перед ним - ноль внимания, ноль сочувствия!..

- А это с какого боку-припеку? - опешил Олег.

- Как с какого? - изумилась Вика. - Сам же хвастался своим живцом!.. Растревожил, распалил внутри, хоть полезай на стенку!.. И - на тебе: "с какого бока?.." Вот так мило! - И, секунду помолчав, выразительно добавила: - Про рыб намекал каких-то...

- Господь с тобой, лисичка моя! То ж ради огонька, без умысла!.. - вконец растерялся Олег. Но все же умудрился увернуться-вырулить, воскликнув явно менее достойное: - На то и рыбалка природой создана, чтоб можно было поиграть словцом да подурачиться! Ведь всем известно с незапамятных времен: за пьяных "говорит вино", за рыбаков - кураж, бахвальство.

Олег с опаской, чтобы мы не слышали их разговора, обернулся-глянул в нашу сторону, и далее, заметно глуше, но в тиши реки весьма отчетливо был различим его густой, гудящий, сравнимый чем-то с дальним барабанным боем баритон о том, что язык на то и дан людскому роду, "чтобы мог молоть полнейшую ерунду и чушь", на которую, порой, не стоит, в общем-то, обращать внимания. Он с жаром говорил-доказывал жене, что вовсе не имеет смысла принимать его случайные слова столь близко к сердцу! Не следует быть подозрительной, излишне мнительной, не в меру впечатлительной! Приняв ее слова за чистую монету, усердно начал заверять, что может ей "поклясться клятвою" о невозможности, "немыслимости лично от него" каких бы то ни было действий, даже в их самой мизерной доле порочащих достоинство своей любимой половинки, как Вика перебила:

- Почему не обращать, если это обещает пользу? Мне тоже хочется побалагурить... - Она задумалась, подыскивая нужные слова и, со своей очаровательной улыбкой, лукаво глядя на Олега, словно резанула по моим ушам прелестнейшим звенящим голоском: - поиграть и покуражиться... с живцом!

- Вообще на тони ни разу не долбануло, что ли? - совсем не вовремя спросил вдруг Виктор, будто по соседству с нами диалог был совершенно незначительным, неинтересным.

Я сразу же сообразил, что это вопрос-ловушка и, не подавши виду, отвечал:

- Поклевки были. Но толку-то от них!.. Опять подержал какую-то килограммов на четыре, если не на пять.

- Обрезала? Оторвала? - воскликнули Виктор с Машей едва ль не разом.

- Дурнее!.. Самое обидное случилось! Крючок чуть не впрямую разогнулся, - воскликнул я довольно искренне и поскорее поспешил добавить: - Металл-сырец, по-видимому, оказался! Был, похоже, плоховато закаленный.

- Не на "пустой", случайно?

- Нет. Метров на сто пятьдесят повыше. Сразу же за "сплошняком".

- Видели: крутился, придержался в том районе. Отсюда показалось - на "пустой".

- Судак, примерно с килограмм, хватал напротив овражка Кручи, живцов срывал-откусывал, - постарался поскорее увести наш разговор от темы о "пустой". - А против парома окунь хватал граммов, наверно, на триста.

- Видали, два раза заплывал в обратную.

- Не знаю, куда и податься. То ли сплавать на "житковские завертины", то ли вновь проплыть-пройтись по прежней траектории. Возможно, что начну с канавы меж косой и Островом, - проинформировал их о своих намереньях и продолжал: - Быть может, натолкнусь на что-нибудь поинтереснее, в конце-то концов! Щукляток-то не хотелось бы. Найти бы судачка!

- Найдешь - зови!.. - шутливо заметил Виктор.

- Ладно, - с улыбкой принимая шутку, согласился я и отвечал: - Как увидишь пару-тройку раз, махая руками, привскочил-привстал на лодке, считайте, позвал.

Собственно, эти мои слова всем подавали знать, что покидаю их; и, по обычаю, перед дорогой, перед нашим "долгим расставанием", всем нам необходимо было малость помолчать - и мы умолкли.

- Что ж, разок уж так и быть, - приглушенно прогудело в тишине со стороны Олега.

- Два! - заявила Вика.

- Куда тебе столько?! - испуганно раздалось в ответ. - Давай оставим второй на ночку...

- Два. Чтоб знал, как намекать о рыбках.

- Два - значит, два... - был тяжкий ответный вздох. - Сейчас или пока поудим?..

От этого, столь неожиданного диалога, мое дыхание едва ль не перекрыло в легких.

"Однако, ну и нравы!.. При мне - при пожилом, при постороннем человеке!.. О столь интимном!.." - с немалым скептицизмом подумалось о современной молодежи. - Хоть постеснялись бы на людях-то!.. Неужто полагают, что их в тиши реки не слышно!..

С грустью, с ностальгией и какой-то удручающей обидой к прошлому, вспомнил начало своей супружеской жизни. Тогда, в те времена, не только на людях, наедине-то меж собою не были столь вольными, столь откровенными!..

Отмолчавшись, будто ничего особенного не услышал, улыбнулся Маше с Виктором и, не глянув в сторону Олега с Викой, дружелюбно пожелал:

- Ну-с!.. Всем вам удачи, пока скитаюсь-плаваю! - И добавил: - Старайтесь, дергайте! Не буду уж вам мешаться!

Я обернулся и, стрельнув-прикинув курс на белый бакен, от греха подальше, внешне запросто, спокойно, даже с некою ленцою, но при этом с непонятною, нахлынувшей вдруг силой и энергией, отжался веслами.

И второй гребок был с тем же равнодушием, с тем же наработанным с годами мастерством, но - вновь с какой-то непривычной, нарастающей и даже пугающей мощью! Лодка, будто самопроизвольно, вдруг рванулась, удаляясь прочь от парочек.

Затем были третий, четвертый, пятый гребки. При этом телом овладела опять-таки какая-то неведомая ранее (будто от включенного внутри меня приборчика), тревожащая душу дрожь, но она не являлась помехой в гребле! Напротив!.. Она мне показалась чем-то вроде допинга для организма! Временами даже чудилось, что именно она, эта странная, легкая дрожь, являлась некой внутренней субстанцией какого-то редчайшего по силе, мощи ощущения (я бы даже выразился "внутреннего урагана" и "невероятнейшего буйства чувств"), поднимающего (скрытые от нас самих!) наши непомерные резервы и возможности.

Я мчал с какой-то диковатой жаждой в достижении чего-то необыкновенного, яркого, непревзойденного, что обязательно должно было произойти-случиться в моей, наверное, пустой, ничем не примечательной - как, впрочем, видимо, у большинства из нас! - незаметной, никому не интересной жизни.

Неожиданно мое внимание привлекли мои гребки, мои размахи (точнее - взмахи) веслами!.. "Вот когда, как оказалось, - с тихим ужасом поймал себя на мысли, - была достигнута немыслимая скорость лодки!.." Примерно с полминуты не верилось глазам, что расстояние между гребками вблизи тяжелых фарватерных вод, с весьма неслабым нажимом течения в левый борт, равнялось метрам шести, шести с половиной, и даже, возможно, больше.