Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

И резон в том, в общем-то, имелся. Там можно было, заодно с крючками, прикупить сыров, различного вида колбас. До обратного поезда - успеть прогуляться по Красной площади, зайти-заглянуть в мавзолей, дождаться смены караула под бой Курантов! За тридцать копеек посетить музей. Пошляться по ГУМу, по ЦУМу, по "Детскому миру", купив там что-нибудь родителям и детям. Затем - в метро, на электричку до ВДНХ!.. И там - с вкуснейшими сосисками, с воблушкою, напиться вдоволь превосходного пивка из автомата: за двадцать копеек - стеклянная красивая большая кружка!.. При этом - не преступников, не террористов, не вымогателей, не аферистов!.. Повсюду добродушные отзывчивые люди, всегда готовые прийти на помощь, что-то посоветовать и что-то подсказать.

Сегодня магазинов с рыболовными снастями даже, пожалуй, с избытком! Каких товаров нынче только нет! И лески, и блесны, и воблеры... Десятки различных удилищ, сотни видов крючков, мормышек, приманок. Эхолоты, лодки, палатки, плащи. Настоящий и искусственный мотыль, опарыш!.. "Совсем необязательно становится копать червей, - возникли-поплыли более грустные мысли, - искать-добывать короедов, набирать ручейников, лазить-ловить двуручной корзиной по вязкому дну прудов и баклуш, запасая живцов-ротанов для ловли хищника..."

Кто бы мог в те времена додуматься-представить, что леща и крупную плотву можно с успехом удить на крохотный шарик из пенопласта, продаваемый в рыбацких магазинах! Зимой - вообще на пустую мормышку с маленькой золотистой бусинкой! А хищника - на некую свинцовую "балду-кувалду" с двумя крючками, без наживки вообще! Или же - на "балансир", на виброхвост, на поролоновую рыбку!

Однако что-то в этом изобилии всегда тревожит, даже пугает. Не приманкой ли является оно в какой-то очень тонкой, хитроумной мышеловке? Не наживкой ли - на "спрятанной за кустиками" удочке?

Не отнимется ли с этим изобилием однажды нечто несравнимо большее у нас? Не окажется ли пагубным со временем оно? Не превратит ли нас в людей ленивых, вялых, сонных, пустых, напрасных?.. С пультами от телевизоров в руках!

С хитрецой и жгучей внутренней непримиримостью, определился, что со мной, пожалуй, этот "номер не пройдет"! Что изобилием меня не купишь, не прельстишь. И чуть было не вскрикнул для кого-то неизвестного в тиши реки со всей своей глубокой убежденностью, что дело, в общем-то, не в изобилии приманок и снастей!.. Что, лично для меня, вся суть моей, почти всегда удачнейшей рыбалки - простая (бесшумная!) деревянная лодка, наличие двух-трех коротких бортовых удилищ для отвесной ловли и самые обычные живцы, именуемые "бычками" либо "ротанами"! При этом главное - не импортные лески и крючки, а знание точек подхода рыбы!.. То есть - мест ее корма, охоты! А это достигается элементарным постоянным поиском!

С немалой гордостью подумал о себе, что даже при обыкновенной ловле с лодки, с берега, со льда простейшей удочкой с крючком и поплавком, и то, пожалуй, мог бы предоставить фору многим иным рыболовам. И вовсе не каждый из них сумел бы со мной потягаться даже на такой, давно уж ставшей не прельстительной, не столь достойной для меня рыбалке!

Ну вот, и можно было полагать, что прибыл. До точки начала сплава - не более двенадцати гребков. Парочки по-прежнему "паслись" на мелководьях ниже Острова, постоянно заплывая метров двести вверх, затем сплавляясь вниз.

Неожиданно, наверное, в насмешку над моим "подъемом чувств", к общей круговерти бесполезных помыслов о будущем и настоящем в жизни, исподволь, незримо подступила, стала неотложной и назойливой другая, столь же актуальная, но чисто бытовая, чисто личностная мысль!.. Нужно было встать на якорь и, не торопясь, перекусить-позавтракать. И дело было даже не в том, что хотелось есть. На рыбалке без еды, как и без сна, я столь же запросто, по-видимому, смог бы обойтись хоть целый день. Становилось нежелательным, чтобы "задумался"-заветрил "тормозок", приготовленный женою в ночь перед отъездом на рыбалку! В пол-литровой банке был вкуснейший суп-харчо, а в пластиковой чашке с плотной крышкой - обожаемая мной лапша "по-флотски"... С котлеткой, с сарделькой, с кусочком ветчины.

Как правило, в сумке-пакете были отдельно два помидора с хлебом-солью, свеженький огурчик с огородной грядки, пара крутых яиц от собственных кур. Сие съестное я часто привожу опять домой, но обязательно съедаю перед ужином на кухне, сдобряя огурец и яйца, обычно, майонезом либо кетчупом.

Теперь было главным, что этот мой завтрак на виду у парочек имел немалый показательный момент! То касалось моего влияния, если можно так сказать, на психологию обеих парочек, как лиц необязательных и даже лишних ныне в здешней акватории, при сложившейся столь нестандартной ситуации. Этим завтраком необходимо было показать, "внушить" им, убедить их в том, что вовсе не располагаю на результативность предстоящей тони и потому с отплытием не тороплюсь. Необходимо было постараться притупить их бдительность, как конкурентов, и по возможности, как можно дольше.

Старался завтракать неторопливо, на что был вынужден потратить более восьми минут. Пришлось даже выпить чая, с подмешанным к нему растворимым кофе. Белую кружку термоса, превосходно различимую издалека, держал на уровне груди, на темном фоне моей коричневой, в темную клетку, рубашки.

Впрочем, завтрак стоил самому немалых нервов!.. Время беспощадно поджимало. Четырнадцать минут уже нащелкал-накрутил начавшийся десятый час. Клев, считающийся утренним, должен был вот-вот закончиться как таковой. Знал по опыту, что щуки, из числа "что покрупнее", довольно скрупулезно соблюдают свой "пищевой" режим. Не очень-то их обдуришь-обманешь средь бела дня! В распоряжении лишь утро, да вечером пара-тройка часов. Это - не мелочь, весом до двух или трех килограммов, что может ловиться во время жора аж целый день, и приходится, порой, бросать рыбачить, поскольку получаются излишки.

Наконец-то с завтраком было покончено. Далее - срочно вниз по реке, к логову великанш!..

Я поточнее - можно считать "до метра" - выверил отправную точку предстоящей тони. Для этого необходимо было совместить центр четырех высоких, островерхих, прозванных мною "короной", вершин каких-то деревьев вдали, выступающих над общей полосой лесного горизонта, с ровным толстым стволом одинокой, прямой, как свеча, березы, находящейся на склоне берега километрах в полутора от здешних мест. При этом с правой моей руки маяком служила ярко-желтая клинообразная прослойка глины на стене обрыва, называемого нами Черным яром, на том берегу реки, совмещенная с первым из трех, выступающих из воды сучков так называемой Старой коряги - точнее, давным-давно затонувшего дерева, по-видимому, вяза.