Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Оставшись в одиночестве в танцующей толпе, Ранзистый растерялся даже от внезапности конфуза. И теперь уж сам секунды три или четыре не знал, что делать в данной ситуации. Высокий, стройный, волевой, как я уже говорил о нем, похожий на Жана Маре, он стоял столбом средь пар, словно попавшийся жулик-воришка, и обескуражено смотрел по сторонам. Увидев меня, он подошел ко мне, уселся рядом на свободный стул, благо в то же самое мгновение пластинка кончилась и основная масса танцевавших стала расходиться по углам.

Чтобы снять его заметную неловкость, я с полным безразличием спросил:

- Чего?.. Отшила?..

- Да, ну ее! Как не от мира этого!.. - отозвался он.

- Бывает, - заметил я, отчего-то очень довольный поступком Ларисы. И, в оправдание ее, добавил: - Наверное, есть парень в Ленинграде...

- Тогда сидела бы дома, нечего красоваться на танцах, - нашелся Ранзистый.

- Тоже верно, - согласился я.

Единственным недостатком Ларисы, как мне всегда представлялось в ту пору, было лишь то что слишком уж часто она меняла свои наряды, и все они, разумеется, были ей очень к лицу.

То предстанет в сиреневом платье с красивой сверкающей брошью. То - в синем, с блестками и кружевным воротничком, то - в светло-голубом!.. То в белом брючном костюме, то в коричневом или зеленом, то в брюках и яркой розовой блузке под вязаной вручную кофточкой... Туфелькам ее, пожалуй, вообще не имелось числа! И черные, и белые, и серо-серебристые!.. На средних, низких, на высоких каблуках!.. Именно на ней впервые в жизни мне случилось видеть, что такое импортные джинсы на красивой, стройной девушке в сочетании с ее модельными туфлями на прелестном невысоком каблучке.

Впрочем, как бы там ни было, я лично не горел желанием ни подойти к компании с Ларисой, никогда не приглашал ее на танец и старался даже не встречаться с нею взглядом. Кстати, последнее было исполнить сложнее всего. Взгляд был словно под воздействием магнита!.. Так и влекло его к ее фигурке, чтобы вновь и вновь увидеть ее лицо.

Заметить также нужно то, что, соблюдая верность не столь уж симпатичной Зое, я, пожалуй, более шутки ради, еще на первом годе службы, сблизился-сдружился с дочкой самого Степана Тарасовича, с недавней еще "соплячкой". Ей мне как комсомольскому секретарю, тогда еще "не старику", но старшему по году, от коллектива точки пришлось вручать три шоколадки, поздравлять ее с приходом в клуб, на танцы. И то ли эта девчушка-малявка знала, что я нахожусь в подчинении ее папаши, то ли с того, что я на гуляньях в поселке перекинулся однажды с нею парой теплых слов, но в момент вручения тех самых шоколадок она сумела удержать меня за руку и с наивной детской простотой испуганно уставившись в мои глаза, спросила, нет ли на танцах моей постоянной партнерши. Мне, разумеется, пришлось сказать, что нет, однако, есть девушка Зоя, которая пишет мне письма и ждет из армии. "Это для меня совсем неважно!.." - обрадовалась та и, не стесняясь присутствия рядом целой толпы очевидцев, попросилась быть моей "подружкой в клубе", "моей постоянной партнершей".

Помню, был крайне растроган столь смелой, столь откровенной просьбой этой пигалицы-"малолетки" в коротком, до коленей, платьице и, право, продолжительное время не знал, что нужно было говорить. Наконец, обдумав предложение и решив, что "не теряю ничего", при этом наше "клубное партнерство" могло быть даже чем-то занимательным, забавным, дал положительный ответ. Довольно нерешительно сказал ей: "Что ж, придется, видимо, узнать-попробовать, получится ли у меня? Достоин ли такой высокой чести..."

О, как засияли, помнится, ее глаза! Как расплылись в счастливейшей улыбке ее слегка подкрашенные тоненькие губы! Мне показалось даже, что заулыбались все ее веснушки на излишне пухленьких щеках! Более того!.. Девчушка была слишком уж тоненькая и слишком низенькая для меня, хотя была обута в туфельки на каблуках. Она едва доставала макушкой мне до плеча, и можно было представить коротышку Штепселя с великаном Тарапунькой, танцующих вместе, в обнимку, к примеру, вальс. В то же время, помнится, солдаты сдвинули назад в кинозале стулья, освободив тем самым пространство для танцев, и кто-то на сцене, на столе, на радиоле уже поставил-включил пластинку.

Наташа - так звали дочку старшины - сильно зардевшись лицом, но довольно-таки смело, подняла (точнее - опустила) мне на плечи свои довольно тонкие ручонки, и волей-неволей пришлось ее облапить-взять за талию, начать кружиться с нею в такт зазвучавшей музыке. Помню, все за нами с любопытством наблюдали, улыбались.

Мы же с ней - нелишне будет сказано - довольно-таки быстро приспособились друг к другу. Я перестал бояться, что наступлю своими кирзовыми сапогами ей на туфельку; она - как мне казалось - вообще не опасалась ничего. Довольная, счастливая, она не сводила с меня благодарного взгляда, чем поначалу даже несколько меня смущала.

Танец кончился. Но она, в отличие от большинства других девчат, даже не подумала отправиться в их угол меж окном и сценой, и продолжала стоять- оставаться рядом со мною, вновь готовая положить мне на плечи руки, вновь готовая, чтоб я опять облапил и держал ее за талию. Она увидела какую-то ворсинку около кармана гимнастерки и сняла ее, заботливо поправила какой-то из моих значков.

Она не ушла от меня с окончаньем и второго танца, терпеливо дожидалась третьего. Столь подолгу я не уделял внимания ни одной из девушек!.. Обычно вообще предпочитал во время танцев сидеть на стуле в группе сослуживцев, так называемых "смотрящих", то есть наблюдающих за всеми теми, кто не поленился в это время танцевать. "Вот так влип-попался с шоколадками!.." - удивлялся я случайности, приведшей к столь нелепой, столь неловкой ситуации.

Еще на первом танце, узнав, как меня зовут по отчеству, она спросила моего разрешения звать меня Сашей, на что опять был вынужден дать ей свое согласие. Сказала мне, что имя "Саша-Александр" ей нравятся больше всех иных мужских имен, что будущему своему ребенку - будь то девочка или мальчик - она непременно даст это имя.

Спросила, из какой я области, из какого города, красивый ли мой городок? Красива ли моя подруга Зоя? Учится она или работает, сколько лет ей и давно ли дружим? О себе сказала, что перешла в девятый класс, что учится с подругами в гражданской школе при дивизионе, что ее оценки - лишь пятерки, что проживает в общежитии при интернате и домой приезжает только во время каникул. Призналась, что танцует со взрослым парнем первый раз и безумно счастлива, что именно со мной. Помнится, еще подумалось: "Ну, а если бы те злополучные шоколадки вместо меня вручал ей, к примеру, литовец Шмитас или грузин Робакидзе?.. Неужели кому-то из них говорила бы то же самое, предложив при этом дружбу и партнерство?"