Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Помнится, что первым, как ни странно, растерялся сам Степан Тарасович. Говорил, что слишком уж много!.. Что столько негде хранить; и пришлось его учить ее засаливать, мариновать, сушить.

Дней через семь или восемь он вдруг явился в офицерский кабинет взволнованный, разгоряченный. Сказал, что питание солдат речною рыбой является опасным и недопустимым. Уверял, что его супруга, Софья Леонидовна, едва не подавилась рыбной косточкой, и в этой связи ей дважды пришлось проглатывать хлебную корку. Строго заявил, что рацион питания для рядовых солдат продуман государством, что дополнять его опасной нестандартной пищей он, как старшина команды, не может, не имеет права.

Все трое офицеров (фамилия второго лейтенанта была Скворцов, но имя я его уже не помню) во главе с Тарантовым, под руководством старшины, незамедлительно отправились в столовую запрещать речную рыбу. Я, поспешая следом, уже не сомневаясь, что провал столь эффективнейшего дела является отныне предрешенным, что здешней моей рыбалке, вне всяких сомнений, настал конец.

Но Сердюк, однако, со свойственным ему спокойствием единственного повара на точке попросил их быть его гостями. Предложил перекусить, попробовать одно из рыбных блюд, приготовленное им по случаю дня рождения одного из солдат - литовца рядового Шмитаса.

Я же, следует заметить, с утра был "гончим"; в такие дни мой завтрак, наряду с двумя часами сна, был для меня всегда смещенными "до моего прибытия со следа". Уже смирившись с обстоятельством, в ожидании строжайшего запрета рыбной ловли, решил позавтракать и я, расположившись рядом с офицерами за соседним столиком.

Без суеты, без лишних слов, к немалому недоумению "гостей", Сергей поставил им на стол в тарелочках овсянку, которая предназначалась для команды утром, а также пюре гороха, уже готового к ужину. Затем из двух других эмалированных кастрюль достал-добавил всем по штуке рыбных котлет, облив их светловатым рыбным соусом, и запеченные в румяном тесте, разведенном на яйце, ровные продолговатые кусочки щуки, которые вдруг тоже оказались без единой косточки.

Помнится, что всякий комментарий к данной ситуации, действительно, был бы, пожалуй, лишним.

Еще в начале дегустации ошеломленный старшина, с немалым нежеланием признания полнейшего конфуза с его женой, был вынужден произнести вердикт, развеселивший и меня, и Сердюка, и офицеров: "Ну, если рыбные блюда в нашей столовой будут всегда таковыми, то, конечно же, любые возражения покажутся смешными, неуместными!.."

Далее они, все вчетвером, записывали под диктовку Сердюка рецепты рыбной запеканки, рыбных котлет, заливного из щучьих голов, несколько вариантов филе, строганины, копчения, вяления, изготовления консервов и др. В тот же день от Васи-подсобника стало известно, что с добавлением рыбных вареных отходов в корма лучше несутся куры, более жадно едят поросята. Но это обстоятельство было уже второстепенным, не имеющим серьезного значения и, в общем-то, на тот момент не столь уж интересным.

Главным для меня теперь являлось ощущение своей полезности и уважения на точке. Причем "полезность" та была не только неожиданной и остроумной, не только очевидной всем и каждому в команде!.. Ее действительно при случае, как говорится, ради шутки-прибаутки можно было даже предложить "попробовать", чтоб "оценить на вкус"!

Офицеры, во главе с Тарантовым, даже начали здороваться со мной за руку, что с прочим рядовым составом ими, в общем-то, не столь уж и практиковалось. К тому же моя рыбалка на благо команды осуществлялась мною вовсе не "в зачет", а "в дополнение" к прежним моим обязанностям на точке, и это, вне сомнений, вызывало дополнительное уважение, пожалуй, всех без исключения солдат.

Более того!.. О моей рыбалке стало вдруг известно продавщице Зинаиде, светло-рыженькой толстушке-говорунье, и ее подруге, фельдшеру Полине, жившей с нею по соседству.

Оказалось, нашу "рыбацкую тайну" выдал им сам капитан Тарантов, заходивший в магазин с лейтенантом Скворцовым распить "чекушку" водки и "махнуть" по паре кружечек пивка. Он обещал обеим женщинам решить вопрос по рыбе и для них, но при этом взял с них слово, чтоб никаких "подарков", никакого "поощрения спиртным" с их стороны ни мне, ни старшине не будет.

Узнав об этом, столь бесцеремонном, обещании и "непочтительных условиях" Таранова, старшина, конечно же, велел "реденько баловать и тех". Однако же в долгу пред командиром не остался. Он обязал меня, помимо "продавщицы" с "фельдшерицей", снабжать рыбешкой также хозяйку пекарни, некую Шурочку Заморенкову и весь ее коллектив, состоявший из двух, уже пожилых, помощниц. По сведеньям от часовых, наблюдавших с вышки за периметром забора, он явно ей симпатизировал, и, по-видимому, в тайне от своей супруги Софьи Леонидовны, имел с ней частые "близкие отношения".

Впрочем, кто бы там чего ни говорил, ни требовал, но благодарные, радушные бабенки никогда без поощрения не отпускали и не брать их безобидные подарки было бы, наверное, глупее глупого.

В магазине Зинаида, по обыкновению, давала горсть дешевеньких конфет и небольшой кулек печенья.

Однако вскоре, как принес ей трех довольно жирных щук, язя и столь же здоровенного линя, предложила выпить пару стопочек ликера либо коньяка, припрятанных от покупателей в кладовке. Она шепнула-сообщила о распоряжении Тарантова относительно запрета нам со старшиной спиртного, но была уверена, что пара стопок для меня - молодого, умного, крепкого парня, - эта доза, как "капля в море". Я отказался, сославшись на то, что мне предстояла работа в канцелярии в присутствии Тарантова и командира взвода. Сказал, что могут почувствовать запах, рассердиться, отругать и даже наказать за выпивку. При этом, не желая показаться робким, боязливым, слишком уж зависимым от офицеров, договорился с ней, что обязательно зайду и выпью шестого числа в сентябре, в свой день рождения, будучи в так называемом законном увольнении.

В пекарне Шурочка, как правило, совала в мой рюкзак буханку сдобного белого хлеба, который женщины пекли не "по стандарту" для солдат и прочих жителей поселка, а для себя. Вдобавок клали штуки три или четыре их замечательные сайки с хрустящей румяной корочкой.

Хлебом и конфетами я всякий раз делился с Сердюком, со старшим сержантом Ранзистым, лицом и фигурой похожим на Жана Маре, известного французского киноактера, с Васей Мачневым, со своим напарником по рыбной ловле, рядовым Шарифовым и мн. другими. Впрочем, при желании, те же самые сайки за семь копеек можно было купить в магазине. Но, к сожалению, уже не теплые.

Но особенно я ждал тех дней, когда случалась очередь поставки рыбы для Полины, хотя ей предложить взамен мне было совершенно нечего.