Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Сообщила, что сюда, в поселок, ее родители приехали работать сразу после окончания учебы в ВУЗах по путевке комсомола, под девизом "Комсомолец - там, где трудно!", будучи кандидатами в члены КПСС. Что в нем они прожили двадцать лет, и поначалу мама ее была пионервожатой в здешней начальной школе. Сейчас она директор. Но детишек стало значительно меньше, нежели было тогда. Рассказала, что в ту пору их поселок заселялся молодыми семейными парами и только по путевкам комсомола, согласованным с обкомом партии. Поведала, что с поселенцами подписывался договор на здешние работы не менее как на пять лет, им сразу же выделялось жилье. Что жители поселка продлевают этот договор уже в четвертый раз. Но поколению их детей в поселке нет никакой перспективы, поэтому вся молодежь, окончив школу, старается устроиться на стороне.

Я рассказал о себе, что мать с отцом развелись, когда мне было около двух лет. Они разъехались по разным сторонам района, у них обоих другие семьи, и тоже имеются дети. Я же прижился-остался в неком городишке Меленки с дедом, с бабкой, которые, собственно, стали мне вместо родителей. Они проживают в домике на три окна, требующем ремонта. Во дворе за забором - сарай, колодец, огород и небольшой участок под картошкой. Оба ныне на пенсии. Бабуля каждый год откармливает поросенка, торгует на рынке луком, огурцами, рассадой капусты, редиской, клубникой. Дед фронтовик, участник трех войн, майор. После войны - работник райкома партии. Любитель выпить самогонки, водки, и большой охотник поболтать. По пьянке может целый день беседовать с самим собой. Сказал, что имею уже три года трудового стажа; два года - на заводе в Меленках, год - на шахте "Южная" в г. Шахты Ростовской области. Закончил там вечернюю среднюю школу. Сказал, что постараюсь поступить в какой-нибудь гуманитарный институт, поскольку добросовестно учил литературу, русский, даже имею несколько публикаций в газете.

Помнится, Лариса попросила рассказать ей о профессии шахтера, и пришлось дать информацию о том, что такое подъемная "шахтная клеть", "проходка", штреки, "штыба", угольные пласты. Что "коза" - такой вагончик, который, с помощью троса на барабане лебедки, возит людей по уклонам шахт. Что под землей, на глубине почти полкилометра, работает буфет, где продаются чебуреки - крупные обжаренные пироги с бараньим мясом.

Пришлось рассказывать, что проживал не в шахтном общежитии, а на селе на квартире в частном доме у одной весьма начитанной и умненькой старушки. Что до проходной - не более трех с половиной сотен метров: достаточно лишь было перейти железную дорогу рядом с высоченным шахтным терриконом.

Лариса рассказала, что ей приходится жить в общежитии. Что в комнате их три девушки, все с одного курса и с одного факультета. Они сдружились, стали неразлучными подругами. Вместе ездят по музеям, ходят в театры, в кино. Были в Эрмитаже, в Петергофе, в Кронштадте, в Исакиевском Соборе, в Царском Селе. Были около "Авроры" на Неве, видели подъем мостов, шедшие по реке большие морские суда, белые ленинградские ночи. Что в Ленинграде очень интересно. Кругом приветливые люди, но все равно порой так хочется к родителям, что хоть бросай учебу, убегай на поезд - и домой!..

Я сказал, что мне такое состояние весьма, весьма знакомо.

Помнится, что мы спустились по пригорку к омуту, на котором нас столь удивительно свела судьба. На нем, как и вчера, чуть ближе к правой стороне, красовались лилии. При этом наши взгляды на мгновенье встретились, и мы, смущенные друг перед другом некой нестандартностью знакомства, улыбнулись той, оставшейся теперь лишь между нами, тайне. Помнится, в какие-то секунды этого мгновения мы с Ларисой молча любовались речкой, и мне нестерпимо хотелось взять ее руку, коснуться ее губами. Чувство величайшей нежности то и дело нестерпимо вдруг овладевало мной. Но каким-то чудом мне удавалось сдерживать порывы и не показать той постоянно подступавшей слабости.

Мы снова пошли по берегу, и Лариса снова что-то щебетала о своих подругах в Ленинграде. О том, что общежитие у них пятиэтажное, что они живут на третьем этаже, в сто одиннадцатой комнате... "С тремя однушками на трафарете на двери", - прибавили она.

Еще на следующий день была суббота. Я подошел к плоту пораньше, не только запутав как можно получше след, но в порыве чувств и подступившей непомерной силы сумел с разбега перепрыгнуть широкий, вязкий ручей, который Сычевому и его Нейрону было ни за что не перейти. И чтоб не вымокнуть, не лазить по грязи, им приходилось обходить его по лесу, метров за шестьсот, за восемьсот, если не подальше. В то утро был снова нормальный улов. Один из окуней попал, примерно, на кило четыреста, а самая крупная щука - почти на два с половиной. При этом помнится, сорвало с удочек аж трех живцов, что было довольно нечастым случаем.

Лариса уже ждала. На этот раз она была в красивом синем платье и белых (с бантиками) туфельках. На руке ее были часики с браслетиком, на мочках ушей - чудесные золотые сережки в форме крохотного лепесточка. Она приветливо улыбалась мне, и снова в авоське, помимо черного рулончика мешка, виднелся бумажный сверток.

Как и накануне, Лариса подала мне руку, и я легонечко пожал ее в своей руке. В свертке снова оказались пирожки, на этот раз то были чебуреки. Мне вновь пришлось их поедать , а Ларисе снова было радостно, что мне понравились. Она сказала, что ее родители, конечно же, не отказались бы от рыбы "на зиму", но не представляют, как при этом им меня благодарить.

Помню, тотчас же три самых крупных рыбины мною были перегружены в ее мешок, в ее авоську, и довод мой был очень убедительным. Я сказал, что это мне необходимо говорить спасибо им за то, что их очаровательная дочка нынче вновь со мной.

Лариса сразу же зарделась щечками и, помолчав, напомнила, что завтра воскресенье, что ей обещана рыбалка. И действительно, погоду обещают теплую, без туч и без дождей, что мой прогноз оказался верным.

Спросила, в чем ей нужно будет прийти на речку: в полукедах или же в резиновых полусапожках?

Я сказал, что, собственно, без разницы, поскольку ей к лицу любая обувь, любая одежда. Сказал, что на той стороне реки - тропа, немало сухих подходов к воде, так называемых "натоптышей". Есть, правда, пара мочажин и ручеек, пересекающих ее. Но, в принципе, их можно обойти, поднявшись на пригорок леса по скосу берега. Советовал быть в полукедах, поскольку в них значительно легче ходить.

Она спросила, нужно ли ей взять с собою раскладной походный стульчик?

Я сказал, что стульчик ей, конечно, может пригодиться, но сам, как правило, располагаюсь у реки либо сидя, либо лежа прямо на земле, на травке. Но отдыхать на рыбной ловле мне обычно не приходится.