Александр Шатаев - В последний день отпуска, или Тайна рыболова Николая [СИ]

Смотрел он, вне сомнений, на меня, поскольку, собственно, более не на что было смотреть на реке. Пред ним была лишь равнина слепящей глаза воды; за ней - однообразно-рыжеватый берег, поросший в основном ольшаником и начинающим желтеть ракитником. Было ясно - рыба не ловилась; уставший человек надумал отдохнуть-перекусить, заодно созерцая округу.

Я уже приближался к коряжнику, с проходом в нем, как ощутил, почувствовал поклевку. Щелкнуло уверенно: по леске было видно, что живца держало...

Немедленный рывок удилищем "с под низа" вверх!..

Я даже "не ударил" рыбе по губам, но понял - брал-хватал, вне всяких сомнений, монстр. Зацеп был будто о "глухое", вросшее в дно бревно. Не сомневался, что живец был либо сорван, либо оставалась на крючке его башка, обрезанная чудищем под жабрами. И действительно, осталась лишь башка, привязанная за нос подле грузика мормышки.

Немедля наживив мормышку ротаном, я поскорей рванул-заплыл по новой. И - вновь на том же самом месте щелкнуло приманку!.. Моя мгновенная подсечка, с размахом от борта... Но - снова промах: на крючке осталась лишь живцовая башка!..

Пришлось еще раз срочно заплывать. На этот раз живца взяло почти неощутимо, очень осторожно: едва различимо ослабла леска...

Чуть более секунды "на заглот" - удилищем наотмашь вверх!..

И снова та же самая история!.. На цевье - глазастая башка живца, оторванная точно под загиб крючка.

Четвертый, пятый и шестой заплывы оказались совершенно бесполезными. Похоже было "донный монстр" прилично закусил и более решил не рисковать. "Будто брал-играл с приманкой, озорник-судак из числа ученых", - подумалось о рыбине, таившейся на дне.

Впрочем, щука тоже может изумлять своею хитростью, немалой осторожностью!.. Особенно из тех, что покрупнее.

Вспомнилось, как за одной из таковых охотился аж целую неделю, то и дело посещая занятую хищницей корягу, запасая специально для нее различного вида живцов. Снимала их она до удивленья с ювелирной точностью, до нескольких штук в день. Удалось-таки поддеть ее на рыбку-гольяна во время очень хорошего щучьего клева. По-видимому, не сдержалась - поспешила-кинулась... и, в конце-то концов, попалась. Она всего-то оказалась на четыре девятьсот!

Еще одна поклевка получилась сразу за коряжником "с проходом в нем", примерно, в полуметре от дна. Но эта трогала настолько осторожно, что можно было даже не пытаться подсекать. Неопытному глазу даже можно было не заметить ранки на живце вблизи хвоста.

Я был уже неподалеку от "Пустой", как, нужно полагать, опять скорей затылком ощутил-почувствовал присутствие кого-то постороннего, следящего за мной. Повернувшись, глянул в сторону парома - никого. Ни на тоне, ни на тропке подле линии прибоя, ни на скосах на подошве Кручи.

Водители с "КАМАЗа" и "буханки" были на пароме. Облокотившись о перила ограждения платформы, оба наблюдали, видимо, за спиннингистом.

Олега с Викой было не видать. Но неожиданно их "Нива" тронулась, заехала на насыпь и, повернув уже на щебне вправо, в сторону обрывов Кручи, начала неторопливо подниматься по уклону вверх.

"Слава богу! Одни убрались-уехали!.." - воскликнул про себя. При этом отчего-то стало жаль, что умотали малость рановато. В глубине души надеялся, что часик-полтора они еще поудят. Уж я нашел бы довод-повод показать "им на поход" моих судачков с окунями! А также - свою великаншу, которую надеялся (даже не сомневался!) в ближайшее время поймать.

Девицы с кавалерами тоже было не видать на перевозе, хотя их новенький "Hyundai" сверкал зеркальной чернотой на той же самой точке-линии, чуть в стороне от насыпной щебеночной площадки, вблизи кустарника, где, собственно, и находился прежде.

Хотел уж посмотреть опять на Николая, как снова будто обожгло внимательно-упертым взглядом со стороны затылка! Пришлось значительно покруче - теперь уж корпусом - повернуться-глянуть позади себя. Оказалось "серые костюмы" с их девицей шли по тропке берега - и было совершенно неожиданно и непривычно в сентябре увидеть девушку в распахнутом халатике, в каких-то шлепанцах, словно шла-шагала к теплому бассейну с подогревом либо в баню. На ее красиво загорелой, замечательной фигурке ярко выделялись розовые плавки, розовый бюстгальтер.

"Быть может, идут к Николаю?.." - мелькнуло было в голове, как вдруг расслышал ее тихие слова, обращенные к сопровождающим: "Ух, какой колоритный, забавный дедан! Сейчас мы его навестим, проверим..."

Более не говоря ни слова, она отдала крепышам халат, приняв от них взамен чего-то серенькое, очень малое. Засунула предмет себе за лифчик; спокойно разулась, оставив на тропке шлепанцы, и... как-то запросто - без жути, без испуга - пошла-потопала к воде: благо под ногами был участок "белого песочка", а не щебень, не ракушник. Уставившись в мои глаза, она молчком, в полнейшей тишине, зашла в реку сначала по колени, затем по трусики, по пояс, выше, выше... и... поплыла, прямиком направляясь ко мне.

"Чего ей нужно вдруг?.." - подумал про себя и вслух воскликнул:

- Да что ж за наказание сегодня?.. - смотавши удочку, незамедлительно погреб кормой вперед навстречу голове, чтоб постоянно видеть, как она плывет в довольно нехорошем, жутковатом месте. - С утра двух пацанов досталось уговаривать, чтоб вышли из воды. И - на тебе!.. Еще одна русалкой оказалась!..

Девица, однако, довольно легко плыла, по-прежнему, сверля меня глазами, и секунд буквально через тридцать либо сорок, уже держалась руками за верхнюю доску кормы.

- Да что же ты, дочка, рискуешь-то так! - возмутился я. - Сентябрь ведь на дворе! Уж были два морозца ночью! Сентябрьская жара обманчива!..

Отжавшись на руках, пловчиха с удивительной проворностью вскарабкалась на борт, уселась на доске-скамеечке кормы и, глядя на меня внимательными, словно смоль, глазами, сказала:

- Я моржиха. Я не боюсь холодной воды.

- Ну, если уж только так. Слышал, слышал о таковых. Даже зимой купаются!.. - несколько опешил от элементарности, от простоты ответа. - Однако, здешний "беленький песочек", дочка, местечко очень нехорошее! Тут сильное глубинное течение: под воду здесь нырять - не приведи Господь!.. А около вон той плиты - она у нас зовется "ржавой", - кивнул-указал на берег, - провал с коряжником аж метров до восьми, до десяти.

- Я не купаюсь. Я приплыла за рыбой.

И только я хотел ей возразить, что рыбу ужу исключительно для пропитания аж трех семейств, включая и внучат, как та в одно мгновение достала из-под лифчика какой-то сверточек из полиэтилена и, показав его, спросила: "Тысячи рублей достаточно? Если нужно, можем рассчитаться в долларах. Нам сказали, что у вас обычно рыба крупная, всегда есть судаки".

- У меня нет сдачи с тысячи, - подгребая веслами, чтоб удержаться на одном и том же месте, вконец опешил-растерялся я.