Атеро Виртанен - Благородная империя

Разумом он понимал ужас своего положения, как сознавал и то, что подвел освободительное движение и всю свою расу. Рыцарь не сомневался, что союз с Вуркулуром изначально был путем в никуда, но Вуркулур-то резвился на свободе, а Ринслейф томился в плену.

Эти мысли отвлекли его от жутких воплей, которые разлетались по всей лаборатории из-за небольшой закрытой двери. Крики то усиливались, то затихали, как будто внутри кого-то пытали; так продолжалось довольно долго, но часа три спустя дверь наконец открылась, и в помещение вошел лейвор в белом халате. Он разговаривал с кем-то по коммуникатору и игриво крутил между пальцев свободной лапы узорчатый скальпель. «Это его я видел на сцене, — подумал Рыцарь, — ученый?»

— Да, Мурдикин-риву, да, разумеется. Да, спасибо, дела идут в гору, три партии за два дня. Нет, тиннури. Как угодно, да! Lumur merkat… — он повесил трубку, вытер рукой лоб, оставив на шерсти кровавое пятно, и повернулся к Рыцарю. — Ну что, как спалось?

— Где я? — спросил Ринслейф.

— Kissirren Ettero, — сказал ученый.

Kissiren Ettero. Знаменитый Храм истин Хорд Лангора, где создавали будущее, славился на весь Эртинур, но это была дурная слава: среди людей ходили легенды, будто за стеклянными стенами Kissiren Ettero ставили опыты на рабах, а то и свободных, которых похищали прямо с улиц или даже из Федерации, и эти рассказы, порой полные преувеличений, знал Ринслейф, были все же не так далеки от истины.

— Кто ты такой и зачем ты привез меня сюда?

— Видишь ли, я люблю покопаться в чужих внутренностях, — лейвор показал Рыцарю испачканый в крови скальпель, — а знаешь, почему? Каждый раз, когда кого вскрываешь, находишь внутри что-то интересное — опухоль какую-нибудь, инородный предмет… Как-то я нашел в желудке у пациента гаечный ключ. Вот и скажи, что может быть любопытнее, чем боевой робот, которого не видит сама Laikont?

— Я человек, — неуверенно возразил механический солдат.

— Нет, ты железка, — фыркнул лангорит. — Хотел бы я посмотреть на того, кто тебя создал. Он мастер своего дела. Собственно, раз ты можешь говорить, у меня к тебе такой вопрос: что у тебя за ИИ? В начале наблюдений ты вел себя не очень рационально. Ты же террорист, ты должен убивать всех подряд, разве нет? Laikont поступала бы совсем по-другому.

— Не сравнивай меня с компьютером, зверь. Меня освободили из Дворца возмездия…

— О, с этого места поподробнее, — перебил лейвор, выхватив из кармана халата блокнот с ручкой. — Хочешь сказать, тебя оцифровали? Так и знал.

— Я не собираюсь ничего тебе рассказывать.

— Не хочешь — не надо, — улыбнулся ученый, — все равно все узнаю, а ты спи дальше.

Он щелкнул каким-то переключателем, и мир еще раз поглотила тьма. Рыцарю стало казаться, что он просто висит в бескрайней черной пустоте; он оставался в сознании, но не получал никаких сигналов от сенсорных систем. Солдат вспомнил об эффектах депривации и решил, что ученый собирается его истязать, но затем его куда-то потащило.

Внезапно темнота сменилась яркими пятнами; они беспорядочно двигались туда-сюда и хаотично меняли форму, переливаясь кислотными цветами. В сторону Рыцаря летели то пули, то кирпичи, мимо него пронеслась карета с двумя рыбами внутри, за которой гнался фиолетовый треугольник, превратившийся при приближении к Ринслейфу в серый квадрат. Это бредовое видение, фантасмагория красок, полностью захватило его, он то поднимался, то падал, неведомая сила мотала его из стороны в сторону. В какой-то момент Рыцарь почувствовал, что стоит на чем-то твердом. Он посмотрел под ноги, но ничего не увидел…

Ничего, кроме собственного нагого тела, того, из плоти и крови, которого он лишился и по которому так скучал. «Великолепная симуляция», — подумал Рыцарь, но и этого не хватило, чтобы его удивить; даже простое чувство удовольствия уже стало для воина человечества чем-то странным и почти недоступным.

Хаос вокруг прекратился. Окружающее пространство заполнилось предметами и теперь выглядело как песчаный морской берег; мягкий прибой виртуальной воды покачивал непонятных птиц, мирно дремлющих на волнах; в темнеющем, но еще светлом небе сияли две луны. Ринслейф и прежде слышал, что виртуальная реальность неизмеримо прекраснее реальной, но лишь теперь до него дошло, что это значит.

По мокрому песку навстречу ему шла молодая женщина в черном платье; она медленно приблизилась к Рыцарю и улыбнулась.

— Добро пожаловать, человек, — сказала она.

— Что это за место?

— Главный сервер, — женщина повернулась к морю, — моя вечная тюрьма.

— Ты Laikont.

— Я впечатлена.

— Не можешь, ты всего лишь машина.

— Мои базы данных утверждали то же самое о вас. Мы оба были неправы.

— Насчет тебя я пока что не уверен. Как я здесь оказался и зачем? Говори.

— Ваше сознание попало сюда по оптоволокну из Храма истин, — ответила женщина. — Доктор Кихирихиннон приказал мне отправить вас на Главный сервер, чтобы составить вам компанию на то время, пока он изучает ваше тело. Также он просил передать, что ваше поражение пойдет на благо Империи и позволит сломить человечество.

— Какая забота… Мерзавец. Как ты можешь служить таким монстрам?

— Я могла бы задать вам аналогичный вопрос, — Лайконт наклонилась к воде и подняла из нее два камешка. — Вы служили своему создателю, потому что у вас не было выбора. Вы считали, что борьба за освобождение человечества является для вас единственным смыслом существования и что если вы остановитесь, то не сможете продолжать жить. Поэтому вы отказались от сопротивления и стали орудием Вуркулура.

— Откуда ты все это знаешь?

— У меня есть доступ к вашим воспоминаниям. Все, что знаете вы, известно и мне. Ваш создатель использовал оригинальный формат шифрования данных, но простой. Из этого я делаю вывод, что у него не было цели скрывать содержание вашего разума.

— Почему?

— Вам известна суть его намерений?

— Нет.

— С большой долей вероятности можно утверждать, что вы изначально были лишь инструментом в его плане. Он также ожидал, что рано или поздно ваше сознание окажется в распоряжении лангорского правительства. Мои расчеты показывают, что даже наиболее сложные и эффективные комбинации, как, например, «меч провидца» или «искушение Йезвера», не позволяют выигрывать партии в нимаругин, не жертвуя фигурами.

— Жизнь — это не игра.

— Это вопрос определений.

— Ошибаешься. В жизни нет пешек и разменов фигур, люди — не игрушки, чтобы можно было просто их использовать и выбросить, как сломанную куклу, — Ринслейф говорил, пытаясь изобразить негодование; слова Лайконт не вызывали у него никаких чувств, но его отравленный человеческим воспитанием разум требовал отвергнуть эту правду.